Не стало Сергея Герасимова. Ужасная, безвременная, трагическая гибель.
Впервые я увидел его, ещё когда он работал на "Радонеже". Первый вопрос был очень для него характерен: кто такой, из какого прихода? Словно на автомате включился прибор "свой — чужой". Тогда ещё никто не знал (и менее всего мы сами), что вскоре наш тандем станет очень широко известен в узких кругах активных православных, слушающих радио и читающих интернет.
У каждого человека, как известно, своя харизма. Я, например, пришёл в журналистику не вполне законным, так сказать, боковым путём, будучи больше писателем, публицистом, исследователем. Сергей был блестяще образован, по складу — типичный интеллектуал. И как часто бывает в нашей России — почти никем в этом качестве не востребованный. Никогда не забуду наши совместные посиделки с ним и также уже покойным В.Л. Махначом, когда в их богословско-исторические распри мудрено было вставить и слово. Кичащееся своим интеллектуальным уровнем "Эхо Москвы" могло здесь разве что нервно курить под лестницей. И при этом он был прожжённым журналистом, журналистом до мозга костей, журналистом от Бога, обладая поразительным нюхом на актуальные, "топовые" темы, своей непередаваемой острой манерой, своей обнажающей последние смыслы подачей делая их ещё актуальнее.
Любая самая острая тема легко проходила через него там, где у других всегда была наготове куча всяких отговорок и самооправданий. Звоню, бывало, без особой надежды: "Сергей, есть такая-то проблема, очень срочно, надо как-то озвучить, может?.." Отказа не было никогда, всегда он был готов, как говорится, подставить плечо. Садишься перед микрофоном, и на автомате включается некий внутренний цензор: здесь смягчить, тут отрихтовать, здесь подправить. А он своими вопросами ещё больше загоняет в радикализм. Потом долго бывало не по себе, но рейтинг зашкаливал. Начальство и побаивалось, и ценило. Неизвестно, чего было больше… Это была его отличительная черта, его фирменный знак: всякую мысль, любую идею доводить до конца, до предела. Ты высказал мысль, так договаривай, нечего дипломатничать!.. И при этом — редкостное сейчас полное бескорыстие и чуждость конъюнктуре.
Журналистика ныне приобретает всё более унылый вид. Большинство журналистов не просто работает по заказу, словно соревнуясь, кто лучше подтвердит репутацию "второй древнейшей". Так называемые официальные патриоты, патриоты официоза угодливо облизывают начальство с поистине самозабвенным сладострастием, давно уже отождествив для себя народ и Родину с одной стороны, и то, что не вполне правомерно именуют "властью", — с другой. Народ при этом, естественно, не спрашивают. Это всё равно, как девушка по вызову отдаётся клиенту не просто за деньги (деньги само собой, куда ж без них?), а главное, потому что приятно…
Сергей был одним из последних рыцарей свободной прессы, журналистики с большой буквы. Он никогда не прислуживал, не гнался за выгодой, за конъюнктурой и всегда говорил то, что думал, не раздваиваясь на "можно" и "нельзя". Раз правда — значит, обязательно можно. К нему в полной мере применимы слова Христа о Нафанаиле: "Вот подлинно израильтянин (а Новый Израиль — это, как известно, все мы, то есть Церковь — В.С.), в котором нет лукавства" (Ин. 1, 47). Он сполна заплатил за свою свободу и независимость.
Страшно редеют ряды таких людей, их всё меньше и меньше. Но пока ещё есть мы, есть и свободная пресса. Нужно очень немного — просто говорить правду. И пока слово правды ещё звучит — дело Сергея и таких, как он, живо. Вечная ему память!
