"Никогда не видел, чтобы столько людей попусту теряли жизни", — говорит герой Клинта Иствуда в бессмертном фильме "Хороший, плохой, злой". В этом вечном шедевре-учебнике о том, как правильно снимать кино. По окончании 35-го ММКФ хочется сказать то же самое: "Никогда не видел…" А ведь надо признать, что организационно, технически Фестиваль был проведен практически безупречно. Отсутствовали мелкие (и не очень) накладки, характерные для ММКФ последнего времени, практически не происходило авральных переносов показов. И даже охрана была на редкость благодушна и доброжелательна. Но все эти приятные впечатления заканчиваются ровно в тот момент, когда мы начинаем говорить непосредственно о кино. О кино, ради которого, по нашему наивному представлению, и проводится данное мероприятие. Московский Международный КИНОфестиваль.
Активная нелюбовь организаторов ММКФ к журналистам — явление более чем оправданное. Ничем иным, кроме как презрением к представителям этой профессии, невозможно объяснить репетицию Ходынки на пресс-показе фильма открытия "Война миров Z". В самом деле, нельзя же всерьёз предполагать, что компактный седьмой зал кинотеатра "Октябрь" мог вместить всех желающих посмотреть премьеру блокбастера про зомби? Видимо, это была генеральная репетиция, на которой обладатели аккредитаций тоже должны были прочувствовать себя зомби. Как метко подметил один из критиков, нынешний ММКФ вполне себе такой местный зомби-апокалипсис. Ведь действительно сложно иначе, чем как к ходячим мертвецам, отнестись к представителям журналистской профессии, которые спрашивают на пресс-конференции у заслуженного кинематографиста и мэтра политического кино Коста-Гавраса, почему в его фильме нет критики кровавого путинского режима. Режиссёр, которому давно не надо никому ничего доказывать, и чьё творчество удостоено отдельной ретроспективы "Сопротивление", был, мягко говоря, удивлён. Ну а кто бы не удивился? Какое ему должно дело до выборов в РФ? "Сами выбрали, сами и разбирайтесь". Почему на Кинофестивале, заявленном как "Международный", кого-то должны интересовать местечковые проблемы столь же местечкового журналиста? Может быть, любопытствующий недотыкомка просто перепутал известнейшего греческого режиссёра с неведомым литовским кинематографистом, который привлек к себе внимание только тем, что демонстрировал правозащитную футболку на красной дорожке? Как говорится, можно вывести провинциала в Европу, но нельзя вывести провинциальность из "новых европейцев". Метод заменять неумение снимать фильмы политической активностью приелась уже даже совсем невзыскательной публике.
Наверное, из мести за столь неуместные вопросы жюри и сделало выбор лауреатов таким же абсурдным, как и вопросы "шакалов ротационных машин". В кулуарах было ещё похлеще. Смешанные чувства вызвало возмущение девушки, вынужденной уйти с фильма, который показался ей "затянутым". Объяснение для подруги звучало так: "Вчера тоже не досмотрели. Кино было продолжительностью триста минут. Это же часа три, наверное?" Можно, конечно, понять неспособность сосчитать, сколько часов в трёхстах минутах, — реформа образования и не до таких результатов доведёт. Но человеку, посещающему кинофестиваль, не знать, что эти триста минут — ни больше ни меньше, а грандиозный "Двадцатый Век" Бертолуччи? Даже без особой любви к итальянскому режиссёру это явный перебор в плане "компетентности". И ведь все эти люди напишут, что "Юбилейный, тридцать пятый ММКФ" неинтересен, не удался, и был изначально ненужным". Мы же не желаем иметь ничего общего с этим контингентом, поэтому наша критика отдельных имеющихся недостатков будет носить сугубо конструктивный характер.
Тем более, как мы уже писали выше, были и плюсы. Нельзя не отметить благолепие перемещения пресс-центра ММКФ из кинотеатра "Художественный" в Театр Киноактёра. И хождение несколько раз в день в "Октябрь" по раскаленному или залитому обязательным июньским дождем Калининскому проспекту перестало быть мукой. Да и сам Театр Киноактёра, бывший дом политкаторжан, а ныне ко всему ещё и помещение для балетной школы, намного уютнее, чем предыдущее стойбище. В таком месте даже к неизбежнобольшому количеству просмотренного шлака отношение становится гораздо более спокойным. В конечном итоге бессмысленные поделки, обильно представленные на смотре достижений киноиндустрии, тоже приносят свой результат. После них гораздо яснее можно ощутить всю высоту собственной гениальности. А после просмотра российского конкурсного фильма "Скольжение" неожиданно почувствовать себя ещё и гуманистом. Написать что-либо хорошее про это изделие с заезженным сюжетом про мафиозные разборки силовиков, бессмысленной игрой актёров и отвратительным монтажом — навсегда испортить себе карму. Автор фильма, режиссёр-дебютант Антон Розенберг, знаменит тем, что был первым туземным режиссёром, снимавшим рекламные клипы "Орбит". Это культурное "достижение" было озвучено зря. Теперь потребление "Орбит" для многих стало табуированным. А фильм, судя по всему, сделан по заказу офтальмологов. Трясущаяся камера, призванная "создавать эффект присутствия", не даёт возможности присутствовать на просмотре более двадцати минут. Потом глаза начинают адски болеть. Но самоуверенный режиссёр Антон Розенберг, в лучших традициях дешёвых понтов опоздавший на пресс-конференцию и заставивший аудиторию ждать, искренне считает свой авторский стиль "нахождением в тренде". Ну, пусть трендит дальше.
