Я не верю демократиям, или тому, что сегодня принято называть «демократиями». И дело не только в моих абсолютно имперских убеждениях и пристрастиях. Всё гораздо глубже.
«Демократии» так устроены: они являются пространствами игры. Они так задумывались. Как игровые пространства. «Демократии» коллекционируют самые разные возможности. К числу таковых относится и COVID. Обязательно найдутся многочисленные группы заинтересованных. Заинтересованных в проецировании власти на весь остальной мир, в зарабатывании как можно больше денег, в использовании вируса в качестве фактора внутриполитической борьбы, или не менее важного фактора, влияющего на фондовый рынок и шире перераспределение собственности, и вообще это новое приключение стоимости. А еще COVID – хороший инструмент в геополитических играх. Словом, COVID слишком хорош, чтобы убить его окончательно и бесповоротно. COVID – сверхновая суперзвезда, которая смогла поставить на уши весь мир. COVID заставил азиатских, американских и евразийских туристов отказаться от посещения Венеции и Парижа. Даже! COVID сумел наворотить великих и ужасных дел. Зачем же убивать его насовсем?
«Демократии» вообще так устроены, что они не способны что-либо победить окончательно. «Демократии» с их вязью многочисленных интересов способны лишь к бесконечному расширению пространства игры. «Демократии» одержимы расширением каталога возможного и вероятного. Начиная с XVI века, они тянут за собой огромный короб осознанно неразрешенных, хотя и разрешаемых в принципе, проблем. По сути, со времен Венецианской республики «демократии» не разрешили толком, не прикончили ни одну проблему. Они даже нас не добили в проклятые 90-е. «Демократии» комбинируют, перетасовывают, прячут в карман, закладывают в чулан, но никогда не изживают настоящие, большие, экзистенциальной значимости, проблемы. Как долго удастся «демократиям» тянуть этот обоз проблем-возможностей? Мне кажется, что, начиная с 1960-х, этот обоз начал буксовать и отменять саму идею развития, нового будущего. В красивое, неведомое, захватывающее, пугающее и одновременно манящее, овеянное сциентистской романтикой приключение по имени «будущее» не пускает нас вот это самое, которое принято называть «демократиями».
Другое дело империи. Империи не столь искушены в играх интересов, заинтересованностей, счётов и просчётов. Империи по-хорошему наивны. Они одержимы экспансией, ростом, развитием. Империи – это, в самом лучшем смысле, прекрасные дети, которые способны к развитию, росту; дети, которые постоянно вырастают из собственных одежек. Империи способны сосредоточиться на главном в ущерб незначительным деталям и подробностям. Империи способны (единственные) по причине своей неряшливости по отношению к подробностям, эти подробности и особенности хранить и умножать. Но только империи способны к чистому, незамутнённому, жутко серьезному, убежденному действию. Если очень просто, то только империи способны к эталонной эффективности. Только империи способны решать проблемы окончательно и бесповоротно. Только империи способны не просто сужать игровое пространство, но и убивать саму игру. В этом империи прожорливы и нетерпеливы как дети. Но именно в этом и живет perpetuum mobile развития. Просто мастера игры постоянно не успевают за имперской эффективностью. Они не успевают придумывать новые игры. Придумать игру – это вообще очень сложно. Выпустив джина имперской эффективности, и сами имперские элиты часто не успевают в следовании за ним. Так, советские элиты не смогли догнать советскую же имперскую эффективность, которая явила самые настоящие чудеса в 1950-е и 1960-е годы прошлого столетия. Игра – это и сила, и одновременно слабость. Есть такой игровой термин – «чит». «Читерство» - это такой игровой мухлёж и эдакий отдых, жульничество. В этом смысле, демократическая игра – это цивилизационное читерство. А империя – это горение и великие свершения.
Все эти весенне-летние камлания на тему антикоронавирусной вакцины обещали большую игру. Большая всемирная фарма уже потирала руки в ожидании большой распродажи, великих возможностей. В этом ей очень помогали всевозможные «демократические» режимы. В воздухе витало предчувствие большой игры, крысиных бегов, гонки за первенством в как бы победе над как бы вирусом, который толком не убивает людей, но убивает наверняка человечью сложность, инфраструктуру, сложную социальную инфраструктуру, поражает человечий габитус, автоматизмы мысли и техники социального тела.
Но тут на арену вышла Империя. Старая новая Империя. Старая, потому что она существует уже очень давно. Новая, потому что тридцать лет назад она всё забыла, была поражена странной цивилизационной амнезией, но совсем недавно, буквально вчера, она начала что-то такое вспоминать. На уровне автоматизма государственного и социального тела. Видимо, имперскость мы не изживём из себя никогда. И видимо мы в очередной раз обломаем большую игру целой тьме людей, институтов, стран, общностей. Так уже было много раз.
В ситуации с вакциной от COVID мы задействовали ещё не убитую нами же антивирусную инфраструктуру, оставшуюся от СССР и уже много раз демонстрировавшую свою эффективность. Скорости апробирования вакцины весьма поспособствовал наш родовой и неискоренимый фатализм. И здесь испытуемые солдатики – погрешность. На их месте по собственной воле могли оказаться представители и других социальных групп. Так уж мы устроены. А значит с нашей вакциной всё нормально. И если Путин, абсолютно имперский человек, крайне серьёзно и ответственно относящийся к своим словам, объявил миру о вакцине, значит это всё не шутки, это действительно серьезно. Из неких умыслов я усматриваю лишь имперскую гордость, желание славы. Но это всё невинные и понятные мне вещи.
А значит я, до мозга костей имперский человек, абсолютно доверяю русской вакцине. И другим советую довериться. Я всем своим нутром чувствую, понимаю, как, почему и зачем она сделана. А значит надо брать. А значит привьюсь без малейших сомнений и колебаний. Куда идти? Где записываться? Я готов!
