Ответы от Серебренникова
Очень честно меня предупредили, что в новом фильме К. Серебренникова демонстрируются табачные изделия и алкогольная продукция, однако, эти достижения человечества я едва заметил. Это хорошо, ведь кино о другом.
Сейчас расскажу о чем.
Не стану рассказывать о маленьком бюджете фильма, о том, что это преобразованная в современное авторское кино театральная постановка, написанная французским автором, о призах и мнениях. Все это есть на просторах сети – не смею воровать чужие находки.
Хочу предложить спор только об одном аспекте нового кино. Сам автор, а вслед за ним критики строили свои высказывания о фильме, используя, так или иначе, формулировку «автор поднимает вопросы», «автор пытается понять» и тому подобное. Изъезженные шаблоны так въелись в сознание критиков, что без этих фраз они уже не могут написать ни одну рецензию.
Буду оригинален и с полной ответственностью начну: Кирилл Серебренников в картине «Ученик» не задает, а отвечает на многие вопросы, возникшие в обществе последних двадцати лет. Он делает то, что не делают современные авторы. Это прием и прием этот не новый, это такой «ренессанс» одной из форм авторского высказывания. Иными словами, такое уже было, но прошло. Хотим еще раз! Получайте.
Оговорюсь сразу: Кирилл Серебренников один из талантливых, быть может, самый талантливый режиссер последних десяти лет. Кто не смотрел – начните с «Измены» или «Юрьего дня», кому понравится, смотрим « Изображая жертву», но вот заканчиваем обязательно «Учеником» - это важно, потому, что, «Ученик» - это квинтэссенция авторских высказываний автора, по крайней мере, на сегодняшний день. Краткое изложение собственных работ.
Все, что делает очень хорошо Серебренников, есть и в «Ученике»: прекрасная работа оператора (операторы меняются в зависимости от фильма, а вот красота кадра нет – выводы делаем сами), замечательный выбор музыки (часто классическая, «хорошовкусная»), невероятная работа с актерами и самое главное, умение снимать то, что написал. Каждый эпизод работает на фильм и работает так, как того желает автор. Персонажи разговаривают прекрасно, все, что они говорят, написано так точно, что хочется ворваться в кадр и радостно закивать головой: «да, да, да! Именно это и я бы сказал на твоем месте и именно с таким лицом». Иными словами, Кирилл Серебренников отличный режиссер, чуткий, точный сценарист и эстет.
Теперь, забудем о фильме и вдумаемся в то, что он нам говорит. Настаиваю, не ставит вопрос, а именно говорит. Проповедует.
Говоря о «Ученике», очень хочется начать пересказывать сюжет, но этого я делать не буду, всегда не любил эту часть рецензий, как и само слово: «рецензия». Да и речь, собственно, дальше пойдет не о кино.
Итак, автор отлично манипулирует зрительским сознанием: первая часть фильма вводит зрителя в смятение относительно того, кто прав, а кто виноват. Хочешь – не хочешь, а начинаешь симпатизировать главному герою – школьнику максималисту, который отрицает любые постулаты о свободе, толерантности и эволюции, признавая только один единственный: вера в Бога, в того Бога, о котором нам говорят священные писания. Симпатия уходит к нему, хотя бы просто потому, что давно в нашем кино не говорили о тех людям, которым стыдно жить.
Таким образом, христианская, православная религия становится одним единственным постулатом, единственной моделью жизни, которую признает главный герой. Неудивительно, что весь остальной мир противопоставлен мировоззрению героя. Мир разврата и пошлости, с которым борется герой, выражается в учительнице биологии, использующей «прогрессивные» модели обучения.
Вот и весь конфликт. Максималист, агрессивный христианин против рационально мыслящей, либеральной учительницы.
Далее, зрителя очень мастерски, плавно вводят в весь ужас фанатичного стремления распространения религиозного фанатизма на массы. К концу фильма зритель уже ненавидит пубертатного религиозного фаната и сочувствует оставшейся в одиночестве учительнице с «человеческим» сердцем. Учительница не признает постулат «не мир, а меч…» - она гуманистка. – это сверхзадача высказывания.
Никаких вопросов, в этой связи, режиссер не ставит, он конкретно говорит: она в меньшинстве, она страдает за всех сумасшедших свиней, кишащими бесами изнутри, а он просто радикальный маньяк, манипулирующий массами. Религия инструмент, матрица сознания – вот и все. Не видитесь.
Хочет того или не хочет режиссер, но он продолжает затертый до дыр спор между консерваторами и либералами, которые, как будто исключают присутствие Бога как такового. Дело в том, что Бога в фильме нет. Есть глумления над ним, есть поиск его, есть символы веры, а больше нет ничего. Наказания нет, чуда нет, пришествия нет. Нет ничего, кроме одного «ангела» мученика, который страдает за всех – это тот самый мальчик с короткой ногой, которого убивает радикальный христианин кирпичом. Естественно мальчик гей, ведь только геи в нашей стране страдают за всех.
Вот и вся картина мира. Согласитесь, при всем антураже художественных средств высказывание примитивное, сформулировать его можно так: в этом мире нет места Богу, тому Богу, чьего сына распяли, все мы хотим его чувствовать, что ничего хорошего из этого не выйдет, ведь все мы овцы (зачеркиваю свиньи). Что же нам делать? Думать головой, пропускать все проблемы через рациональные жернова сознания и находить ответы самостоятельно, ведь ни церковь, ни государство нам уже помочь не сможет. Мы оставлены всеми, давайте надеяться на себя. Вот и весь посыл – согласитесь, приметивненько.
