По словам создателей сериала, он посвящен «памяти всех, кто страдал и жертвовал собой» (“In memory of all who suffered and sacrificed”). Что ж, напомнить миру о героизме тех, кто ликвидировал последствия аварии, подчас не просто рискуя своей жизнью, но осознанно принося ее в жертву ради предотвращения глобальной ядерной катастрофы, безусловно, благородная цель. Конечно, можно было бы предложить американским авторам осветить также тему героизма тех, кто спасал людей из-под радиоактивных завалов спаленных Хиросимы и Нагасаки, или вьетнамских солдат, долгие годы защищавших свою родину от вторжения иностранного агрессора, но допустим, что эти болезненные темы не так впечатлили сценаристов и режиссеров, и они решили взяться в первую очередь за Чернобыль.
Атмосфера сериала мрачная и гнетущая с самых первых кадров. Одно дело читать про катастрофу, и совсем другое – видеть ее развитие, масштаб и последствия, тем более что с точки зрения картинки сериал действительно снят на высоком уровне. Особую убедительность происходящему на экране придает внимание создателей «Чернобыля» к деталям. Авторам сериала действительно удалось создать правдоподобную на первый взгляд реконструкцию советского быта, благодаря чему те, кто успел застать Советский Союз или начало постсоветского периода, могут то и дело восклицать – «а такие часы у бабушки были!» или «а вот такой телефон у нас тоже стоял!». Действительно, мы привыкли, что голливудская кинопродукция представляет нашу действительность схематично, поверхностно и довольно абсурдно. В «Чернобыле» все по-другому – материальный мир позднего советского периода стремились воспроизвести со всей возможной точностью. По большей части это удалось – одежда, автомобили, посуда, судейские кресла, пачки сигарет – все выглядит как тогда. Да, где-то мелькнут современные пластиковые окна, неправильная фуражка у генерала, неверно прикрепленный значок у солдата, а буйное цветение в теплой мартовской сериальной Москве не может не вызывать улыбку, но в общем и целом можно сказать, что сериал приближен к материальной культуре той эпохи как никогда раньше.
Если материальный мир в сериале воссоздан прекрасно, то с воссозданием картины самой аварии все, мягко говоря, не так хорошо. Сериал изобилует искажением исторических фактов, а если называть вещи своими именами – откровенной ложью о тех трагических событиях. Перечислять все примеры этой лжи здесь нет смысла – есть немало людей, которые интересуются историей чернобыльской катастрофы и (в отличие от автора этих строк) досконально изучили события тех дней. Благодаря им появилось множество критических публикаций о сериале, в которых перечислены недостоверные факты, ошибки, неточности и откровенные вымыслы, присутствующие в «Чернобыле» от HBO. Есть реакция ныне живущих ликвидаторов аварии. Когда вопрос о том, почему фильм так вольно обошелся с историческими реалиями, был задан автору сценария сериала Крейгу Мэйзину, он, по-видимому, не нашел ничего лучше, чем объяснить все это «художественным выбором» и «желанием максимально показать зрителю историю». По сути же за этими наивными формулировками маячит целенаправленное искажение исторической правды. Можно сказать, что сценаристы «Чернобыля» провели виртуозную хирургическую операцию по сращиванию исторической действительности и мифов, причем нельзя не отметить, что «художественный выбор» этих мифов был сделан отнюдь не случайно и не только для того, чтобы сделать сериал увлекательнее. Цель этих мифов вполне прозрачна – убедить зрителя, что подлинная причина чернобыльской катастрофы это не трагическое стечение обстоятельств, ошибки в расчетах или халатность того или иного руководителя, подлинная причина аварии – это советский строй как таковой. Но обо всем по порядку.
Первое, что обращает на себя внимание, это то, как ведут себя герои с самого начала сериала. Подведение людей на станции во время аварии выглядит совершенно абсурдно. Нелогичность, глупость, парализующий животный страх перед начальством – именно это характеризует работников станции. По мере развития сериала глупость только нарастает – почти все руководители в сериале показаны исключительно некомпетентными, предельно ограниченными и при этом властолюбивыми самодурами. Эта картина повторяется на каждом руководящем «этаже» – начальник смены Дятлов, директор станции Брюханов, припятский исполком, руководитель комиссии по ликвидации последствий аварии Борис Щербина, и так далее, вплоть до Политбюро. В Политбюро скидку (по очевидным причинам) сделали только для любимчика Запада Горбачева. Он, впрочем, тоже изображен туповатым и нерешительным, но, в отличие от остальных партийных бонз, по крайней мере не злодеем. Контрастом к руководству показаны робкие забитые ученые, которые понимают, что происходит и как надо действовать, но, не обладая властью, они не в силах ничего сделать сами и вынуждены, преодолевая свой страх, прибегать к увещеваниям и внушениям, чтобы каждый раз убедить того или иного властного индюка из партийной верхушки сделать что-то необходимое. Особое место, как водится, отведено КГБ. Комитет показан в «лучших традициях» американского кино. Главный кгбшник в фильме, некто Чарков, совершенно инфернальный персонаж, который мог бы сказать о себе и своем ведомстве словами Мефистофеля – «я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совершает благо». Вот только никакого блага КГБ в сериале не совершает, оно как будто хочет творить зло ради зла как такового, получая от этого какое-то садистское удовольствие. Все боятся КГБ, который вездесущ и следит за каждым, включая члена ЦК Бориса Щербину. Между тем, хорошо известно, что со времен Хрущева чекистам было запрещено следить за представителями партийной верхушки.
