Падение химеры

Глашев Ахмат. Апокалипсис. Гибель Рима и современность. — М. : Наше Завтра, 2023. — 240 с.

Всё более явное разрушение глобального лидерства США и в целом многовековой гегемонии западной цивилизации с переходом к некоему новому типу мироустройства (что трактуется как трансформация однополярного мира Pax Americana в мир многополярный) выглядит как главное содержание современного этапа истории и явно происходит вне рамок какой-либо из получивших признание идеологических моделей, прежде всего — вопреки концепции либерального "конца истории" человечества во всех её ипостасях: от утопии Френсиса Фукуямы до практики нынешнего "альянса демократий". Как известно, историю пишут победители, которые пока не определены, но "Сим победиши!" далеко не всегда определяется итогами прямых столкновений противостоящих сил на полях сражений, материальных и духовных.

И, поскольку, согласно Аристотелю, "природа не терпит пустоты", природа человеческого мышления в том числе, поиски возможного наполнителя этого идеологического вакуума не прекращаются — напротив, они становятся всё более интенсивными и напряжёнными. Книга Ахмата Глашева — одно из ярких свидетельств такого поиска. Автор выстраивает системную аналогию становления и краха цивилизации Древнего Рима со становлением и крахом современной западной цивилизации. Большая часть его работы посвящена диагнозу таких общих для двух этих случаев достижения и утраты мирового господства симптомов социального упадка, как концентрация власти и ограничение личной свободы, коррупция, разложение нравов, борьба с христианством, экономический упадок, усиление фискального гнёта, инфляция и нестабильность денежной системы, уничтожение среднего класса, уничтожение земледелия и сельского хозяйства, деградация образования и падение военной мощи.

Не случайно эпиграфом книги избрана фраза американского философа Джона Дьюи: "Знание прошлого нам необходимо, как ключ к пониманию настоящего", — а для обложки издания использована известная картина американского художника Томаса Коула "Крушение" (1836), входящая в его цикл "Путь империи". В этом отношении попытка автора осуществить синтез цивилизационной теории, согласно которой история человечества есть история борьбы разных цивилизаций, проходящих закономерные этапы своего развития и упадка, с марксистской теорией, согласно которой история человечества есть история борьбы классов, изменяющихся по мере развития производительных сил, выглядит не просто закономерной, но и достаточно плодотворной — особенно в части, характеризующей русскую культуру как "явление столь неповторимое и многогранное, вобравшее в себя много различных древних и богатейших культур, что мы можем говорить об уникальном явлении в мировой цивилизации", а само её существование как возможность и залог спасения человечества от "трупных ядов" разлагающегося на наших глазах коллективного Запада.

Является ли при этом утопией высказанная автором принципиально спорная, но основанная на многовековом опыте нашей государственности мысль о том, что на русской почве "православное христианство и ислам объединятся в единое духовное пространство и станут мощным источником энергии созидания"? Возможно ли — и если да, то на каких основаниях и в каком качестве? — включение в это "единое духовное пространство", например, традиций других "незападных" государств и народов? Или же противоречия между ними: и старые, и возникшие вновь, — прорастут новыми конфликтами? Книга Ахмата Глашева не даёт ответа на данные вопросы, да и не ставит это своей целью, но служит поводом ещё раз всерьёз задуматься над ними.

Ничего принципиально нового современное общество не изобрело, разве что появились технологии, которых не было в Риме. Антагонизм между капиталистическим олигархатом и демосом сегодня всё так же набирает обороты, а пропасть между ними стремительно увеличивается. И в этом процессе капиталистическая элита вновь использует те инструменты, которые пускал в ход капитал против демоса в античное время…

После 1922 года многие из этих методов получили ещё одно название — "фашистские". В связи с этим интересно наблюдение американского исследователя капитализма Уильяма З. Фостера, который ещё в 40-е годы XX века писал: "Фашизм определённо уходит своими корнями в самые истоки общего кризиса капитализма. …Поэтому один из основных выводов, которые мы должны сделать из всего этого, заключается в том, что стремление к войне и фашизму не было и не является случайным явлением среди крупной буржуазии. Напротив, это её основная ориентация (в частности, в том, что касается американского империализма), её попытка преодолеть общий кризис капитализма. Этим объясняется, почему монополистический капитал всех стран под агрессивным руководством Уолл-стрита так деятельно пытается воссоздать повсюду фашистские группы и движения, разбитые во время Второй мировой войны. Фашизм потерпел поражение в войне; но тяга к фашизму со стороны империалистической буржуазии всё ещё очень сильна. Поэтому было бы серьёзной ошибкой недооценивать опасность фашизма".