А вот то, как надо снимать фильмы про полицию, с тем же "эффектом присутствия", но без эффекта болезни Паркинсона, блестяще показали польские кинематографисты. Конкурсный "Дорожный патруль" сразу задаёт правильную динамику и держит в напряжении от первого до последнего кадра. Детективный боевик о коррупции в среде польских ДПСников, собравший миллион зрителей на родине и купленный иностранными прокатчиками, — очень гармоничен, стилистически выверен, и даже все "ружья, повешенные на стену в первом акте" — стреляют именно тогда, когда это нужно. Фильм можно смотреть и без перевода, так смешнее. На пресс-конференции у авторов картины было уместнее спросить, насколько их вдохновляли политические триллеры семидесятых, но добавление толмачём слова "польских" привело к режиссёрскому ответу "я вообще не ориентируюсь на польское кино". Достойный ответ, не чета российским "гениям", по поводу и без, по старинке клянущихся в верности Тарковским и Германам. Критики же повздыхали о том, что столь смелые фильмы в путинской России, увы, невозможны и к концу фестиваля о поляках благополучно забыли.
А зря. В этом году польское кино было представлено очень хорошими и крайне актуальными фильмами. Одного только малобюджетного, но очень крепко сделанного "Последнего этажа", снятого по реальным событиям, в котором польский офицер и патриот постепенно превращается в параноика и убийцу (как оказалось — имея для этого основания — мир окончательно рванул в бездну), было бы достаточно, чтобы убедиться, что в Речи Посполитой состояние кинопроизводства находится на высоком бодрящем уровне.
Прекрасен был и трогательный сербский "Мамарош", который, несмотря на "синефильский" сюжет и отсылки к творчеству Эмира Кустурицы, оказался качественно снятой комедийной мелодрамой, достойной международного признания. В финале мы видим, как немолодой сербский эмигрант заводит на кинопроекторе фильм "Веселые ребята", и произведение Александрова проектируется на равнодушный мир многоэтажной Америки, символизируя вечные ценности. Печалит только то, что никаких призов для фильмов из этих кинематографических стран не предусмотрено, ибо они нынче — "не в тренде". Можно было бы считать это дефектом именно нашего "Фестиваля класса "А", но существуют и более глобальные процессы. Например, невозможно было понять, по каким причинам вызвал ажиотаж в Каннах фильм Алекса ван Вармердама "Возмутитель спокойствия". Автор впечатляющих "Северян" на этот раз решил поиграть на территории Ханеке и Триера и снял "шокирующее кино" о том, как бездуховную сытую Европу настигает инфернальное зло. Как это принято в современном европейском кино, в этой картине никого не жалко. Создаётся впечатление, что европейской публике, для её удовлетворения, скоро будет достаточно показать палец.
Впрочем, палец был показан и в среде родимых берёзок. Описание фильмов в фестивальном каталоге было столь причудливым, что любой визит в кинозал превращался в лотерею. Голландский фильм "Маттерхорн", по описанию, никак не предполагал гомосексуальной линии сюжета. Незадачливые зрители, с удивлением напоровшиеся на этот сюрприз, ускоренно покидали помещение, что не помешало получить фильму "Приз зрительских симпатий" и "сертификата на проведение дистрибуторской кампании".
Костлявая лапа "европейских ценностей" потянулась к духовным скрепам многострадальной отчизны. Свои коварные козни строили и иностранные спонсоры фестиваля. Впервые он остался без официального визажиста. Площадка перед "Октябрем", которая, по обыкновению, притягивала множество девушек, желающих наложить бесплатный макияж, и немногочисленных юношей, навязчиво говоривших им комплименты, исчезла, словно её и не было никогда. Да и спонсоры-продавцы чая "Ахмад" отметились не только рекламным роликом с диким контекстом, но и редкостной скупостью. Они не только продавали в пресс-центре свой не самый лучший напиток за нехилые деньги, но и ускорили кончину кофемашины, которая за мелкий прайс удовлетворяла страждущих бодрящим кофеином. Видимо, это новый тренд, завуалированный сигнал, что пора искать спонсоров на Востоке.
