Леонид САВИН. Вы активно занимаетесь исследованиями в области незападных теорий международных отношений (НТМО). С чем это связано?
Денис ДЕГТЕРЕВ, профессор РУДН, доктор политических наук. Исследование незападных ТМО – это «естественная» специализация РУДН. В самом деле, еще в момент создания Университета дружбы народов, в Постановлении ЦК, РУДН было предоставлено «право приглашать видных ученых из стран Азии, Африки, Латинской Америки и других стран для преподавательской работы»[1]. В последние годы на кафедре ТИМО мы восстановили контакты со многими исследователями из этих стран в контексте изучения национальных школ международных отношений[2].
Строго говоря, речь идет о национальных школах МО – одном из направлений общественно-политической мысли развивающихся стран[3]. Говорить о «больших» незападных теориях, либо даже теориях среднего уровня, можно лишь с определенной долей условности. С другой стороны, наука о международных отношениях, как и любая другая гуманитарная и социальная наука, имеет значительную нормативную (т.е. идеологическую) составляющую. Изучение подходов к мировосприятию, характерных для стран «Глобального Юга», – это ключ к пониманию их внешнеполитических доктрин.
Леонид САВИН. Почему в последние годы наблюдается своеобразный ренессанс НТМО?
Денис ДЕГТЕРЕВ. После становления глобальной капиталистической системы проблематика стран «Глобального Юга», особенно на пике однополярности, отошла на периферию как мировой, так и российской политики. Однако в последние годы, по мере роста влияния КНР и неизбежности в обозримой перспективе «транзита глобальной власти» от США к КНР[4], страны «Глобального Юга» снова обрели свою субъектность и вместе с этим новое название – «Коллективный Восток»[5] или точнее «Коллективный НеЗапад[6]». «Коллективный НеЗапад» – это «коалиция недовольных», преимущественно из числа развивающихся стран (dissatisfied в «теории властного транзита»), на которую опирается КНР как восходящая супер-держава в своих действиях по реформированию существующей международной системы.
Если оценивать потенциал стран не по совокупным показателям, а исключительно по размеру их населения, то получается еще более наглядная картина (см. карту). Страны-интеллектуальные лидеры и даже гегемоны в науке о МО практически не видны на данной карте.
двойной клик - редактировать изображение
К 2100 г. подавляющее большинство мирового населения будут составлять жители Азии и Африки, причем наиболее многочисленным будет население черного континента. Представляете, насколько важно понимать ожидания миллиардов этих жителей нашей планеты? Кстати, подъем BLM-движения по всему миру и распространение постколониализма и деколониальных исследований – это, по-видимому, подготовка общественного мнения к более масштабной миграции из стран Африки и Азии в страны «Коллективного Запада», в контексте уже идущего процесса афро-азиатизации[7]. Сокращающемуся европейскому населению навязывается комплекс вины за годы рабства. Но ведь существенную, если не большую вину за организацию работорговли из Африки несут и арабы (как транссахарский сухопутный маршрут, так и морской – через Индийский океан)[8], численность которых, правда, также стремительно растет, как и африканцев, поэтому этот дискурс неактуален.
Стоит отметить, что наши западные партнёры хорошо понимают необходимость исследования НТМО и уже давно «окучивают» международников незападного ареала. Так, в последние годы в фокусе внимания Ассоциации международных исследований (ISA, США) исследователи из стран «Глобального Юга», объединенные в Global South Caucus (фактически –незападный мир). А. Ачария–профессор индийского происхождения занимал должность президента ISA в 2014-2015 гг, а Н. Бехера, профессор Делийского университета, – должность вице-президента ISA в 2019-2020 гг.
В попытке вовлечь незападный мир в конвенциальный западный академический дискурс А. Ачария уже несколько лет продвигает идею «Глобальных МО» (Global IR)[9]. Отдельно стоит отметить такое направление, как Third World Approaches to International Law (TWAIL) – это исследования незападных подходов к справедливости, к мироустройству, которое началось еще в 1996 г. в Гарвардской школе бизнеса и с тех пор превратилось в мировое интеллектуальное движение. Одним из лидеров данного движения является Б.С. Чимни[10]. С учетом того, что в «святой троице» постколониализма (Эдвард Саид, Хоми Баба и Гаятри Спивак[11]) двое из трех также из Индии, можно сделать вывод об определенном доминировании индийских исследователей (и исследователей индийского происхождения) в «конвенциональном» незападном дискурсе.
