Последняя неделя августа ознаменовалась неожиданными заявлениями в поддержку атомной энергетики. Сначала премьер Японии Фумио Кисида объявил о запуске простаивавших с 2011 года атомных реакторов, позже к порыву любви к мирному атому подключились американский штат Калифорния и Германия. Выстрел в ногу, который самозабвенно совершил Запад, заключается не только в ведущейся экономической войне против источника своего процветания, но и в давно продолжающейся борьбе с мирным атомом. Контекст энергетического кризиса, которому не видно конца и края, вынуждает мудрецов из Америки и Европы судорожно пытаться вернуть всё назад.
Знаменитый своими зелёными инициативами и в целом прогрессивной политикой штат Калифорния оказался жертвой собственной наивности и идеализма, часто противоречащих здравому смыслу. Так, 31 августа всех владельцев электрокаров в штате попросили ограничить зарядку собственных автомобилей из-за того, что грядёт энергоколлапс. Особую иронию ситуации добавляет то, что за неделю до этого калифорнийские политики приняли законопроект, который утверждает, что к 2035 году количество продаваемых автомобилей на бензине должно быть сведено к нулю, а к 2026 году количество машин без выбросов должно составлять 35% (в 2030 году — 68%). Словом, ходите, дорогие калифорнийцы, пешком — и для здоровья полезно, и электричество не расходуется.
На фоне подобных парадоксов штат, который больше всех был настроен против мирного атома, решил пересмотреть свою позицию. Губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом, выступавший до этого против атомной энергии, сейчас собирается продлить срок работы последней АЭС в Калифорнии — Дьябло Каньон — до 2029 года. При этом именно Ньюсом в своё время поддержал запрет автомобилей на бензине к 2035 году.
Осознание дилеммы, связанной с атомной энергией, пришло к калифорнийцам ещё в 2020 году, когда штат пострадал от отключения электричества несколько раз, и это случалось с тех пор каждый год как по будильнику. В данный момент всего одна АЭС в Калифорнии вырабатывает на 30% больше электричества, чем все одобренные и закиданные грантами ветряки и солнечные батареи вместе взятые. Причём борьбу за Дьябло Каньон вели как учёные, так и обычные граждане. Так, ещё в 2016 году учёный климатолог Джеймс Хенсен со своими коллегами выступали за спасение АЭС, а бывшие сотрудницы АЭС Кристина Зайц и Хизер Хофф создали общество "Матери за атом". После возникновения организации создательницы движения жаловались, что чувствуют себя оказавшимися на необитаемом острове, так как многие отказались признавать их идеи, а доходило это непризнание даже до прямых угроз им и их семьям, а также и многочисленных оскорблений.
Одна из причин зарождающейся популярности мирного атома в штате не только в постоянных нехватках электричества, но и во всё возрастающем уровне грамотности относительно АЭС у простого населения. Времена, когда представления в массовом сознании о радиоактивных отходах создавались через популярную культуру, проходят, однако урон, нанесённый в 60-х годах пропагандой со стороны зелёных, ещё не скоро забудется. Самым простым объяснением для антиатомной пропаганды видится страх перед атомным оружием, заложенный во времена холодной войны, а также обычная конкуренция и борьба за дотации между разными ветвями энергетики. Но существуют и иные причины. Так, например, Дэвид Бровер, исполнительный директор борющейся за экологичность организации "Сьерра-Клуб", выступал против АЭС, так как, по его же словам, дешёвая и доступная электроэнергия и развитая индустрия приведут к увеличению населения штата из-за мигрантов, что в перспективе разрушит специфику региона. Разумеется, подобная идеология была не очень близка либеральным калифорнийцам, поэтому "Сьерра-Клуб" изменила свой подход. Они пересмотрели свою стратегию и использовали гораздо более сильные инструменты влияния: страх и стереотипы. В своей пропаганде они показывали ужасающие фотографии жертв Хиросимы и детей, рождённых с дефектами, как угрозу атома, хоть и не доказанную фактически. Паника от Чернобыля и Фукусимы намного превышала реальные последствия катастроф и стоила развитым странам не одного шага назад. После Фукусимы под нажимом прогрессивной общественности Германия отказалась от строительства новых атомных станций и начала процесс деактивации уже работающих. В одной только ФРГ было отключено шестнадцать АЭС, что привело к увольнению примерно четырнадцати тысяч человек — число, которое превосходит по количеству задетых жизней все атомные катастрофы вместе.
Помимо странных воззрений одного из первых антиатомных активистов Дэвида Бровера не стоит забывать и о финансовой подоплёке, которая подогревает конфликт активистов с АЭС. Если в 60-х годах противники атома спонсировались лоббистами со стороны нефтяной, газовой и угольной индустрии, то сейчас они нашли очевидного союзника в лице сторонников ветряных электростанций и солнечных батарей. Причём если сравнивать экологичность АЭС с альтернативными источниками зелёной энергии, то атом всё равно побеждает. Солнечные батареи требуют намного больше территории и природных ресурсов для производства меньшего количества энергии. Подготовка площадей, а также добыча, обработка и применение входящих в состав батарей металлов приводят к увеличенному потреблению энергии, которую получают, скорее всего, через сжигание угля или нефти. Тем самым создаётся порочный круг, где для создания «чистой» энергии требуется использовать энергию «грязную». Помимо этого, солнечные панели при повреждении загрязняют воду и землю, а их переработка стоит дороже, чем закупка новых деталей, которые вновь приводят к загрязнению воздуха. С ветряками ситуация не лучше: люди жалуются на головные боли от создаваемого турбинами ветрогенератора шума (пока не очень понятно, как влияет это в целом на здоровье людей), а лопасти ветряков массово уничтожают птиц и летучих мышей — об этом ещё в 2010-м написали в исследовании американского Центра ветряных турбин.
Известный экоактивист Эмори Ловинс в 1977 году говорил, что даже будь атомная энергия чистой, безопасной, экономичной, она всё равно была бы непривлекательной из-за политического подтекста, а также из-за положения в экономике, в котором такой вид энергии ограничивал бы людей.
Не очень ясно, как именно дешёвая и доступная энергия ухудшила бы положение людей, а вот пример мёрзнущих при зелёной энергии немцев гораздо красноречивее говорит об уровне комфорта обычных граждан, чем пространные размышления Ловинса. В этом и проблема АЭС для зелёных, левых и экоактивистов — она не совершает революции, она не знаменует собой единение с природой, однако серые монолиты атомных электростанций гораздо эффективнее спасают планету, и это факт, который даже защитники экологии начинают неохотно признавать. Признание этого, однако, не согреет европейцев зимой, потому что строительство и повторное включение АЭС требует времени — минимум от года до полутора — которого у них уже нет.