Восток Дальний на ММКФ был представлен как всегда обильно, но без былого интереса публики. Впрочем, практически отсутствовало китайское и индийское кино, но это уже мало кого смущало. Что же касается Японии, то суши и роллы более не являются экзотикой, и давки за ними уже не намечается. Поэтому очень красивый, медитативный конкурсный фильм "Долина прощаний", с оригинальным сюжетом, который был достоин внимания как зрителя, так и прессы, прошёл очень тихо. И всего лишь получил специальный приз жюри. А вот без китайского конкурсного "Прикосновения греха", который "вскрывает социальные язвы современного Китая", вполне можно было бы обойтись. Конечно, незатейливые сцены насилия сняты неплохо, но в паузах между ними, когда герои разговаривают и "размышляют", халтурность произведения становится всё более заметной. Без привычного аншлага прошли и показы корейских фильмов. Сложно понять, куда вдруг исчез былой драйв, но, к примеру, в фильме "Джисеул" про гражданскую войну на Полуострове, где "мёртвый — значит коммунист", почему-то становится заметной только национальная специфика. А самыми заметными в этой программе лентами стала трогательная вариация на тему "Эдварда Руки-Ножницы" — готическая сказка "Мальчик-оборотень" и гангстерская безжалостная сага "Новый мир". Конкурсные "Ливанские эмоции" получили приз за режиссуру, но настоящего потрясения не вызвали.
А вот Восток Ближний, наоборот, попал в тренд. Израильская картина "Белая пантера" — социальная драма про бывших соотечественников, конечно, веселит возгласами героев "Мы — русские" и рукой тянущейся к небесам, но и приводит в некоторое замешательство. По авторскому замыслу, получается, что для того, чтобы приобрести менталитет израильского еврея, необходимо отказаться от собственного боксёрского зала, похоронить мать, предать всех друзей, и только тогда можно обойтись без обрезания. Стратегический же противник Израиля Иран фильмом с физиологическим названием "Жиротряс" напомнил, что самый ужасный персонаж американского фольклора это — исполнитель желаний. Опрометчиво мы когда-то желали фильмов о городских приключениях благородных персов. Лучше бы продолжали снимать приключения погонщиков баранов.
Оказалась весьма смотрибельной и конкурсная "антисаакашвилевская" грузинская социальная драма "Кома" (в переводе почему-то "Беспредел"). Разница между блестящими зданиями МВД и разрухой в здравоохранении, блеском "реформаторства" и консерватизмом традиций была понятна и без лишних изысков. Но при этом фильм не произвёл впечатления исключительно пропагандистского, хотя, надо признать, что он больше подходит для телепросмотра.
Если не принимать во внимание пресловутое "Скольжение", то надо признать — Россия в конкурсной программе была представлена вполне достойно. Про отечественные фильмы конкурса "Роль" и "Иуда", благодаря которому Алексей Шевченков получил приз за лучшую мужскую роль, а также о новой картине Киры Муратовой "Вечное возвращение", показ которой вызвал массовую давку, мы напишем отдельно.
Список гала-премьер фестиваля оказался во многом интереснее основного конкурса. "Капитал" Коста-Гавраса, который сюжетно намекает на жизненные обстоятельства Саркози и Стросс-Кана, оказался добротной картиной, интересной, даже если не рассматривать его политический контекст. С этой работы и начался показ фильмов, на которых не было жалко потраченного времени. Новый фильм Виктора Шамирова "Игра в правду" — прекрасная камерная история, построенная в той советской стилистике, которая не раздражает даже тех, кто не любит советскую стилистику. Эта киноверсия театральной постановки Шамирова по пьесе Филиппа Лелюша, не потерявшая ни в юморе, ни в лиричности. "Пена дней" Мишеля Гондри — экранизация знаменитого романа Бориса Виана получилась его идеальной киноадаптацией. Но наибольший восторг вызвал фильм создателя легендарных "Приключения Петрова и Васечкина" Николая Аленикова "Война принцессы", пролежавший по вине продюсеров десять лет в анабиозе. Киноманы могут помнить картину "Триумф", смонтированную без участия режиссера и представляющую несколько иную историю. Теперь Алеников выкупил права, перемонтировал фильм, согласно собственному видению, и представил его зрителям. Это история любви двенадцатилетних подростков, принадлежащих враждующим молодежным группировкам "Рентгенов" и "Абреков", воспринимается как идеальное продолжение кинотрилогии, куда непременно входят "Ромео и Джульетта" и "Вестсайдская история".