Леонид САВИН. А какие тогда школы, по вашему мнению, можно отнести к «неконвенциональным», подлинно незападным?
Денис ДЕГТЕРЕВ. Если страна плотно интегрирована в западное академическое сообщество по МО, вероятность того, что она формирует самобытные, «суверенные» смыслы несколько уменьшается. Индикатором успешной интеграции является, например, высокое место «мозговых центров» данной страны в ежегодном Филадельфийском рейтинге (Global Go To Think Tank) – коллеги из ВШЭ в своем исследовании НТМО опирались как раз на данный индикатор[12]. Однако, в Египте, например, наиболее известен в западном мире Американский университет в Каире, но самый влиятельный в формировании смыслов не только в стране, но и в исламском мире в целом Университет Аль-Азхар[13], который вообще отсутствует в международных рейтингах.
Другой характерный индикатор «от противного» – это присутствие страны в исследовании Колледжа Уильяма и Мэри (проект TRIP) [14], которое в 2017 г. охватило международников из 36 стран мира. Из Африки, например, там только 2 страны – ЮАР и Египет, присутствуют такие вестернизированные страны мира, как Израиль, Республика Корея, Япония и др. Если страна не присутствует в данном списке, то с большей вероятностью именно там стоит искать подлинно незападные ТМО, чем и занимаемся мы в рамках исследовательского проекта. В 2018-2019 гг. мы провели опросы нескольких сот международников из таких стран, а в 2018-2020 г. организовали в общей сложности восемь научных семинаров с участием более сотни международников из РФ, стран Восточной, Юго-Восточной, Южной Азии, Африки, Латинской Америки, Турции, Ирана[15].
Если в группе «конвенциональных» школ лидер – Индия, то во второй – конечно, Китай. В написанной Вами книге по многополярности упоминается нью-йоркский международник китайского происхождения Лили Линь[16], однако это скорее исключение. Подлинно китайские НТМО ведутся в самом Китае. «Континентальная» китайская школа международных отношений в последние годы активно развивается (прямо по заветам Мао: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»), и многие китайские ТМО уже стали классическими и хорошо известными в РФ (во-многом, благодаря работам нашего коллеги Е.Н. Грачикова[17]), в т.ч. теория морального реализма Янь Сюэтуна, «реляционная теория мировой политики» Цинь Яцина, «система Тянься» Чжао Тиняна и другие. Молодое поколение российских китаистов уже хорошо знакомо с данными подходами – в РУДН их используют Е.В. Журавлева, А.А. Забелла, Е.Ю. Каткова, а также А.В. Цвык[18]; в НИУ ВШЭ (Москва) – А.С. Пятачкова; в питерском филиале ВШЭ – С.В. Кривохиж; в ДВФУ – кандидатскую диссертацию по китайским и индийским ТМО защитил А.И. Козинец[19], а наш коллектив давал на нее отзыв ведущей организации.
Примечательно, что дискурс «Системы Тянься», правда в более широком контексте, использует, например, А.Г. Дугин[20]. Т.е. китайские НТМО уже вошли в российские политический и академический дискурс! Естественно, влияют они и на внешнеполитическую практику КНР. Например, ведущий китайский международник Ван Хунин (1989-1994 гг. – декан факультета МО Фуданьского университета) в 2017 г. вошел в состав Постоянного комитета ЦК КПК[21]. Примечательно, что в последние годы идет замещение его политически нейтральной концепции «культурной мягкой силы» в сторону «дискурсивной силы», то есть новых смыслов, норм и стандартов[22]. От страны, которая безропотно принимает все международные нормы (rule-taker), к 2010 г. Китай превратился в страну, которая уже оказывает влияние на содержание данных норм (rule-changer), и более того, к 2020 г. постепенно стал страной, формирующей международные нормы (rule-maker), особенно в ИТ-сфере.
