Цифровые компании, состоящие из торговой марки и комплекта патентов, стоят больше, чем промышленные корпорации с заводами и фабриками, нефтедобывающие компании с месторождениями, транспортные гиганты с парком самолётов или кораблей. Что происходит? Люди сошли с ума? Биржи неадекватно оценивают стоимость бизнеса? Спекуляции акциями улетели, как воздушный шар, оторвавшись от реальной основы?
Едва ли. Люди не более (и не менее) сумасшедшие, чем обычно, а финансовые махинации на биржах никогда не имели прямой связи с реальной экономикой. Происходит обычное перераспределение ресурсов и доходов.
В истории такое случается регулярно. Ещё несколько веков назад основные богатства были сосредоточены в руках землевладельцев – феодалов, дворянства, монархов. Они были господствующим классом в обществе, в их пользу принимались законы и для защиты их интересов функционировал государственный аппарат. Капитал существовал преимущественно в форме «торгового капитала». Деньги вкладывались в покупку, транспортировку и перепродажу продуктов сельского хозяйства, изделий ремесла и (очень важно) в войны монархов друг с другом за контроль над территориями, каковые территории как бы «сами собой» производили товары (на самом деле, трудом закрепощённых простолюдинов). «Финансовый капитал» существовал скрыто, тайно, сокровенно и прятался то за маской торгового капитала, то в замках рыцарских орденов (от той эпохи нам и достался миф про тайные ложи, которые управляют миром).
Но пришло время технологической революции, появились возможности для массового производства и на авансцену вышел «промышленный капитал». Возник капитализм в его классическом виде. Доходы стали перераспределяться от землевладельцев к фабрикантам. Торговый капитал получил возможность вкладываться в производство и финансовый капитал «вышел из сумрака», стал банковским капиталом, предоставляющим кредиты под промышленные проекты. Герои вчерашних дней, феодалы пошли под нож. Некоторые буквально: в ряде стран революционеры казнили монархов и сильно проредили дворянство.
Промышленному капитализму нужна была армия труда и бывших зависимых крестьян сделали «лично свободными». Феодалы внезапно узнали, что земля не сама производила богатства, что рента не есть нечто автоматически возникающее от обладания недвижимостью, что нужно правильно использовать имущество и вступать с производителями, даже если это крестьяне-арендаторы, в договорные отношения. Значительная часть бывших помещиков научилась жить припеваючи в новых условиях, превратилась в капиталистов, но те, кто не смогли перестроиться разорились и впали в ничтожество.
Однако век промышленного капитала оказался недолог. Ранее полуподпольный, тайный, «мистический» финансовый капитал ныне стал легализован и получил полную защиту государств. Будучи в такой силе, финансовый капитал стал прибирать к рукам промышленность и торговлю. А потом и сами государства. «Империализм как высшая стадия капитализма» стал проявлением власти финансового капитала.
В конце XX века казалось, что наступил «конец истории», финансовый капитал победил навсегда. Банки правили миром. Первооснова классического капитализма, частная собственность, была расщеплена и размыта. Заводы «Форд» уже не принадлежали наследникам Форда, а отели «Хилтон» не имели никакого отношения к Пэрис Хилтон, бедной девочке, которую назвали в честь французского отеля франшизы. Право собственности распределено между акционерами, акции принадлежат инвестиционным фондам, инвестиционные фонды управляются управляющими компаниями, а принадлежат сами себе, то есть, инвесторам, в числе которых банки, пенсионные фонды, страховые компании, а деньги в банках и фондах – это деньги простых граждан, например, американцев, поэтому американцам сказали: хотите знать, кому принадлежат заводы «Форд», отели «Хилтон» и вообще всё, что вы видите? Всё это принадлежит вам! Такой «народный капитализм».
Все американцы обрадовались, но некоторые американцы задумались: странно, если всё вокруг принадлежит всем, то всё должно управляться как-то хаотично, но мы видим, что в управлении крупными капиталами есть какая-то стратегия, а мы в её разработке не участвуем, тогда кто? И потом: как так получается, что мы, «народные капиталисты» живём не очень хорошо и с нас периодически «снимают стружку», отбирают наши деньги всякий раз, когда банкротится какой-нибудь инвестор или банк; а наши как бы «наёмные менеджеры» очень богато живут, летают на «джетах», покупают особняки и богатеют с каждым «кризисом»? Нет ли в этом какого-то подвоха?