В оценке фильма "Сибирское воспитание" из традиционной программы "Русский след" мнения обозревателей газеты "Завтра" разошлись.
Одни посчитали произведение недостаточно развесистой клюквой. А более скромные и авторитетные киноведы отмечали, что это — самый лучший фильм на русскую тему, снятый с любовью и уважением как к реалиям жизни, так и к литературному первоисточнику — роману Николая Лилина, не переведённому на русский язык.
Единство возвращали просмотры программы "Малые голландцы". Решение о необходимости запрета на съёмки европейцами американских историй было принято консенсусом. "Тёмная кровь" Джорджа Слёзера — фильм, который пролежал на полке двенадцать лет — лучше было бы просто сжечь. Тогда бы легенда о Ривере Фениксе, умершем от передоза в юном возрасте, не пострадала. Сюжет "Тёмной крови" о том, как опять проклятые белые мешают жить благородным индейцам. Ново и свежо, но от фильмов с Гойко Митичем далеко. А вот "Дефлорация Эвы Ван Энд", вопреки названию и синопсису, меньше всего повествует об интимном акте. Милая лирическая мелодрама с комедийным финалом — это то, что и нужно сейчас европейскому кинематографу. Фильм "Героин", описывающий один день безрадостного и бессмысленного существования тридцатилетнего голландского наркомана, снят просто и до трогательности малопрофессионально. Периодический расфокус камеры становится чем-то вроде фирменного клейма режиссера. Отсутствие ожидаемого морализаторского финала удивляет и шокирует.
Подобный аморализм финской картины "Вся жизнь насмарку" заставлял многих зрителей покидать просмотровый зал с гримасами брезгливого недоумения. Но другая часть зрителей провожала эту трагикомедию восторженными аплодисментами.
Одновременно с ММКФ, но вне его площадки состоялся пресс-показ блокбастера Гора Вербински "Одинокий рейнджер". Изощрённый садизм, после которого должны последовать оргвыводы. Конкуренция, может быть, и хороша, но не до такой же степени.
Аншлаги случались и на программе документального кино. Но не на этически убогой и эстетически бездарной поделке "Холокост — это клей для обоев", а, например, на биографической истории Вуди Аллена, где нам рассказали, что этот человек в шестнадцать лет, в отсутствие Интернета, писал по пятьдесят гэгов в день. Неудивительно, что, невзирая на поздний киносеанс, зрители лежали перед экраном в два ряда, и уйти никто не пытался. Делали ноги с других фильмов, часть из которых была представлена членами жюри. Неудивительно, что их месть впоследствии была жестокой и беспощадной. Все былые разногласия кинологов и киноведов были забыты, а выбор лауреатов стал ненавистен всем и сразу. В том числе российскому члену жюри ФИПРЕССИ, который покинул его ряды. В тренде оказалась никчёмная социалка "Частица" о страданиях турецкой женщины в тисках экономического кризиса. Приз за лучшую женскую роль был отправлен ей же. Понять, что было главным стимулом для такого сомнительного подарка — исламская солидарность (глава жюри — иранец) или левацкое прошлое коллегии выборщиков — невозможно. Суровая поступь фильма закрытия "Распутин" с Жераром Депардье (на фото), смонтированного из сериала с одноимённым названием, довела до тошноты, и антидота от такого отравления ещё не придумано. Пошатываясь, еле перебирая ногами, издавая нечленораздельные звуки, журналисты потянулись по домам. Опасайтесь их укусов.
"Никогда не видел…" Но ведь были представлены на Фестивале и крайне любопытная программа португальского кино с впечатляющими "Странной историей Анжелики" и "Наш любимый месяц август". Была ретроспекция американской студии ХХ век Фокс, включившая в себя и масштабные кинохиты ("Клеопатра", "Долина кукол"), и классические ленты "новой американской волны" ("Буч Кэссэди и Сандэнс Кид", "Паника в Нидл-парке"). И, как ни странно, эта программа собирала полупустые залы, что, возможно, говорит об определенной потери радости и удивления фестивальных завсегдатаев от кино как явления. Была и оперативно составлена ретроспективная программа фильмов безвременно ушедшего Алексея Балабанова….
И за два дня до окончания фестиваля страшным символом рушится Колокольня Счастья в Вологодской области из последнего фильма Алексея "Я тоже хочу". И — тишина, темнота и неопределенность. А в этой тишине висит ужасающе-бессмысленная фраза из фильма-закрытия "А был ли Распутин злом, или был он абсолютным злом?"…
