Петр Лавров является одним из крупнейших теоретиков революционного народничества, представителем русского немарксова социализма. Он оказал влияние на развитие народнической мысли, был одним из ведущих теоретиков. Из его концепций можно выделить ту основу, на которой была в будущем построена концепция социокультурной динамики Питирима Сорокина, что позволяет нам провести линию преемственности в народнической мысли. Это дает нам возможность восстановить фундамент русского народного социализма, чтобы провести работу по ревизии этих идей. Таким образом мы сможем приспособить идеи нашего социализма к информационному обществу, не теряя основных постулатов. В данном эссе хотелось бы на основе «Исторических писем»[1] Лаврова рассмотреть его теоретические взгляды в свете современной ситуации и увидеть то, что из этих взглядов окажется актуальным в современном информационном обществе.
Свои письма Лавров начинает с такого тезиса о том, что термин прогресс имеет разные значения, показывая тем самым относительность данного концепта. Именно критически мыслящая личность способна наполнить понятие своим смыслом: будь то кто из просветителей, Прудон или Маркс - у каждого из них свое понимание понятия прогресса. Интересно отметить то, что сам Лавров не дает четкое понимание прогресса и в одном из последних писем лишь ставить вопрос. Однако мы можем реконструировать его понимание данной дефиниции: «Для человека процесс истории всегда представляется – более ли менее ясно и последовательно – борьбою за прогресс, реальным или идеальным развитием прогрессивных стремлений, прогрессивного понимании, и лишь те явления были историческими в строгом смысле этого слова, которые влияли на этот прогресс» (с. 45). Выдвигая тезис об индивидуальном понимании прогресса, Лавров подчеркивает, однако, что на это понимание должно влиять состояние науки, что приведет к пониманию истории, как борьбы за высшее благо и приближение к нему. Что же является «прогрессом» для нас, русских? Не будем впадать в догматизм либералов и марксистов, ставящих естественный предел этому прогрессу, у кого-то это достижение свободной рыночной экономики, построения открытого общества, постановка универсальных законов и институтов, для других это т.н. «снятие противоречий» капитализма путем перехода к социализму, а затем коммунизму, к истинному началу историю. Для нас прогрессом является построение своего сильного русского государства, что позволит развивать (культурно, экономически, социально) наш народ в рамках единого государства и противостоять тенденциям глобализации по присваиванию символического, знакового пространства себе. Мы не собираемся делать шаг назад, но наш подход этатистский, государство позволит нам и другим коренным народам России развивать свой потенциал, противостоя обществу потребления.
Кто же является двигателем прогресса? Им является критически мыслящая личность, сообщество таких личностей, которые могут переосмысливать действительность, позволяя ей развиваться: «Лишь тогда, когда физическое развитие личности возможно, когда умственное ее развитие прочно, когда нравственное ее развитие вероятно, лишь тогда, когда общественная организация заключает в себе условия достаточной свободы слова, достаточного минимума среднего образования, достаточной доступности для изменений в общественных формах, - лишь тогда прогресс общества в целом может считаться более или менее обеспеченным» (с. 57). Таким образом, развитые личности являются важным субъектом прогресса, передающими большей части населения свой опыт, свои навыки, направляя его. Таким образом, в свете современной ситуации, можно сказать, что развитые личности и являются тем самым Dasein’ом, о котором писал Мартин Хайдеггер: «Прогресс заключается лишь в числе личностей, усвоивших сильные и самостоятельные убеждения». Именно его волевое усилие позволит миру придти к новому началу. В этом и заключается прогресс. Из этого всего выводится скептическое отношение Лаврова к революциям: «Бедствия, при этом неизбежные, могут быть уменьшены лишь рациональным обсуждением действительных изменений, к которым должна привести революция, тогда как мы слишком часто видим в истории, что она ограничивается лишь заменой одной господствующей группы другой, мысы же, к улучшению положения которых стремятся искренние революционеры и силами которых революции совершаются, очень мало выигрывают от переворота» (с. 67.). Такой скептицизм можно сравнить с отношением Ханса Фрайера к «левым революциям», которые приносят лишь разрушение, но не созидание. Идею о критически мыслящей личности можно сравнить с концепцией английского мыслителя Томаса Карлайля, для которого двигателем истории являлись герои. Именно личность-герой и может помочь народу пробудится от сна и осознать себя в онтологическом плане, но это не один герой, как у Карлайля, а несколько единомышленников, дополняющих друг друга: «Каждый член партии есть естественный адвокат своих действительных и возможных союзников, точно так же он есть естественный прокурорский надзор за всеми признанными врагами» (с. 129).
Нужно сказать, что единицей действительности выступают народ и цивилизация, что в последствие нашло отражение в работах Питирима Сорокина и Николая Кондратьева: «Тем не менее все снова и снова пред всяким обществом возникает вопрос о необходимости, для прочности цивилизации, установить солидарность интересов и убеждений, установить связь между господствующими классами и большинством. Если этой связи не существует между массою неимущих и цивилизованным меньшинством, то цивилизация его всегда не прочна» (с. 68).
Далее Лавров говорит: «Единственное средство для цивилизации быть более прочной – это постоянно связывать со своим существованием материальные, умственные и нравственные интересы неимущего большинства, расширяя на большее и больше число лиц выгоды материальных удобств жизни, развивающее действие науки ,сознание личного достоинства и привлекательное влияние более справедливых форм. Лишь распределяя равномернее скопленный капитал благосостояния, умственного и нравственного развития, цивилизованное меньшинство может доставить вероятность прочности собственному развитию». Таким образом, внутри народа, по мысли Лаврова, должен существовать консенсус между классами в целях развития цивилизации. Это позволяет сформировать народное сообщество солидарности, что в условиях неолиберального дискурса, усиления тенденций глобализации позволяет представить социалистическую альтернативу, основанную на народе, где критически мыслящая часть позволяет народу развиваться и хранить цивилизацию (с. 83). Получается, что с точки зрения неонародничества или современного народного социализма мы должны использовать потенциал народа (нации), как возможность для сохранения своей цивилизации (Лавров относит Россию к Европе), как возможность борьбы с либеральной тотальностью.