Леонид САВИН. А за пределами Китая есть ли влиятельные школы международных отношений, разрабатывающие свои НТМО?
Денис ДЕГТЕРЕВ. Для распространения теории важны не только аутентичные смыслы, но и то, что, например, в Африке называют агентность (agency). Современная конструктивистская теория позволяет несколько смягчить неомарксисткий дискурс неоколониальной зависимости, но суть остается той же, – это недостаток субъектности. Представьте ситуацию, когда, например, региональная интеграционная группировка участвует в переговорах с ЕС. Но работа секретариата данной организации в значительной степени оплачивается за счет европейского гранта. Можно ли говорить в этом случае об агентности? Да, есть много интересных подходов, связанных, например, с дипломатией убунту (в РУДН данными исследованиями занимается М.Г. Иванова[23], ведущим экспертом в РФ по данной тематике является проф. В.Г. Шубин из Института Африки РАН), но не менее важна и практическая составляющая.
В этом контексте, например, в Африке выделяются такие страны-лидеры, как ЮАР и Нигерия (кстати конкурирующие между собой за региональное лидерство), понимающие необходимость выработки подлинно национальных и африканоцентричных подходов. Среди выдающихся интеллектуалов я бы особо отметил Филани Мтембу (исполнительный директор Института глобального диалога, ЮАР[24]) – он учился в ФРГ, но не является про-немецким, или про-европейским. Он учился в Китае и блестяще знает эту страну, но не является про-китайским. Он – про-африканский, как и его книги, например, о сотрудничестве КНР и Индии со странами Африки, на которые мы регулярно даем рецензии в Вестнике РУДН[25]. ЮАРовские исследователи в целом задают импульс на формирование аутентичной африканской общественной науки[26]. Но наибольшие перспективы, считаю, связаны в выстраивании диалога с нигерийскими интеллектуалами, которые, по их мнению, отражают позицию именно Тропической Африки.
Со времен формирования нового международного экономического порядка и консолидированной позиции стран Третьего мира в биполярный период (1970–1980-е годы) сохранилось лишь несколько сильных интеллектуальных центров. Это Совет по развитию исследований в области социальных наук в Африке (Council for the Development of Social Science Research in Africa, CODESRIA) в Дакаре (Сенегал), созданный в 1973 г. и долгие годы работавший под научным руководством выдающегося египтянина С. Амина (скончался в 2018 г.). Важную роль до сих пор играет и “Сеть Третьего мира" (Third World Network), созданная в 1984 г. в Пинанге (Малайзия) и имеющая свои отделения в других странах Азии, а также в Африке, Латинской Америке и в Европе[27].
Интересные наработки есть в целом ряде стран ЮВА– в апреле 2019 г. в РУДН мы провели семинар по ТМО данного региона, а также по такому феномену, как «Зомия». Доклады участников семинара вышли в виде специального номера «Незападные трансформации» журнала «Сравнительная политика»[28]. В нашем коллективе на проблематике индонезийских ТМО специализируется Н.С. Куклин[29].
Парадоксально, но мы так и не смогли организовать семинар по арабским НТМО! Не было достаточного количества российских участников. Конечно, есть ряд исследований в cфере ислама и мировой политики, либо по теологии[30], по исламистским подходам[31], но собственно исследований ТМО арабских стран не так много. Например, анализ истоков панарабизма, чем занимается в РФ проф. М.А. Сапронова (МГИМО), а также ретроспектива панарабских устремлений М. Каддафи, которую представил проф. РУДН Кассае Ныгусие с коллегами[32]. Если кому-то в РФ это удастся, будем только рады! С другой стороны, есть неплохие наработки по иранским ТМО. В этом плане в РУДН выделяется работа проф. В.И. Белова (Юртаева), который исследует исламские основания внешней политики Ирана[33]. Интересные выводы получены и в рамках исследования шиитской дихотомии «обездоленные-высокомерные», которое провела О.С. Чикризова[34].