Естественно, эти попытки переформатирования мира рано или поздно должны вызвать противодействие. Как пишет тот же Уильям З. Фостер: "Фашистское правление — это безжалостное наступление на жизненный уровень, традиционные свободы, демократические организации, национальную независимость и даже на жизнь различных народов мира. Поэтому в довоенные годы его рост неизбежно вызвал весьма широкое и воинствующее массовое движение демократического сопротивления.

Это широкое движение охватило рабочих, крестьян, негров, интеллигенцию и мелких дельцов; оно также в значительной мере устранило идеологические разногласия между католиками, социал-демократами, либералами, коммунистами и беспартийными элементами — широкими слоями демократических сил. Никогда ещё эти демократические слои и группировки не были столь едины. Они были полны решимости сопротивляться и нанести поражение новому социальному бедствию — фашизму, чтобы предотвратить учреждение этого террористического правления и не допустить, чтобы мир был ввергнут в войну".

В этом сопротивлении мелкобуржуазный элемент (сегодня его условно можно назвать средним классом) вынужден встать с народом плечом к плечу и бороться по одну сторону баррикад, ибо новый мировой формат не предполагает наличия мелких буржуа или среднего класса. И поэтому для достижения своих целей олигархату важно уничтожить средний класс… Неудивительно и то, что в Германии 1930-х годов главный удар и жёсткий контроль были направлены в отношении среднего класса. Это именно то, что мы сегодня наблюдаем в ряде крупных стран (Канада, Австралия, Австрия, Италия, Франция, Германия).

Нетрудно заметить, что эти государства составляют костяк современной капиталистической системы и долго славились "достижениями" в области прав человека. Неудивительно, что, вводя по всему миру поистине драконовские антирусские меры, часто граничащие с откровенно фашистскими, диктуемыми лишь по национальному признаку, сегодня эти страны такими методами пытаются поднять на внутреннее сопротивление именно средний класс, причём под благовидным предлогом борьбы за фундаментальные права и свободы, широко культивируя свои либеральные идеи, к тому же приправленные антироссийской риторикой. И довольно странно будет выглядеть, если государство станет в такой обстановке игнорировать интересы этого самого среднего класса.

Здесь нельзя не вспомнить о набирающих популярность даже в среде того самого разоряющегося среднего класса идеях трансгуманизма. Идеи эти не новы. Они давно культивировались капиталом в Риме и дали пышный цвет в США уже в XIX–XX веках, особенно ярко проявившись в южных штатах. "Число собственно рабовладельцев на юге Союза (США. — А.Г.) не превышает 300 000 — ограниченная олигархия, которой противостоят многие миллионы так называемых белых бедняков (poor whites), масса которых постоянно возрастала вследствие концентрации землевладения, и положение которых можно сравнить лишь с положением римских плебеев во времена крайнего упадка Рима".

А теперь вспомним, что писал Аристотель о ненависти олигархата к народу. По его свидетельству, то, как ненавидели греческие олигархи демос, ярко показывает клятва, которую они в некоторых греческих городах давали друг другу: "Быть врагом народа и вредить ему, насколько можно". Как пишет В. Бузескул, террор и террористические приёмы были хорошо известны античному миру, и применяли их там с особой систематичностью не столько демократы, сколько олигархи. Разве можно теперь удивляться тому, с каким остервенением олигархат в этих некогда "образцовых" странах уничтожает остатки демократических завоеваний?

Нужно сказать, что если физическое столкновение между демосом и капиталом является лишь внешней стороной этого глубокого антагонизма, то есть и внутренний, более серьёзный антагонизм — дух или религия. В Риме преследование христианства долго было одним из главных орудий борьбы за сохранение рушащегося старого мира. На современном этапе западный капитализм продолжает эту давнюю борьбу против мировых религий.

Поняв, что силой уничтожить истинно верующих людей невозможно, капитал изобрёл другой, более изощрённый инструмент. Он заключается в создании псевдорелигиозных течений, а также во внедрении в религию адептов капитализма с целью постепенной трансформации церкви. Всёвозрастающее значение в политическом и идеологическом арсенале империализма приобретает клерикализм, который не ограничивается использованием церкви и её разветвлённого аппарата, приобретая весьма многогранный характер, проникая в политическую и экономическую жизнь таких государств, как США, Франция и Великобритания. А монополии, продвигающие глобальные идеи, щедро финансируют клерикализм.

Поэтому неудивительно, что многие лидеры церкви сегодня поддерживают брутальные меры по стремительному сокращению фундаментальных прав и свобод личности. Церковь в США и Западной Европе, по сути, становится политическим инструментом в руках олигархической клики и капитала, объявивших крестовый поход против личных и гражданских свобод. Уильям З. Фостер писал по этому поводу: "Такая интенсивная политическая деятельность католической церкви на стороне реакции — и притом далеко не в первый раз — представляет крайне опасный для церкви путь. В конечном счёте она неизбежно нанесёт гибельный удар самому же католицизму, ибо массы католических рабочих и крестьян со временем научатся более или менее отождествлять политически церковь со своими основными врагами — капиталистами своих стран и американским империализмом, которых церковь активно поддерживает". Если некоторые католические лидеры где-то и не поддерживают капиталистов, то часто при этом молчаливо соглашаются со всем происходящим.

