Нетронутые тома на полке – приговор доктринальной состоятельности марксизма.
Один из вопросов, что называется, «на засыпку», который ставит в неловкое положение практически любого, кто начинает говорить о марксизме, это «А вы «Капитал» читали?». И, как правило, натыкаешься на смущение. Действительно, людей, прочитавших «Капитал» ничтожно мало. Однако стоит ли винить людей в этом?
«Капитал» стоял на видном месте в каждой приличной библиотеке. Но если взять книгу в руки, то обнаруживалась интересная особенность. Немного читанным был первый том. Остальные тома, как правило, выглядели нетронутыми. Лично мне встречались экземпляры со слипшимися страницами.
Совсем по-другому выглядел, например, «Справочник конструктора-машиностроителя» Анурьева, Гражданский Кодекс РСФСР. (Сравнивать «Капитал» с Жюлем Верном или Конан Дойлем некорректно, всё-таки это развлекательные книги.) Не сказать, чтобы совсем до дыр, но они были зачитаны. Даже материалы последнего съезда Партии или тома сочинений Ленина выглядели изрядно попользованными. Это естественно. С этими книгами работали. В них искали болты, стальной прокат, квалификацию той или иной ситуации, цитату к политинформации или докладу. Их регулярно листали, часто не вполне чистыми руками. Они лежали на столах, их заваливали другими книгами. Они падали. Нередко на них имелись следы от пролитого кофе или чего-то еще. В общем, это были рабочие книги. А «Капитал» стоял себе на полке чистенький и нетронутый. Потому что с ним НЕ РАБОТАЛИ.
И не стоит винить советских граждан в политической незрелости, идеологической неграмотности или лености. «Капитал» не открывали просто потому, что он был не нужен. Он не содержал ничего того, что нужно было для работы, что требовалось в повседневной жизни. Да, Маркс подробно описал современный ему политический и финансовый капитал. То, что он существенно и явно из конъюнктурных соображений ограничил понимание капитала, резко снижает научную ценность текста, - о чем мы неоднократно говорили и писали. Тем не менее, в своих пределах Маркс вполне состоятелен. Однако это не делало его труд полезным для советской повседневности. Англия XIX века и СССР XX века – это принципиально разные явления. «Капитал» Маркса не имел ничего общего с организацией производства, ценообразованием, распределением ресурсов в СССР. Поэтому его текст и не был востребован советскими людьми. Необходимые знания наши граждане искали и находили совсем в других книгах. Страна жила совершенно по иным принципам. Это как если бы в автомобильном конструкторском бюро стояло пособие по производству телег. Не буду спорить, производство телег имеет свои тонкости и сложности. Но поскольку общество использует автомобили, знания и технологии производства телег не востребованы. Инженеры-автомобилисты будут использовать «Справочник конструктора-машиностроителя» или «Теорию автомобиля», а не «Как изготовить телегу».
Тогда возникает здравый вопрос, зачем тогда «Капитал» публиковали значительными тиражами, на хорошей бумаге в твердом дорогом переплете в суперобложке?
Ответ мне видится в доктринальной неукомплектованности марксизма применительно к СССР. У Маркса нет монографии «Социализм». Нет монографии «Коммунизм», - что особенно вызывает недоумение на фоне существования «Манифеста…». Маркс заявил понятие, но раскрыть его за всю жизнь таки не удосужился. То, что имеется в наличии не систематизировано и посвящено, по большому счету анализу окружавшей Маркса экономической ситуации – т.е. прямому или косвенному дублированию «Капитала» или политическим комментариям. О том, каким должно быть будущее общество не написано ничего. А имеющееся – сплошная эклектика.
Но культ Маркса заявлен был. Культ марксизма как «самого передового учения» заявлен был. И это требовало обоснования. Вот и стояли на полках библиотек тома его «Капитала» - единственного капитального труда «классика». За неимением альтернативы советские идеологи (говоря точнее - служители культа Маркса) были вынуждены продвигать то, что не имело отношения ни к Коммунизму, ни к "социализму". Обычный человек видел эти тома, заглядывал внутрь. И соображал по принципу «если букв много, наверное, что-то серьезное». Значит и сам Маркс с его марксизмом, наверное, что-то серьезное.
Получается, что тома «Капитала» служили культовым, а не научным целям. И являлись приговором доктринальной состоятельности марксизма.