Рассмотрев незападные подходы по всему миру, мы также исследовали латиноамериканские ТМО, хотя данный регион находится в Западном полушарии, да и влияние США там сильнее, чем в других регионах. В РУДН проф. А.Ю. Борзова исследует теорию автономию во внешней политике Бразилии, а А.А. Еремин – периферийный реализм Карлоса Эскуде[35]. Cтоит отметить и таких российских исследователей, как Б.Ф. Мартынов, В.Л. Хейфец, Д.М. Розенталь. Материалы нашего семинара по латиноамериканским ТМО (октябрь 2020 г.) выходят в № 1 2021 издания МГИМО «Ибероамериканские тетради»[36].
Леонид САВИН. А можно ли говорить о солидарности в среде теоретиков не-западных ТМО?
Денис ДЕГТЕРЕВ. Конечно, большинство из них продвигают более справедливые, гармоничные концепции мироустройства, учет интересов не только гегемона и узкого круга «избранных», но и более широкого круга стран и исследователей. В этом плане кстати есть определенная солидарность и с А. Ачарией, который не так легко стал президентом ISA и на пути к этому подвергался дискриминации. В своей работе Вы исследуете его мультиплексную теорию, и даже называете в честь нее параграф[37]; мне же довелось брать с ним интересное интервью –в самом деле, существует много точек соприкосновения[38].
В реальности, грани между «конвенциональными» и «неконвенциональными» НТМО практически нет. Возьмем те же постколониальные исследования. Да, они «конвенциональны», поскольку их авторы – эмигранты из стран «Глобального Юга» в странах «Коллективного Запада», не желающие завтра «становиться нью-йоркскими таксистами»[39]. Да, во многом это в угоду политической конъюнктуры искаженные антиимпериалистические подходы к деколонизации[40], что признаете и Вы в своей монографии[41].
С другой стороны, перед глазами стоит, например, целый ряд палестинских интеллектуалов: Эдвард Саид (1935-2003 гг.) – основатель постколониализма, Элла Шохат (1959 г.) и Джозеф Массад (1963 г.) – долгие годы преподавания в США не сделали их более «конвенциональными». Стоит отметить и наш, российский пример международника А.П. Цыганкова (США), который сделал, пожалуй, больше других для развития самобытной российской теории международных отношений[42]. Требуется переосмысление данного феномена и выработка российского подхода к постколониализму[43] и феномену интеллектуальной эмиграции. Рад, что в нашем коллективе работает доц. О.А. Моргунова, которая имеет как раз взвешенный подход к постколониальным исследованиям[44].
Другое дело, что идеологические концепции не стоят на месте и подвержены внешнему влиянию. Например, после распада СССР большинство неомарксистских интеллектуальных центров и издательств остались на Западе – это нью-йоркские Monthly Review и Verso Books, лондонские Pluto Press и Zed Books. Если в 1980-е годы формулировка "империя зла" употреблялась в отношении СССР его противниками (к числу которых едва ли относились неомарксисты), то в 1990-е и 2000-е западные неомарксисты стали говорить об имперской сущности России, Китая и Ирана. Т.е. постепенно изменился смысл основных политических терминов, используемых левыми интеллектуалами[45]. Впоследствии, данные подходы эволюционировали практически до неузнаваемости, породив совокупность течений, которые сегодня называются «Новая этика», и подвергаются справедливой критике российских международников[46].
Можем рассмотреть турецкие концепции НТМО, ведущим российским экспертом по которым является П.В. Шлыков. В данной стране очень популярно евразийство, в т.ч. подходы А.Г. Дугина. Однако турецкая версия неоевразийской идеологии включает в себя и элементы пантюркизма, построения Великого Турана[47]. И эта разновидность евразийства может быть сопряжена с российской, или, например, с казахстанской, а может, напротив, вырасти в конкурирующий геополитический проект. Поэтому крайне важно поддерживать плодотворное академическое сотрудничество международников «Коллективного НеЗапада», сопрягая их идеологические концепции.
Леонид САВИН. Перейдем от теории к практике. А можно ли сегодня говорить о «Коллективном НеЗападе» как едином целом?