Борису Евдокимовичу Щербине досталось особо. По сути, главный конфликт, вокруг которого развивается сюжет сериала, это конфликт между учеными, представленными скромным и интеллигентным академиком Легасовым и вымышленным персонажем Ульяной Хомюк, которыми движет стремление спасти человечество от надвигающейся катастрофы, и тупым, обезличенным и безжалостным партийно-государственным аппаратом, который не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свою власть и имидж. В качестве представителя этого аппарата и предстает Борис Щербина. Сначала зритель слышит только его голос, высокомерно перебивающий Легасова, потом появляется и сам герой в исполнении шведского актера Стеллана Скарсгорда. Интересно, что если остальных актеров подбирали чтобы добиться максимального сходства с их прототипами, то в случае с Щербиной от этого отошли – актер не похож на настоящего Щербину, зато выглядит как типичный усредненный член ЦК – седовласый славянин могучего телосложения. Как и подобает аппаратчику, Щербина глупый, властный и необузданный. Направляясь к месту аварии в вертолете, Щербина пытается заставить Легасова быстренько разъяснить ему, как работает атомная станция. Раздражаясь, Щербина говорит: «Если вы мне сейчас не скажете, как устроен реактор, солдат выбросит вас из вертолета!», а потом хочет пролететь над разрушенным реактором, угрожая застрелить пилота, если тот не подчинится. То есть перед зрителем типичный партийный руководитель, каким его представляют тенденциозные режиссеры – опьянённый властью некомпетентный маньяк. Из главного организатора ликвидации последствий аварии в сериале он превращён в человека, который просто может «достать» что нужно, вплоть до луноходов. По мере развития сюжета Щербина, если можно так выразиться, становится все более человечным – проведя много времени с Легасовым, получив вместе с ним дозу радиации, он превращается в его союзника. Масштаб катастрофы открывает ему глаза и по мере сил Щербина, находясь внутри системы, пытается помочь Легасову бороться с ней. Созданный в сериале образ, конечно же, далек от реальности. Б.Е. Щербина не был некомпетентным дилетантом, он руководил возведением Иркутской и Братской ГЭС, многих других энергетических комплексов, более десяти лет занимал пост министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР. Именно благодаря его опыту и компетентности он был поставлен руководить комиссией по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. А вскоре после чернобыльской аварии он вновь оказался на самом сложном участке – ликвидировал последствия страшного землетрясения в Армении, за что армянский народ впоследствии удостоил его памятника. Господа из HBO оболгали и оплевали имя этого человека. Досталось и министру угольной промышленности СССР Михаилу Ивановичу Щадову, доктору наук, который с 15 лет работал в угольной промышленности, пройдя путь от шахтера до министра. В сериале его изобразили молоденьким бесхребетным карьеристом, который пытается с помощью военных загнать шахтеров на ликвидацию аварии. Впрочем, по сравнению с Б.Е. Щербиной Щадову досталось еще не так сильно. Стеная по поводу лжи советской системы (в чем она, кстати, заключалась, из сериала не очень понятно), создатели «Чернобыля» совершенно бессовестно оболгали этих людей.
