Набирающая силу смута похоже подтверждает прогнозы тех аналитиков, которые предсказывали распад Российской Федерации, либо трансформацию этого деградирующего режима в марионеточную диктатуру на службе у США или КНР. Менее понятны прогнозы о превращении РФ в «ковчег» для транснациональной элиты, но, даже если подобные слухи и имеют под собой некоторое основание, это все равно означает колониальное порабощение.
Кроме распада и марионеточной диктатуры у России пока еще остается третий вариант ближайшего будущего, который позволит восстановить испаряющийся на глазах суверенитет. Вариант этот маловероятен, но в условиях внутреннего хаоса и кратковременного ослабления внешнего контроля он заслуживает краткого рассмотрения.
Восстановить рухнувшее государство под силу лишь патриотической диктатуре, опирающейся на пассионарное меньшинство. Объединить достаточное количество пассионариев не смогла и не сможет ни одна националистическая, религиозная или партийная группировка. Любая попытка установить националистическую, клерикальную или партийную власть в России приведет к войне всех против всех и лишь ускорит распад государства и общества. Следовательно, единственным принципом объединения патриотических сил может быть территориально-ресурсный прагматизм: колоссальные ресурсы России, ее обширные территории до сих пор позволяют нам вести не богатую, но сносную жизнь, которая будет окончательно загублена, если РФ повторит участь СССР. Трезвый взгляд на государства-наследники СССР убеждает, что даже те из лимитрофов, которым удалось относительно неплохо устроиться на задворках ЕС, влачат малоубедительное провинциальное существование, будучи лишены всяких перспектив развития.
Если в критический момент нашей истории на горизонте появятся волевые политики, способные поставить прагматические соображения общего блага выше узконациональных, конфессиональных интересов и идеологических пристрастий, то отличать своих от чужих, патриотов от врагов они будут не по национальному, не по религиозному признаку, не по партийной принадлежности, а по приверженности πατρίς — «отечеству», понимаемому как единая территория исторической России — северная Евразия. Тот, кто готов сражаться и работать ради евразийской интеграции — соратник. Тот, кто согласен на сепаратизм, лишь бы осуществить свои национальные, религиозные или социальные проекты — враг.
При желании можно поискать прецеденты подобных союзов в прошлом. Наиболее интересный из них — Швейцарская Конфедерация. Более точный перевод немецкого названия Die Schweizerische Eidgenossenschaft — Швейцарское Присяжное Товарищество. История его начинается в 1291 г. с принесения союзнической присяги тремя горными кантонами Швиц, Ури и Унтервальден «для успешной защиты и самосохранения». Главным ресурсом будущей Швейцарии, на который покушались могущественные соседи, был контроль над Сен-Готардским торговым путем, связывавшим северную Италию с остальной Европой. К XVI веку Швейцарское Присяжное Товарищество включало в себя территории, население которых говорило на немецком, французском, итальянском и ретороманском языках и которое, несмотря на все внутренние противоречия и заманчивые внешние перспективы, сумело успешно защитить себя и сохраниться. Россия — не Швейцария, жертвовать идеологическими химерами ради долгосрочных прагматических проектов мы не умеем. Но время от времени у нас появляются весьма прагматично мыслящие вожди, которые осуществляют подобные проекты железной рукой, то перековывая Царство Московское в Российскую Империю, то выстраивая из руин Российской Империи Советский Союз.
Итак, патриотическая диктатура как евразийское товарищество?