Денис ДЕГТЕРЕВ. Пока нет, но это «страшный сон» наших западных партнёров». Причем парадоксально, но именно они сами делают его явью. В последние несколько лет набирает обороты т.н. «декаплинг» (decoupling), т.е. сознательный разрыв экономических связей США и их союзников с КНР, ускоряющий деление мира на два блока: «Коллективный Запад» (американоцентричный, формирующийся вокруг НАТО) и «Коллективный НеЗапад» (китаецентричный, формирующийся вокруг ШОС). Для РФ разрыв с западными странами произошел еще в 2014 г. (т.е. декаплинг для РФ – привычное явление, связанное с западными санкциями), однако для КНР данный процесс начался лишь в 2019-2020 гг., т.к. до этого времени существовала высокая степень взаимозависимости экономик КНР и США.
Набирает обороты и технологический декаплинг. Например, западные страны запустили Clean Network Initiative[48], запрещающую сотрудничество в любой форме с китайскими телекоммуникационными компаниями. Помимо негативного влияния для развития мировой экономики, стоит выделить и позитивные эффекты от декаплинга – высвобождение триллионных рынков стран «Коллективного НеЗапада» от продукции западных ТНК, на смену которым постепенно придут китайские (и российские) компании.
Набирает обороты и политический декаплинг – разделение международных организаций на несколько конкурирующих альянсов – в т.ч. западноцентричных и китаецентричных (АБИИ, ШОС и др.). Наконец, важную роль будет играть и идеологический декаплинг, а именно постепенное распространение НТМО в странах «Коллективного НеЗапада» как основных теоретических подходов к международным исследованиям.
Леонид САВИН. Могут ли незападные подходы способствовать реформированию международной системы? ВТО, МВФ, Всемирный банк – это ведь все продукты западной политики и, соответственно, западных теорий.
Денис ДЕГТЕРЕВ. В самом деле, существующая система международных организаций была сформирована в конце 1940-х – 1950-е гг. – в момент максимального относительного могущества США на мировой арене и является преимущественно американоцентричной. Соответственно, штаб-квартиры всех этих организаций находятся на территории стран «Коллективного Запада», в первую очередь США, а также их европейских союзников.
Однако, думаю, для реформирования существующей системы глобального управления в «инструментальном» плане вполне хватит и «конвенциональной», западной ТМО. Как отмечал более 60 лет назад создатель американской теории «властного транзита» А.Ф.К. Органски, «вопрос не в том, станет ли Китай самой могущественной державой на земле, а скорее в том, сколько времени потребуется ему, чтобы достичь этого статуса»[49].
Международные организации представляют собой один из элементов «структурной власти» – понятие, которое британский исследователь Сьюзен Стрэндж (1923-1998 гг.) ввела в международную политэкономию около 30 лет назад. Под структурной властью она понимала «власть решать, как будут делаться вещи; власть формировать рамки, в которых государства относятся друг к другу; относятся к людям или к корпоративным предприятиям»[50]. По ее мнению, первичную структуру власти в мировой экономике определяли четыре основных сферы: структура безопасности (в институтах «Коллективного Запада» – это НАТО), структура производства (ОЭСР), финансовая структура (Институты Бреттон-Вудса) и структура распространения знаний/идей.
Самый очевидный, симметричный способ достройки «Коллективного НеЗапада» предполагает создание аналогичных структур. Вместо НАТО – это расширение и углубление деятельности ШОС, сопряжение институционального потенциала ОДКБ и ШОС при лидирующей роли РФ. В сфере производства – это создание аналога ОЭСР из числа активных участников китайского «Плана Маршалла» – проекта «Один пояс, один путь» и перехода к «мягкой» координации производственной политики. В финансовой сфере – это запуск цифрового июня и дальнейшее развитие потенциала АБИИ. В сфере распространения знаний и идеологических концепций, в т.ч. НТМО, ключевую роль также могла бы играть РФ.
