«Общественник» Юрий Крупнов в очередной раз выступил с инициативой переноса столицы из Москвы. И предложил в этом качестве один из сибирских мегаполисов, например, Омск. С идеей переноса как с писаной торбой Крупнов носится уже давно, ещё со времен работы в Аналитическом управлении Аппарата Совета Федерации, палаты регионов, где подобные проекты если и не ложились на благодатную почву, то и отторжения не вызывали. Необходимость заниматься, помимо законотворческой деятельности, региональным лоббизмом накладывает на восприятие Москвы в субъектах Федерации особый оттенок.
Но в своих предложениях сегодняшний Крупнов идёт намного дальше вчерашнего, замахиваясь на цивилизационные основы России (перенос столицы как «единственный способ мобилизовать страну и выстроить новую идентичность») и расставляя соответствующие геополитические приоритеты (совместное с Казахстаном «противостояние Европейскому союзу и Китаю»).
Что по этому поводу можно сказать?
Первое. Никоим образом в предлагаемых умственных построениях не анализируются ни истинные причины, ни последствия предыдущих переносов столиц в нашей истории. Оставим за скобками транзит из Киева в Москву, хотя бы потому, что он осуществлялся через Владимир (который, кстати, в православной эзотерике рассматривается «столицей Последних Времен»). Перенос столицы в Санкт-Петербург, временно решив ряд геополитических задач того времени (закрепление на Балтике), породил глубокий раскол элит, подменив самостоятельный проект «Третьего Рима» вассальным в своей сути «окном в Европу». В результате, как отмечали многие дореволюционные, советские и современные мыслители, сложилась ситуация «двух народов», на которые разделилась страна. Одного «глубинного» народа, сохраняющего собственное культурно-историческое Я с помощью приверженности Традиции. И другого народа - элитарного, возомнившего себя «просвещенным» проводником европейского влияния, для которого термин «русский» - не существительное, а прилагательное к термину «европееец». Того самого, взгляды которого основоположник русской геополитики Николай Данилевский метко охарактеризовал как «европейничанье – болезнь русской жизни». А Федор Тютчев добавил: «Как перед ней ни гнитесь, господа, / Вам не снискать признанья от Европы. / В ее глазах вы будете всегда / Не слуги просвещенья, а холопы».
И здесь надо понимать, что понимаемый под «европейничаньем» комплекс неполноценности – типологический признак именно элиты и именно петровской, во всех ее последующих номенклатурных инкарнациях. Народ же этим комплексом не страдал никогда, чему мы и обязаны победами над всеми завоевателями. Не были эти европейские оккупанты для самобытного народа никаким авторитетом и тем более предметом для подражания, вот и били их нещадно, как врагов, а не «просветителей». Ненависть нынешней элиты к И.В. Сталину – того же свойства; представляя интересы народа, вождь заставлял элиту ему (народу) служить, жестоко спрашивая с «забронзовевших». Вы никогда, читатель, не задумывались о тайных пружинах «перестройки», которые, как в зеркале отразились в «плане Яковлева» - сначала ленинизмом по сталинизму, а затем европейским социал-демократизмом – по ленинизму и коммунизму в целом, чтобы «покончить с системой»? И со страной. Сам этот план – проекция той самой «элитной» ненависти, которая и вдохновляла разрушителей СССР из числа отпрысков некоторых семейных «старых» кланов «с дореволюционным стажем», очень любящих спекулировать на архивах, переданных им на руки ревизионистом Хрущёвым. Сванидзе, которому за его апологию ненависти к советскому периоду бьют морду прямо «в эфире», - не просто один из них. Он тот, кого им не жалко. Которого они вытолкали вперед, в публичную сферу и теперь над ним всуе посмеиваются из-за кулис.
