Вчера, роясь в архиве, Тимур Зульфикаров нашёл стихотворение 1999 года, посвящённое Владимиру Высоцкому, с которым поэт дружил.
Они часто встречались в маленькой квартирке замечательного, незаслуженно забытого писателя Артура Макарова.
На "огонёк" часто заглядывали Сергей Герасимов с Тамарой Макаровой, Сергей Параджанов, Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Марина Влади...
Здесь Тимур Зульфикаров читал свои стихи и пел свои песни.
Кстати, Высоцкий говорил: «Тима! Ты - третий бард России. Окуджава начал, я продолжил... А ты – третий».
Мало кто знает, что знаменитый шедевр Высоцкого "Кони привередливые" был написан под влиянием песни Зульфикарова "Последняя лошадь в России".
Вот что об этом рассказывает сам Зульфикаров:
- Однажды, в бесконечных коридорах "Мосфильма", о которых Довженко сказал, что здесь "...есть места , куда не ступала нога человека...", я встретил Высоцкого в роскошной замшевой рыжей куртке. Я залюбовался заграничной диковинкой.
Высоцкий улыбнулся: «Я бы подарил её тебе, но она тебе , увы, мала...» И добавил: «Да, кстати! Я написал парафраз твоей "Последней лошади в России"… Это были "Кони привередливые"!..»
И вот стихотворение, посвящённое великому барду.
Ирина Дмитриева-Ванн
Песнь юродивого Тимофея Измигула в заснеженных полях
Владимиру Высоцкому
О, Русь моя!..
Белая Азия!..
О, Снежная Азья бескрайняя…
Опять Ты в военном тысячелетнем огне полыхающем…
Опять бес - иуда – иноверец - тиран
Лютует гуляет в покорном… согбенном Кремле…
О, русичи мои!..
Белые азиаты… азьяты…
Потомки смиренного…кроткого князя Володимира
И буйновластного… вечноконного Чингисхана…
Но смиренье – не рабство пред троном,
А пред Богом - стояние!..
Но кротость - не трусость!..
А битва смертельная с сатанинскою властью!
Но буйновластие - не пьяное самодурство… гулянье кровавое…
А забота о всякой старухе
В деревне заброшенной... многодальной...
Ей!.. ей…
О, русичи!..
Белые азиаты… азьяты!..
Покорней… безмолвней нет в мире людей…
И нету вольготней…
И нету вольней…
Воистину…
И только над полем объятым голодным бурьяном
Несутся стенанья… рыданья…
Жён… сестёр… матерей…
Утративших… утерявших в битвах кромешных
Братьев… мужей… отцов… сыновей…
И блеют, как овцы…
А не воют , как волки…
Доколе… доколь…
Ей… ей…
Но кто слышит их
Средь мёртвых полей…
Среди свежих… бескрайних погостов…
Среди вавилонских… кишащих
Содомо – гоморрских градов – упырей…
Но!... но… но…
Вижу я в поле неоглядно заснеженном
Святого нашего батюшку Сергия Радонежского…
И в руках у Него Полыхающий Меч,
Чтоб иуду – тирана посечь…
Чтоб бурьян покосить
И пшеницы взрастить…
Чтоб деревню поднять…
А града – кровососы унять…
Чтоб потухшие очи русичей палых возжечь …
Чтоб заблудший народ
Воскресить!..
Батюшка…
Гряди!..
В лютоснежном поле не обмёрзни…
Не заблудись…
Не остынь…
Февраль. Метель. 1999 год.