Вопросы есть, но ответов нет и быть не может. Если мы захотим найти в Америке (или в Европе) «главных буржуинов» и раскулачить, то концов не отыщем. Всё вокруг колхозное, но летать на «колхозном» джете может только «председатель колхоза», а не ты. У нас в этом смысле гораздо проще. В России ещё видно и понятно, кого надо немножечко «уплотнить», чтобы стало просторнее. Но в одно-два десятилетия российские капиталы точно так же, как и американские рассосутся по трастам и инвестиционным фондам, а бенефициаров будет не найти.
Конец финансовому капитализму подступает откуда не ждали. И сразу с двух сторон. Сначала патенты. Патенты на изобретения и прочую интеллектуальную собственность существуют давно, и никто не думал, что они станут угрозой банковско-биржевой диктатуре. В парадигме промышленного капитализма патент рассматривался как часть производственных активов, как приложение к станку (упрощённо говоря), а в финансовом капитализме – как способ повысить стоимость акций предприятия, торгуемых на бирже. Но никто не думал, что патент сам станет предприятием, компанией, главным активом и основой нового «цифрового» капитала!
Потом интернет. Во время Второй мировой войны военные Америки и Англии привлекли лучших гражданских математиков и аналитиков для создания особых подразделений, которые занимались дешифровкой радиопереговоров немецких подводных лодок и шифрованием переговоров союзников. Сотрудничество оказалось очень удачным. Шифры немцев были взломаны. Об этом не очень-то много пишут в официальной версии истории развития компьютерной техники, но военные разработки сыграли в ней важную роль. Далее по заказу и на деньги военных США были созданы программы для соединения компьютеров в единую сеть, интернет. А там уже и «социальные сети», и «поисковики», и все «платформы» - всё было не за горами. Изобретения вышли в международное пользование, на гражданский рынок, однако не надо думать, что военные и спецслужбы, которые стояли у истоков цифровизации, на каком-то этапе благородно отошли в сторону. Никуда они не отошли.
Итак, появилась новая группа капиталистов. Это «цифровые капиталисты». Они владеют патентами на микросхемы, программным обеспечением и прочими «ноу-хау» цифровой отрасли, торговыми марками цифровых компаний, и сидят «на кнопках» главных серверов интернета (скорее всего, не просто так, а благодаря мощному силовому ресурсу – поддержке военных, спецслужб и бенефициаров предприятий военно-промышленного комплекса). Связь с военными и силовиками подсказывает, что это не «новые промышленники», не «новые банкиры», не «новые купцы», а новые феодалы, будущие «дворяне», опирающиеся на вооружённую силу. И «цифровой капитализм» оказывается скорее своеобразной версией феодализма, в котором владельцы «цифры» будут получать со всего мира ренту, а сопротивление будет подавлено оружием военных и строгостью «цифрового концлагеря».
Наш отечественный цифровой предприниматель Павел Дуров сначала убежал из России в Америку, чтобы там свободно творить, а теперь кричит в ужасе о том, что «большая цифра» никому никакой свободы не даёт, что Силиконовая Долина – прообраз цифрового концлагеря, что все должны работать за еду на «мэйджоров» и отдавать 30% выручки новым баронам. Кажется, он начал о чём-то догадываться.
Цифровые феодалы, конечно же, начали передел мира в свою пользу. Это не значит, что сельское хозяйство, промышленность или банки будут полностью уничтожены. Ведь люди по-прежнему едят рис, а не килобайты информации, носят обувь и хотят получать за работу и товары какие-то деньги. Передел мира означает не уничтожение прежних отраслей, а перераспределение доходов и перевод иных сфер деятельности в низшее, подчинённое положение. Так промышленный капитал в своё время сделал сельское хозяйство источником сырья и перераспределил доходы от села к городу с помощью «вилки цен». А финансовый капитал, ведя бизнес сначала по формуле «деньги-товар-деньги, а потом и «деньги-деньги-деньги», перенёс обращение капиталов и зарабатывание наибольших доходов в банковский кредит и биржевую торговлю, оставив производителей с прожиточным минимумом. Крестьянин так же будет растить свой рис, женщины и дети на потогонках так же будут клеить кроссовки, банкиры (пока ещё) будут оказывать банковские услуги, но зарабатывать на всём этом будет цифровой барон.