Грезя тем, что через двадцать лет к Европе можно будет повернуться «задом», Пётр Великий, тем не менее, не только этого не сделал, но и внёс свой вклад в углубление церковного раскола. Воспитанная им петербургская элита, сгнивая с головы и подготавливая катастрофу февраля 1917 года, даже молиться в одних храмах с народом не захотела, повально ударившись в масонство. А «наше всё» Александр Пушкин, сочетавший еврофильство, по словам Сергея Франка, с имперством и антидемократизмом, вынужденно и с тоской констатировал, что «правительство у нас – единственный европеец». Поэтому обратный маршрут, которым переехала столица в марте 1918 года, придал общественному восприятию происходящего такой сакрально-эмоциональный ракурс, который стал важным фактором удержания большевиками власти и страны с дальнейшим ее собиранием. И уже это показывает одну важную вещь. Москва своим поведением и образом жизни своих элит может раздражать и справедливо раздражает (особенно сейчас) остальную необъятную страну, но на метафизическом уровне, важном для идентичности, о которой всуе упоминает Крупнов, альтернативы ей нет.
Точнее, есть, конечно: разрушение централизованной государственности. И яркой иллюстрацией к этому является то, что начало происходить после распада СССР: почему-то подогретые националистическим сепаратизмом республиканские элиты, освободившись от власти Москвы, продемонстрировали полную неспособность к историческому действию, загнав себя в тупик местечковости и провинциализма. Даже попытки (и проекты) объединить их против Москвы исходили извне, преимущественно из одержимой историческим реваншем Варшавы. И потерпели крах не потому, что Москва сопротивлялась – нет, она-то как раз «плыла по течению», а потому, что оказался «не в коня корм».
Непонятно, почему наш «герой» так уверен, что столичный транзит в Сибирь вызовет именно энтузиазм, а не шок, сопровождающийся полной дезориентацией и дезорганизацией системы государственного управления, усугубленной тотальным саботажем на уровне государственного аппарата. Или региональный сепаратизм чем-то отличается от национального? Если и отличается, то только еще более дремучей в своей деструктивности местечковостью.
Второе. Отсутствие Москве альтернативы косвенно признает и сам Крупнов, когда говорит о (!) «новой идентичности», формирование которой, оказывается (!), и является целью и смыслом столичного переноса. Новая идентичность, к его сведению, - это, если называть вещи своими именами, новая цивилизация, то есть отрицание прежней цивилизации с её славянско-православными корнями и соединением с тюрко-исламским и объединяющим советским народным началом социальной справедливости. О чем он тогда ведет речь? Об игнорировании определяющей для идентичности метафизики? Или об изменении этой метафизики с традиционной на другую, и на какую именно? Экуменическую? Агностическую? Оккультную? Почва-то прежними переносами унавожена именно такая и именно под это…
Так что проклятый русский вопрос о соотношении глупости и измены в том, что касается идентичности, приобретает новое звучание. А заодно автор рассматриваемой – пока, слава Богу, лишь в теории – «географической загогулины» - делает вид, будто не понимает, что любая идентичность выстраивается не на негативе, а на позитиве. Организовать противостояние с Евросоюзом и Китаем и надеяться объединить вокруг этого страну – наивность, граничащая с идиотизмом. У нас тысячелетняя история, определенная роль и место в мире, уникальное геополитическое положение – в сердце Евразии, «большого мирового острова», которое по всем канонам стратегии, не говоря уж о ресурсной базе, отводит нам положение даже не одного из, а главного мирового центра. У нас на редкость талантливое, воспитанное в труде, скромное, до сих пор хорошо образованное население, креативное в подлинном, а не «офисно-планктонном» смысле этого слова. Нам не за новым гнаться нужно, изобретая велосипед и разрушая старое, а восстанавливать утерянное, ибо восстановив его – это мы знаем из истории – автоматически будем впереди всех. Поэтому наша современная задача – геополитическое контрнаступление с возвращением под свой контроль отпавших в результате распада СССР лимитрофов. Хотя бы потому, что эти лимитрофы, та же Украина, к примеру, - это плацдарм. Либо России против Запада, либо - Запада против России. Третьего не дано, «мирдружбужвачкудемократию» оставим прекраснодушным дурачкам. Или либеральным демагогам.