При этом нужно справедливости ради отметить, что есть честные католические религиозные лидеры, которые не приемлют участие в крестовом походе против базовых свобод и прав человека. Таких "отщепенцев" клеймят всевозможными ярлыками.

Таким образом, атака на религию на современном этапе вступает в свою горячую фазу. Это наступление капитала будет особенно жёстким против тех религиозных направлений — православия, ислама, иудаизма, — которые придерживаются ортодоксальных взглядов. Но здесь всё ещё остаются большие препятствия для адептов нового мирового крестового похода. В этих направлениях, скорее всего, отдельные представители уже сломлены и встали на сторону капитала, но далеко не сломлена система (православие и ислам), и в неё ещё глобально не проникли агенты капитала.

Вряд ли приходится сомневаться в том, что фашизм, начавший своё шествие в Древнем Риме и с новой силой заявивший о себе в 1922 году в Италии, заинтересовал некоторых лидеров крупного олигархата, давно мечтающих о мировом господстве. Когда фашизм расцвёл и окреп в Германии, план переформатирования мира был в полной мере запущен. Но коса нашла на камень. На этом, казалось, уже победоносном пути встало непреодолимое препятствие — СССР. Уильям З. Фостер пишет об этом: "Представители крупного финансового капитала в капиталистических странах Оси мечтали о некоем фашистском мире под их собственным господством, начало которому предполагалось положить решительным наступлением на СССР. Однако демократическое сопротивление народов, сила Советского Союза и острые противоречия между крупными капиталистическими державами помешали осуществить это предполагаемое наступление держав Оси в целях создания фашистского мира на развалинах международной демократии и социализма. Опыт показывает, что фашизм вместо того, чтобы ликвидировать антагонистические противоречия империализма, обостряет их".

Но сегодня капитализм уже берёт на вооружение идеи социализма и даже коммунизма, отменяя такие давние столпы свои, как частная собственность, частные интересы, свобода слова и т. п. И здесь он, выступая в роли некоего "коллективного неоплатоника", причудливо берёт на вооружение и труды Платона, по сути извращая их содержание… И это неудивительно, ибо Платон, по мнению идеологов фашизма, в своих "Законах" дал образец "полицейского государства", где всё регламентировано, и смертная казнь грозит тому, кто осмелился бы критиковать порядки и установления этого государства…

Большое значение капиталистический неофашизм придаёт пропаганде и нагнетанию различных страхов и истерии в обществе. Известный американский исследователь общественного мнения Эдвард Бернейс пишет по этому поводу: "Сознательное и умелое манипулирование упорядоченными привычками и вкусами масс является важной составляющей демократического общества. Приводит в движение этот невидимый общественный механизм невидимое правительство, которое является истинной правящей силой в нашей стране. Нами правят, наше сознание программируют, наши вкусы предопределяют, наши идеи нам предлагают — и всё это делают в основном люди, о которых мы никогда и не слыхивали. Таков логичный результат организации нашего демократического общества".

Интересно, что Э. Бернейс не скрывает, что эти методы, по мнению западных капиталистов, и есть путь к обществу мирного сосуществования всех: "Именно такое взаимодействие необходимо для мирного сосуществования людей в эффективно функционирующем обществе". Далее не менее интересные откровения о методах достижения нужного коллективного "гипноза": "Для распространения своих заявлений в массах путём пропаганды специально обученные люди используют те же средства, с помощью которых передаёт идеи весь мир. Нет такого средства коммуникации, которое не могло бы быть использовано для пропаганды, потому что пропаганда — это всего лишь установление взаимопонимания между человеком и группой".

Понятно, что речь идёт о средствах массовой информации, но Э. Бернейс, несомненно, в первую очередь имеет в виду именно телевидение и кинотеатры, что прямо следует из другого пассажа его работы: "Огромным потенциалом в области пропаганды обладает современное американское кино. Оно является прекрасным средством распространения идей и взглядов. С помощью кино можно привести к единому стандарту взгляды и привычки всей страны. Поскольку кинофильмы предназначаются для удовлетворения рыночного спроса, они отражают, подчёркивают и даже непомерно раздувают распространённые популярные тенденции, не стимулируя при этом появления новых идей и взглядов. В кинофильме вы найдёте лишь те идеи и факты, которые нынче в моде". Как тут не вспомнить высказывание вождя мирового пролетариата В.И. Ленина о том, что "из всех искусств для нас важнейшим является кино"? Не правда ли, прямо в воду глядел Ильич?! Сегодня телевидение и кинотеатры стали главным орудием мирового олигархата. Контроль средств массовой информации и прежде всего телевидения стал их главной стратегической задачей в построении нового мирового порядка.