Поскольку сельское хозяйство и промышленность уже побеждены и закованы в кандалы финансовым капиталом, новые цифровые владыки мира обрушили своё оружие на последнего бога, на финансовый капитал, на банки, биржи, инвестиционные фонды. Банки – ось и основа финансового капитализма – оказались на острие удара. Цифровые платформы создают свои «расчётные системы», эмитируют электронные деньги и расчётная функция отнимается у банков. Банки либо пытаются сопротивляться, внедряют у себя самих цифровые технологии, либо сдаются, покоряются, становясь слугами, «операторами» расчётных систем. А тут ещё цифровые криптовалюты. Первые опыты, конечно, будут провальными. Но монополия на эмиссию денег уже не принадлежит ни государствам, ни банкам.
Высокие цены на нефть были последней безнадёжной контратакой финансового капитала. Россия, Саудовская Аравия и другие страны-экспортёры нефти почему-то решили, что смогут использовать поставки нефти для обретения политического могущества, стать «энергетическими сверхдержавами», но никакого «сырьевого капитала» не существует, энергоносители просто использовались биржами как «коммодити» для атрибутирования финансовых потоков. Змея инвестиций неизбежно должна была укусить себя за хвост, цены рухнули, а вскоре случился всемирный карантин.
Пандемия, разумеется, не была организована цифровиками, но была ими использована на 110%. Если спросить qui prodest относительно COVID-19, то ответ даже слишком очевиден: мир ушёл на «удалённую работу» и в виртуальное общение, интернет-трафик чудовищно вырос, традиционные сферы услуг, путешествий, производства катастрофически просели, зато капитализация цифровиков выросла. Если бы вируса не было, цифровикам стоило бы его придумать.
В своё время всяческие меньшевики и прочие европейские социал-демократы убеждали, что бороться с капитализмом не нужно. Что капитализм сам собою созреет и упадёт, как спелый плод. Что развитие производительных сил при капитализме автоматически приведёт к социализму. А значит, революции – зло, отдаляющее нас от справедливого и счастливого общественного устройства. Но теперь мы видим, что социализм «автоматически» не строится. Капитализм, дойдя до высшей точки противоречий, вполне спокойно трансформируется в новый, высокотехнологический, хай-тековый феодализм, загоняя простолюдинов в улучшенный цифровой концлагерь.
Относительно «человеческого субстрата» нового и старого господствующих классов необходимо сказать, что приход новой элиты вовсе не значит, что в неё не войдёт значительная часть потомков старой. Точно так же, как многие феодальные аристократы смогли удачно «конвертировать» свои феодальные владения в капиталы и стать крупной буржуазией, точно так же, как многие промышленные капиталисты вовремя «вышли в кэш» и стали инвесторами, наиболее ушлые финансисты уже приобщились к «цифровой власти» через акции или участие в управлении цифровыми компаниями. Капиталисты готовы менять флаги не только раз в столетие, но хоть три раза на дню, лишь бы оставаться на гребне волны.
А вот простолюдинам опять ничего не светит. Окно возможностей закрылось даже для таких безусловно талантливых программистов и организаторов цифрового бизнеса, как основатель «Вконтакте» и «Телеграма». В новой, но уже успевшей затвердеть феодально-цифровой иерархии, они никогда не смогут стать королями, владельцами новых Apple и Google. В самом лучшем случае, если много трудиться и если очень повезёт, они смогут занять позицию вассалов третьего уровня, и на крохотном арендованном участке цифрового пространства возделывать свой огород, выплачивая 30% от выручки, то есть, практически всю прибыль, владельцу платформы, своему хозяину, лорду.
Илл. Павел Кучинский. "Работники"