Поэтому те, кто способствуют реинтеграции постсоветского пространства – наши друзья и союзники, в списке которых, кстати, первым значится Китай. Те же, кто этому противостоит, как Европа и Запад, в целом, - наши противники. Максима лорда Пальмерстона «о постоянных интересах» - она не только про англичан. И учиться нужно уметь в том числе и у врагов – эта мысль, кстати, красной нитью проходит через знаменитый сталинский приказ №227, которому на днях исполняется 77 лет.
Только вот перетащив столицу в Омск, «столичный» политический статус которого в новейшей истории России, при всем уважении к этому прекрасному сибирскому городу, в котором приходилось бывать, ассоциируется с Колчаком и его ролью в проведении в жизнь интересов его англо-американских хозяев, реинтеграции не добиться. Даже с Казахстаном, о котором Крупнов упоминает в контексте географической близости к Западной Сибири его северных степей. Ни Астана (Нур-Султан) с Омском не объединится, ни, тем паче, Киев или Минск и т.д., о которых вообще речи не идет. Уму непостижимо: историческая задача – на Западе и Юге, а столицу перемещать нам предлагают на Восток, прочь от основных театров военных действий (ТВД) идущей «гибридной» войны. Туда, где ничего за последние несколько столетий не терялось, только приобреталось.
И третье. Предлагая «оставить» в Москве «деловой и финансовый центр по примеру Нью-Йорка» (который никогда столицей США, кстати, не был, до Вашингтона ею была Филадельфия), Крупнов, предлагает нам заменить метафизику упомянутого Третьего Рима метафизикой «города желтого дьявола», библейского «золотого тельца». Если он сам не осознает и не осмысливает эту кричащую символику, то возникают законные сомнения вообще в его способности что-то «советовать» - и в прошлом в Совфеде, и тем более российскому обществу. А если осознает и осмысливает? И именно эта мысль у него и заключена в формуле «смены идентичности» путем столичного транзита на Восток? Правда, никуда не деться от факта, что саму эту идею о «финансовом центре», к сведению, он позаимствовал у Дмитрия Медведева времен его краткого президентства, и с тех пор в уровне его понимания проблемы, видимо, ничего не поменялось. Ибо сам премьер Медведев об этом не вспоминает уже давно, и наверное не очень рад тому, что мы эту тему, канувшую в Лету за давностью времен, взяли и разворошили. Ничего не поделаешь, приходится…
Как на самом деле нужно поступить? Очень просто, ничего даже изобретать не нужно. Как Китай в свое время не стеснялся учиться у СССР – и выучился, так и нам следует взять на вооружение передовой китайский опыт, организовав настоящую борьбу с коррупцией в сопоставимых с Китаем масштабах. Поднебесная ведь тоже захлебывалась в коррупции перед приходом Си Цзиньпина, и среди отловленных затем коррупционеров находились даже члены «заветной семерки» членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК! Но у генсека и председателя Си не возникло мысли, и ему никто не присоветовал перенести столицу из Пекина в другой, менее бюрократический и коррумпированный мегаполис. Даже вопросов таких не возникало, учитывая исторический символизм, тесно связанный с историческим наследством. Когда-то в конце «лихих» 90-х философ Игорь Чубайс, родной брат «главного приХватизатора», высказав потайную мечту либералов, провозгласил коррупцию российской «национальной идеей». Настало время развернуть эту мысль на 180 градусов, провозгласив Национальной Идеей борьбу с коррупцией как восстановление попранной социальной справедливости и возвращение с помощью этой борьбы Москве ее подлинной исторической миссии Третьего Рима, при котором четвертому – не бывать.
И если этот лозунг не только провозгласить, но и ему следовать, мобилизованную таким образом страну будет не узнать уже через несколько лет. А вот кому это не понравится – тот, предвидя, что этот сценарий рано или поздно станет реальностью, и старается сегодня отвлечь эпатажными заявлениями общественность и увести ее от подлинных решений к мнимым.
