Знак беды
До недавнего времени в нашей деревне жили два друга или, как они себя называли, два дружбана — Димон и Витёк. Димон из многодетной семьи с кучей сестёр и братьев, а Витёк был один у матери. Семья Димона снискала дурную славу, почти все взрослые отсидели в тюрьме — и подрастающим, как казалось, была определена та же участь. Поэтому все в деревне их сторонились. Кроме Витька.
Тот с самого раннего детства дружил с Димоном, вместе они хулиганили, выпивали, дрались, оба плохо учились. Они — дети перестройки и реформ, в это время приоритеты в обществе менялись стремительно. Собственно, тогда никто уже и не заставлял их учиться.
Дрались Димон с Витьком постоянно. С чужаками за девчонок или просто так. Витёк брал своей природной силой, Димон был в целом более хилым, но хитрее и изворотливее. Эти качества позволяли ему всегда быть на плаву. Витёк брал на себя самых здоровых и сильных, а Димон ловко прикрывал своего друга. В одной из драк Витьку попали в глаз. Он не лечился и со временем стал практически одноглазым.
Когда надоедало ходить в школу, он докрасна растирал свой раненый глаз и его направляли в больницу, откуда он тотчас же убегал, после чего мог сидеть дома целый месяц. Однажды, во время разборки с ребятами из соседней деревни, они сильно помяли кого-то. Витёк получил срок, Димон же отвертелся. Но, скорее всего, Витёк взял всю вину на себя. Так друзья разделили обязанности. Витёк исчез в тюрьме на два года, а Димон отправился в армию. Одновременно ушли, одновременно вернулись.
Друзья бурно праздновали своё освобождение, не просыхали практически всё лето. "Мы с тобой, Витёк, — говорил Димон, — оба друганы, оба были в тюрьме. Что ты, что я. Армия — та же тюрьма, нет там ни воли, ни закона, ни справедливости". Витёк кивал в ответ. И жизнь для них покатилась, как для неженатых людей в деревне, по накатанной колее. Непрекращающиеся пьянки, драки. Друзья по мелкому что-то приворовывали у приезжих москвичей, вместе у них же потом подрабатывали, кололи дрова, красили крыши. На это, собственно, и жили.
Но как-то раз Витёк обратился к Димону со странными строгими cловами: "Ты ведь знаешь Таньку Шипову. Конечно же, знаешь! Я тебя прошу, больше к ней не лезь. Понял?". "Ты чего, Витька? — изумился Дмитрий, — какая Танька? Ты разве не знаешь, что она общая? Спроси у любого мужика. Нет такого в деревне, кому бы она отказала".
Действительно, Шипова снискала дурную репутацию, непонятно от кого нагуляла двоих детей, жила весело и, как говорят, гуляла. Витёк стал регулярно навещать Таньку и всех остальных её ухажёров разогнал. Мы жили по соседству. Помню, сидим на брёвнах у дома, и он решил изложить мне планы на будущее. "Думаю, вот, жениться на Таньке. И ничего, что у ней два пацана, ребята мне нравятся, буду жить с семьёй, как все. Тем более она уже в положении, скоро родит моего ребёнка. Завербуюсь на стройку, подзаработаю, купим дом. Не всё же время жить в рухляди".
Но Димон не внял советам своего друга. Как-то по пьяному делу, пока Витька не было дома, заглянул к Таньке. Долго приставал, но она давала отпор. Обозлённый Димон ударил её по лицу и, скверно выругавшись, ушёл восвояси. Вечером Витька узнал, откуда у его подруги синяк на пол-лица и тут же рванул выяснять отношения. На помощь к Димону выскочили два брата, но природная сила Витька взяла верх. Отметелил он тогда всех троих за милую душу: что обещал, то и сделал. Ещё целый месяц братья ходили по деревне, пряча от стыда лица. Димон после этого затаил обиду, часто он бросал слова: "Я этого ему не прощу, ещё припомню".
В деревне же тем временем просто дивились на преображение Витька. Он действительно завербовался на сочинскую стройку, ударно работал, стал даже бригадиром. И после первой командировки сразу же купил дом в центре села со всеми удобствами. Вскоре у него родился сын. Помню такую картину: Татьяна идёт вместе с Виктором по деревенской улице, прижавшись щекой к его плечу, у него на руках младенец, а рядом бегают ещё два мальчугана.
После второй сочинской командировки Витька приобрёл мотоцикл с коляской. Тарахтел по деревне, катал ребят, превратился в настоящего хозяина. Но что-то не давало ему покоя. Помню, как-то он мне сказал: "Нет, надо помириться с Димоном. Мы же с ним друганы с самого детства, как-то всё не по-человечески, глупо".
И вот однажды вечером, прихватив несколько бутылок водки, Витёк отправился к Димону и его братьям. Поначалу те встретили его хмуро, но Витёк в тот день был в ударе. Молчун от природы, он проявил необычайное красноречие, вкладывая в свои слова все накопившиеся чувства. В итоге все подобрели. Стали вспоминать детство, юность, потом запели песни: русские народные, шансон, попсу. Были и озорные матерные частушки. Витёк говорил Димону после водки: "Я ж тебя люблю, бродягу. Таких слов даже Танюшке не говорил. Ты знаешь, я же своего сынка назвал Димой, в честь тебя". Димон соглашался: "Друган, друган, конечно, друган!" Так они просмеялись, пропели до самого утра.
Прощаясь, Витёк крепко обнял братьев, потом всем дал по тысяче рублей на опохмел. Со счастливой улыбкой он вышел из дома, но открывая дверь, он почувствовал что-то неладное, ноги подкосились, и он полетел вниз. Удар лопаты в затылок был расчётлив и точен. "Ты чего? Ты же его замочил!", — подскочил к Димону его брат. "Ничего, так ему и надо!", — зло хмыкнул Димон: "Отмотоциклился". Наступила тишина. Братья вернулись в комнату допивать спиртное. Витёк остался лежать на ступенях. Он был мёртв.