Необходимо уточнить, что такое народ в понимании Лаврова? Ответ мы находим в одном из писем: «В каждый момент своей истории народ в своей жизни представляет результат этих трех элементов: естественнонеобходимого, исторически привычного, лично продуманного. Их комбинация и составляет народный дух» (с. 116.). Народ является сочетанием этих трех факторов, два из которых являются малоизменчивыми, а вот творческий подход к третьему позволяет народу развиваться. В этом и заключается задача личностей: «Если личности мало мыслят и мало действуют, то привычка не изменяется в продолжении длинного ряда поколений, культура сохраняет свои особенности, цивилизация впадает более и более в застой» (с. 116). Именно во имя народного духа личность должна подвергнуть его критике, чтобы понять необходимые для него элементы и те, что требуют пересмотра. К идее национальности Лавров относится как к чему-то преходящему: «Можно признать за национальную идеею лишь значение временной обобщающей формулы для цивилизации некоторой народности или некоторого государства» (с.171). Важно отметить нюанс: в тот период, когда жил Лавров, принцип национальности выступал естественным орудием либерализма, к которому социалист относился критически. Но сегодняшний мир нам показывает, что сложившиеся естественным путем нации (что является синонимичным понятию «народ», т.е. примордиальный подход) являются актором исторического процесса и не сходят со сцены, а воображаемые сообщества, которыми так грезил либерализм в реализации концепции нация-государство выглядят действительно анахронизмом с учетом печальных экспериментов прошлого столетия. Я думаю, что в сегодняшнем мире мысль Лаврова бы пошла по такому пути, в нация заключается огромный потенциал прогресса и возможности сохранения цивилизации: «Всякая национальность может при счастливых обстоятельствах сделаться исторически прогрессивным двигателем. Чем лучше она поймет современные требования человечества, чем полнее воплотит их в формы своей культуры и в заявления своей мысли, тем вероятнее будет для нее достижение этого исторического положения»(с. 172). Лавров не отрицает, как мы уже увидели, народную культур, сам народ, не предлагает создать всем космполитическую общность, однако, из блага одного народ выводится процветание всего человечества, ведь мир состоит из разных народов: «Он (патриот) постарается по мере своих сил сделать свое отечество высшим представителем науки и справедливости между современными нациями. Вне этих стремлений патриотизма нет, а есть только маска его, надеваемая тупыми болтунами, себялюбивыми публицистами или расчетливыми эксплуататорами животных страстей человечества» (с. 175). Русский народный социализм не предлагает уничтожать другие народности, в этом смысле он позитивен. Русский народ сквозь призму народного социализма должен дать всем пример в построении системы адекватной народному духу и цивилизации, что будет противостоять гегемонии неолиберальных и американских ценностей (см. статью Эволы «Негритизация Америки»).
Важно сказать, что Лавров критикует либерализм, потому что конкуренция, которую исповедует либеральная мысль, приводит к отрицанию идей справедливости (с.62), что приводит к формированию господствующего меньшинства, которое видит в массах лишь объект эксплуатации. Это мы можем наблюдать в сегодняшнем мире в условиях неолиберального диктата, олицетворением которого является однополярный мир. Это отражается в том, что в сегодняшнем мире одна часть света эксплуатирует другую, препятствует развитию национального организма, создавая очаги нестабильности (например, Нигерия с исламистами из Боко Хорам, в существовании которых заинтересована компания Шелл для выкачки нефти), но данный мир не сможет жить долго, ибо «справедливейшая в своем распределении цивилизация есть и долговечнейшая» (с. 71).
Именно либерализм критическую личность отделяет от всего народа, внушая ему свою индивидуальную обособленность, что преувеличивает чувство прав и создает классовый конфликт, на чем могут сыграть марксисты. Для них в таких ситуациях открывается «окно возможностей» для того, чтобы установить не консенсус, а власть большинства, что еще критиковал в свое время английский анархист Уильям Годвин. Он считал, что такая система оттесняет наиболее прогрессивно мыслящих людей на задворки истории. Марксизм и либерализм, являясь антитезами, одновременно есть и братья – близнецы в этом отношении. Не зря великий английский экономист Джон Кейнс говорил, что необходимо разрушить общие основы марксизма и экономического либерализма ударом по их рикардианским корням. Именно консенсус позволяет разрушить данный антагонизм власти меньшинства или власти большинства. В этом и заключается суть идеи третьего пути. В этом и заключена идея народного социализма, ставящего на первое место производительный полезный труд, он не отрицает частную собственность, не предлагает все отнять и поделить, но делает доступ к благам доступным всем. Народный социализм не признает непроизводительные доходы, тем самым, это позволяет бороться с переизбытком финансового капитала, разбухшевого после реформ неомонетаризма. Государство в данном аспекте выступает, как орудие прогресса, не позволяя ТНК уничтожить цивилизацию и народ.
Как мы видим, наследие Лаврова и сейчас носит актуальный характер только тем, что является основной для формулирования идеи русского народного социализма. В информационном мире постполитики неонародничество является той системой, что позволит нам преодолеть парадигмы старого мира, а также уйти от маразма постмодернистской деконструкции.
[1] Лавров П.Л. Исторические письма 1868-1869. М., 2012. (далее сноски по страницам в тексте).