Э. Бернейс также предостерегает тайных правителей о главной опасности в этом процессе: "Если общественность станет лучше разбираться в своих покупательских запросах, коммерческие фирмы будут меняться в соответствии с новыми стандартами. Если люди устанут от старых методов, с помощью которых их убеждают принять идею или совершить покупку, лидерам придётся действовать более тонко. Пропаганда будет жить вечно. И разумный человек должен понимать, что пропаганда, по сути, современный инструмент, с помощью которого можно бороться за плодотворный труд и привносить порядок в хаос". Понятно, что рано или поздно люди проснутся и начнут задавать вопросы, а потом это может вылиться в массовые выступления. Вот здесь и поможет тот самый хаос, о котором говорит Э. Бернейс. Естественно, и от хаоса рано или поздно массы устанут, и тут опять придут добрые господа, чтобы, как пишет наш автор, "привносить порядок в хаос".

В общем, пропаганда через СМИ и главным образом телевидение становится сегодня основным оружием радетелей "нового мира". Более того, кино и фильмы делаются мощнейшим инструментом предиктивного программирования. Ведь оно даёт возможность управлять массами путём постоянного повторения нужных формул, которые постепенно становятся неотъемлемой частью жизни толпы, попавшей под их влияние. Как отмечает Г. Лебон: "Утверждение тогда лишь оказывает действие, когда оно повторяется часто и, если возможно, в одних и тех же выражениях. Кажется, Наполеон сказал, что существует только одна заслуживающая внимания фигура риторики — это повторение. Посредством повторения идея водворяется в умах до такой степени прочно, что в конце концов она уже принимается как доказанная истина".

В этом состоит весь психологический механизм общественного оправдания массовых, глобальных преступлений против человечества не просто с молчаливого согласия толпы, а при её слепой вере в правильность происходящего! Габриель Тард весьма тонко отмечал: "Трудность вопроса заключается не в том, чтобы отыскать коллективные преступления, а в том, чтобы открыть преступления, которые не являются таковыми, в которых среда не участвует ни в какой степени. Этот последний вопрос до того важен, что можно даже спросить себя, существуют ли вообще чисто индивидуальные преступления, подобно тому, как ставился вопрос о том, существуют ли произведения гения, которые не являются произведениями коллективными".

Понятно, что для реализации глобального переформатирования общества необходимо заручиться духовной идейной поддержкой толпы. Тот же Г. Тард метко заметил, что "мнение для публики в наше время то же, что душа для тела". Ясно, что резкого сокращения фундаментальных свобод личности, которое является одним из главных условий построения новой формации, не достичь без предиктивного программирования. Пропаганда же является лишь дополнением к этому тончайшему средству-катализатору такого сложного и длительного процесса, который порой может растянуться на десятилетия.

Один из главных методов, меняющих сознание людей под будущие политические перемены, — это постепенность. Иными словами, самые неприемлемые для общества изменения в политической сфере вводятся постепенно, день за днём. Общество возмущается, далее "хватка ослабевает", но потом опять петля затягивается, — а затем шаг за шагом изменения закрепляются законами. К этому времени общество воспринимает изначально неприемлемые изменения уже как должное. То, что раньше казалось утопией, теперь для социума вполне нормальное явление. И самыми эффективными инструментами в достижении этого сегодня являются телевидение и интернет. Мы видим, что большое количество фантастических фильмов фактически готовят нас к некоему будущему. И если когда-нибудь человечество будет ввергнуто в катастрофическую истерию с печальным концом, то её виновником (но только видимым) будет именно телевидение.

Самой печальной является стремительная гибель европейской цивилизации с её фундаментальными завоеваниями Великой французской революции. Участь Европы весьма печальна, и это сегодня уже очевидно. Что займёт место Европы? Пока точно сказать трудно, но ясно, что хаос, который ей предстоит, станет движущей силой новых масштабных изменений, распада и исчезновения ряда государств. Центр политической и экономической значимости, скорее всего, переместится в Россию, что повлечёт передвижение большого количества коренных европейцев на её территорию. В этой мировой гонке по установлению новой формации (читай: по разрушению европейской цивилизации) Россия стоит пока в стороне, то приближаясь к огню, то отходя от него на безопасное расстояние и погружаясь в тяжёлые раздумья. Нужно ли говорить, к какому опасному и решительному моменту она подошла, бросив вызов "новой формации"?..