Особое внимание обращает на себя то, с каким наивным восторгом многие восприняли этот фильм. Да, исторические несоответствия (или целенаправленные подтасовки?) неподготовленному зрителю заметить нелегко, как мы уже отмечали, историческая правда в сериале ловко переплетена с вымыслом. Но если об истории, хронологии событий может судить только тот, кто их изучал (или принимал в них непосредственное участие), то недостоверность, поддельность сериала видна в другом – а именно в социальных практиках, показанных в нем. Мы знаем, что у нас так себя просто не ведут. Шахтеры не вытирают руки об министров, не выглядят как пещерные дикари (судя по их поведению в фильме складывается стойкое убеждение, что создатели «Чернобыля» путают шахтеров с гоблинами, ведь и те и те, как известно, обитают в горных шахтах), что людей не гонят на работу под дулом автоматов, а руководители не могут выкидывать их из вертолетов, что обращение «товарищ» не было принято в частном общении и т.п. И уже это должно было бы насторожить зрителя – ведь любому, кто или застал СССР, или хотя бы смотрел фильмы той эпохи, должно быть понятно, что показываемое на экране это абсурд. Вообще, советское кино это уникальный исторический источник, благодаря которому можно легко узнать о повседневной жизни в СССР, о принятых тогда социальных практиках, манере общения, а узнав – сравнить с тем, что пытаются навязать в «Чернобыле». Вся эта недостоверность вкупе с абсурдностью поведения людей, о которой было сказано выше, должна насторожить и заставить зрителя копнуть чуть глубже, и выяснить, что же было на самом деле, но как раз этого и не происходит. И здесь мы понимаем, почему авторы так внимательны к деталям – достоверность антуража вкупе с ужасающим натурализмом позволяет легче принять и идеологический посыл, а именно – что в техногенной катастрофе виновата именно советская власть, жестокая, бесчеловечная и лживая. Создается впечатление, что вся сериальная красота это, по сути, наживка, созданная, чтобы доверчивый зритель вместе с ней «проглотил» и идеологический крючок. Все это к тому же накладывается на воспитывавшееся годами отсутствие критического мышления.
В этом смысле интересно вот что – авторы сериала говорили, что их цель привлечь внимание к истории чернобыльской катастрофы, заставить людей вспомнить о ней, но массово этого, как раз, и не происходит. Вместо того чтобы попробовать самостоятельно разобраться в том, показывают ли авторы сериала правду, полуправду или откровенную ложь (а попытаться это сделать не так сложно, учитывая объем информации по чернобыльской тематике в интернете) очарованные красивой картинкой поклонники сериала предпочитают некритично верить всему, что им показывают, и вдобавок еще агрессивно защищают сериал от любой критики.
Но можем ли мы сказать, что тогдашнее советское руководство было на высоте и делало все безупречно? Безусловно, нет. Ведь это был период горбачевщины, активного развала Советского Союза, и странно было бы ожидать от Горбачева и его команды эталонного руководства. Да, хорошо известна история с неотмененной первомайской демонстрацией, или факт отсутствия высококачественных дозиметров на станции. К концу своего существования Союз основательно подгнил, и происходило то, чего еще десятилетие назад и представить было нельзя. Тем более можно только удивляться, что даже в этих условиях, в период, когда страна на всех парах летела к краху, советская система сработала оперативно, слаженно и организованно. Ведь именно советское руководство (в лице того же Б.Е. Щербины) организовало и эвакуацию людей, и мероприятия по консервации станции и предотвращению распространения радиации. Даже если что-то делалось неправильно или не совсем своевременно, надо учитывать, что это была первая катастрофа такого рода в мировой истории, не было ни опыта, ни каких-то проверенных и отработанных решений, надо было делать все впервые, и делать срочно. И делалось это совместными усилиями партийных и советских работников, ученых, военных, врачей – одним словом, советских людей, ведь вряд ли кто-то из тех же ученых был диссидентом или тайным оппозиционером. По большому счету, если уж где в этой цепи и были настоящие антисоветчики, так это те люди в партийной верхушке, которые уже тайно готовили развал Союза. Поэтому оппозиция «партия против ученых», которая навязывается нам сериалом, насквозь лжива.
Градус сериального абсурда постепенно повышается и достигает апогея в заключительной пятой серии, когда ученые пытаются надавить на партаппаратчиков с тем, чтобы последние произвели необходимую модернизацию оставшихся в стране реакторов, чтобы трагедия не повторилась. Руководство партии и КГБ, конечно же, хочет просто все скрыть, а главный чекист запугивает Легасова в сцене, как будто взятой из экранизации романа Оруэлла «1984». Логично задаться вопросом – неужели эти люди были настолько глупы и безответственны, что сами не хотели исправлять конструктивные недостатки реактора? По логике авторов сериала, они таким образом не хотели признавать своих ошибок и предстать в черном свете. Но ведь если бы произошел взрыв второго, третьего и т.д. реакторов, то они бы точно выглядели еще хуже, и ошибки им так или иначе признавать бы пришлось, вот только жизней было бы унесено гораздо больше. Неужели эти люди были настолько тупы, что не понимали этого?
Таких вопросов по ходу фильма возникает множество, но, пожалуй, самый главный и объединяющий все остальные – как, по мнению авторов сериала, страна с таким количеством дегенератов во всех эшелонах управления вообще могла построить столь сложный технологический объект, как атомная станция? Откуда взялись все ученые и институты?