«Бог умер» - в филологическом даже смысле гораздо более изящная форма изношенного, наряженного в разные одежды высказывания. Эта мысль нам всем надоела. Мы ее не хотим. И самое главное, что все «не про неправду».
Доказательством моего вывода может стать факт, что режиссер с проповедью борется проповедью. Это как поцелуй у Достоевского в притче «О Великом Инквизиторе».
Самое чудесное, что есть в картине – это ненастоящее, но как будто узнаваемое, иными словами клевета. Перечислю особо отличившиеся в этом жанре штрихи.
Поп, с золотым крестом, который читает лекцию в провинциальной школе, одержимый мыслью, что любой, кто чтит слово Библии, должен служить церкви. Такого не бывает! В школе читают курс православной культуры учителя истории и получают за это копейки, а попы живут своей жизнь, не опускаясь до таких мелочей, как школьные уроки. Это он что, зарплату еще получает что ли и методические программы составляет?
Бассейн в школе, где все ходят в купальниках и мальчики, которые занимаются физкультурой с голым торсом – в моей школе вообще нет бассейна, а девочки, без всяких приказов всегда посещали бассейн, соседней школы, в закрытых школьных купальника. Приди я без футболки на физкультуру – я бы просто замерз или по шее от физрука получил. Еще любопытно, что все герои очень красивые: девочки, мальчики – как один глянцевые герои. (Нас опять покупают, вне зависимости от нашей ориентации)
Учителя летом (а действие происходит летом, потому, что голышом купаются и загорают), не ходят с георгиевскими ленточкам – это всего лишь желание автора опошлить символ Великой победы. Очень грубый способ, можно бы было изящнее.
Учителя, конечно, пьют после уроков, если они пьющие люди - я тут пошлости не вижу, автор, видимо, считает это преступлением. Я ничего не вижу страшного в том, что люди, будь они кем угодно, пьют коньяк после работы. Пусть пьют. Вот то, что директор пьет с уборщицей – это конечно глупость. Путинский режим «кровавый» не предусматривает синтез правящих и управляемых. Директор может пить только с завучем или с некоторыми учителями. Тут прокол вышел.
Кроме того, три женщины не пьянеют от половины бутылки коньяка, не шатаются и песни петь не начинают. Автор не пьющий что ли? Взял бы, да и показал русский народ в луже собственных испражнений, а вокруг девяносто девять пустых бутылок водки, ну как в том самом фильме, где портреты вождей расстреливают.
Конечно же учителя не ездят на работу на мопедах в кожанке и шлеме, хотя, может я не видел, но вот, что мне думается: это, видимо, намек на то, что учитель не может купить себе машину и вынужден передвигаться на мопеде. Если так, то нужно было на велосипед ее посадить. Ну, как почтальон Тряпицын – там, нужно сказать, все про правду.
Портрет Путина. У меня есть такая ирга: найди портрет Путина. Он есть во всех современных социальных фильмах. Нужно только найти. Где-то ВВП улыбается, где-то хмурится, где-то взирает вдаль. Иногда он попадает полностью в кадр, иногда наполовину, (так, чтоб глаз не было видно) иногда, он и вовсе мелькает одним подбородком. Занятие увлекательное. У Серебренникова ВВП взирает на все это безобразие и покорно молчит, прямо над столом директора, за ее спиной.
Говоря вообще, там много всего: флаги на столе неуместны (они мешают чисто практически), и женщины у нас не на трех, а на двух работах работают, (на трех не успеет уже никто работать в нашей стране) и мальчики не ходят в туалет при маме, (ну тут знак, говорящий о том, что мальчик падонок с самого начала фильма) и физруков с таким пузом нет, и девочки лифчик в школу носят, и морковки, на которую натягивают презерватив, не бывают такими чистыми, а раз поп – олицетворение гнусной, необуржуазии, то крест он должен класть не в затасканный пакет, а в дорогой кожаный портфель.
Однако, это уже придирки художественные, а я ведь не об этом, я ведь о том, что по мнению автора, геи лучше, чем православные, потому, что у первых по любви, а у вторых по принуждению. Религиозный фанатизм – говорит нам автор в конце картины – это пусть к страшному злу, намекая на Гитлера, Сталина и т. д. Однако, главный борец с фанатиком в конце сам становится фанатиком (бросает весь мир и прибивает кроссовки к полу – это «мирный диалог»?), однако, автор этого будто не замечает.
Я ненавижу фанатиков, какими бы они ни были: религиозными, политическими, футбольными или алкогольным (прекрасно помня, что только они способны манипулировать массами по-настоящему) – мне все равно, но я не приемлю презерватив на уроке биологии, идею, что Иисус гей или что учителю нужно переспорить ученика. Учитель должен научить, даже не преподать, а именно научить: мыслить, рассуждать, ошибаться и прощать.
Ответ Кирилла Серебренникова меня пугают. Он предлагает один фанатизм, одну радикальную позицию, как способ борьбы с другой. Я бы снял продолжение «Ученика», назвал бы его «Учительница». В этом фильме учительница биологии раздавала бы презервативы, из сострадания занималась сексом на уроке с калекой, молодежь сношалась бы в церкви, поп с золотой бородой благословлял бы сие безобразие, а тихая, усталая христианская русская душа тихо плакала бы, в углу разрушенной школы, прижав пухлые ладошки к выцветшим глазам.
P. S. Я живу в провинциальном, небольшом, но известном городе. "Ученик" шел в кино одну неделю, только раз в день, в десять вечера. Я был на четвертый день показа. В зале, кроме меня, находилось два человека, кажется, случайных. Это не потому, что режиссер плохой, а потому, что говорит не о том, что народу слышать хочется. Я его не виню. Каждому свое.