В сухом остатке мы имеем дело с явно тенденциозным, пропагандистским сериалом. Антипатия Крейга Мэйзина к советской системе не вызывает сомнений, он не скрывает отношения к ней в своих интервью. Но, как это обычно и бывает, за антисоветизмом скрывается откровенная русофобия. Ведь в конечном итоге фамилии показанных в сериале людей это не какие-то особые «коммунистические» фамилии, это фамилии русские (а также, конечно, украинские и белорусские). Отсюда очень легко перекинуть идейный мостик в современность, дескать, нельзя этим русским иметь дело с серьезными технологиями, а то, не дай бог, взорвут еще что-нибудь. Именно такой ход мысли ненавязчиво проталкивает сериал. Можно возразить, что в сериале есть и положительные персонажи – пожарные, ученые, врачи. Но нет, на самом деле никакой особенной положительности в образах этих людей как раз и нет – жители Припяти выглядят какими-то пугливыми простоватыми дикарями, которые к тому же пьют водку как чай (и это в разгар горбачевского «сухого закона» – еще один из многочисленных ляпов сериала), советские солдаты показаны злобной плохо организованной ордой, и т.д. По сути, перед нами классическая схема – палачи-коммунисты и их безвольные жертвы, прямо как из анекдота про «веревку и мыло с собой приносить?». Особенно ярко эта схема видна в эпизоде с Анатолием Ситниковым, которого коллеги описывали как высококвалифицированного специалиста, который, осознавая опасность, ценой своей жизни делал все возможное для ликвидации аварии и погиб от полученной дозы облучения. В сериале эпизод с ним показан иначе – Ситникова превратили в безвольного труса, которого посылают на верную смерть Брюханов и Дятлов, а он не может отказаться, поскольку явно боится начальства больше, чем радиации. Как тут не счесть лицемерием слова Мэйзина и компании об их намерении увековечить память ликвидаторов?
Тем, кто считает, что сериал не имеет идеологической подоплеки, стоит задуматься вот над чем – показали бы в подобном ключе, скажем, катастрофу в японской Фукусиме? Чтобы она выглядела не как трагическая случайность, а как свидетельство полной некомпетентности японского руководства и непригодности и лживости всей японской системы? Думаю, ответ очевиден – японскую трагедию показали бы с сочувствием, акцентируя внимание на мужестве ликвидаторов, в то время как в случае «Чернобыля» акцент делается именно на некомпетентности и лживости советской системы.
Можно ли сказать, что мы имеем дело с еще одним новым измерением, новым фронтом информационной войны? Думаю, что нет. Обычно информационные атаки связаны с какими-то текущими событиями, происходящими непосредственно на глазах потребителя информации. В случае «Чернобыля» скорее стоит говорить о некоем более глубоком процессе – о психоисторической войне по терминологии А.И. Фурсова, цель которой привить нам негативные стереотипы о нашей стране и нашей истории. Сериал заставляет наших людей смотреть на историю собственной страны чужими глазами и сквозь призму чужих оценок. К сожалению, судя по многочисленным восторженным отзывам о сериале, большие успехи в достижении этой цели уже достигнуты. Часть людей не только не знает своей истории, но и не чувствует ее, не испытывает ощущения причастности к ней. Это очень тревожный симптом, тем более что подобные атаки на наше историческое сознание будут продолжаться.
Вопрос о том, делаются ли подобные продукты по заказу или просто по зову сердца их авторов, следует отнести к риторическим. Но в случае «Чернобыля» есть один интересный момент – несмотря на хвалёное внимание авторов сериала к деталям, все же полностью обойтись без ляпов им не удалось даже здесь. Один из самых крупных – в Кремле почему-то висит картина Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Не портрет Ленина, не какое-нибудь полотно из истории Октябрьской революции, а именно эта картина из Третьяковки, по мнению создателей «Чернобыля», должна украшать коридор, где герои фильма ждут вызова на заседания Политбюро. Возможно, это просто ошибка, и авторам просто понравилась эта картина, но скорее всего она появляется не случайно, за ней скрывается идеологический посыл, а именно – ненавязчивый намек на то, что власть в России ужасна и бесчеловечна всегда, а не только при коммунистах, и если она не щадит даже собственных детей, то что уж говорить о простых людях. Однако есть кое-что, что заставляет взглянуть на появление в сериале совершенно неуместной там картины именно на этот исторический сюжет под совершенно иным углом. Хорошо известно, что в русских летописях об убийстве царем своего сына ничего не говорится, этот сюжет вошел в обиход с легкой руки иезуита и папского легата Антонио Поссевино. Если предположить, что правы те историки, которые считают, что история убийства царевича Иоанна была выдумана папским посланником, то ее можно по праву считать одним из первых эпизодов информационной и психоисторической войны против России, одним из многих орудий которой сегодня является и сериал «Чернобыль».