Конечно, незападные подходы к ТМО и регионоведению (в т.ч. представленные в Вашей монографии дуальные типы цивилизаций[51]) важны своей нормативной составляющей в контексте обоснования морального авторитета «Коллективного НеЗапада».
Примечания:
1 Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР от 05.02.1960 N 130 «Об организации Университета дружбы народов».
2 Дегтерев Д.А. Незападные ТМО или общественно-политическая мысль стран Глобального Юга. Доклад, 10.06.2021. НИС НИУ ВШЭ «Незападные ТМО в полицентричном мире».
3 Общественная мысль развивающихся стран. М.: Наука, 1988. 343 с.
4 Дегтерев Д.А., Рамич М.С., Цвык А.В. США - КНР: «властный транзит» и контуры «конфликтной биполярности» // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. - 2021. Т. 21. №2. C. 210-231.
5 Лукьянов Ф. Диалектика конфронтации // Российская газета, 29.06.2021.
6 «Коллективный Запад» и «Коллективный НеЗапад» в интервью употребляются с заглавной буквы и в кавычках для того, чтобы более рельефно показать их дихотомию и нечеткие очертания. Более того, в слове НеЗапад – две заглавных буквы, дабы подчеркнуть, что страны Востока и «Глобального Юга» пока не структурированы политически, а представляют скорее философскую категорию «Другого» (Иного, Чужого). Подробнее см. Грачиков Е.Н. Китай, как совсем другое «Запада» // Социология. 2013. № 4. С. 124-140.
7 Дегтерев Д.А., Юртаев В.И. Африка: «период радуги» и несбывшиеся надежды. Интервью с Аполлоном Борисовичем Давидсоном, академиком РАН // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2020. Т. 20. №1. C. 218-225.
8 Campbell G. (Ed.). Structure of Slavery in Indian Ocean Africa and Asia. London: Routledge, 2003.
9 Acharya A. Towards a Global International Relations? // E-International Relations, 10.12.2017.
10 Chimni B.S. Third World Approaches to International Law: A Manifesto // International Community Law Review. 2006. 08. Pp. 3-27.
11 Гавристова Т.М., Хохолькова Н.Е. Африка: постколониальный дискурс. М.: ИАфр РАН, 2020. – 248 с.
12 Незападные теории международных отношений. Спецпроект РСМД и НИУ ВШЭ, 2021.
13 Лашхия Ю.В. Роль университета Аль-Азхар в событиях «арабской весны» (на примере Египта) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2019. Т. 19. №4. C. 583-596.
14 Teaching, Research, and International Policy Project. Global Research Institute at William & Mary. Faculty Survey, 2017.
15 Научный семинар «Незападные теории международных отношений. Формирование национальных школ МО в странах Азии, Африки и Лат. Америки». Кафедра ТИМО РУДН.
16 Савин Л.В. Ordo Pluriversalis. Возрождение многополярного мироустройства: М.: Издательский дом «Кислород», 2020. С. 477.
17 Грачиков Е. Н. Китайская школа международных отношений: на пути к большим теориям. М.: Издательство «Аспект Пресс», 2021. 304 с.
18 Семенов А., Цвык А. Концепция “общего будущего человечества” во внешнеполитической стратегии Китая // Мировая экономика и международные отношения. 2019. 63 (08). С. 72-81.
19 Козинец А.И. Незападные подходы в теории международных отношений: сравнительный анализ китайского и индийского опыта. Диссертация на соискание степени к.и.н. Владивосток, 2018.
20 Дугин А.Г. Глобалистское тянся, дабл байнд и непреодолимая дилемма Путина // Незыгарь, 05.09.2021.
21 Пленум ЦК КПК переизбрал Си Цзиньпина генсеком и обновил руководящую конфигурацию // ТАСС, 25.10.2017.
22 Денисов И.Е. Концепция «дискурсивной силы» и трансформация китайской внешней политики при Си Цзиньпине // Сравнительная политика. 2020. Т. 11. № 4. С. 42–52.
23 Иванова М.Г. Сходства и различия архетипов культур африканских стран и России (на примере философии убунту) // Африка в контексте формирования новой системы международных отношений. Под ред. Васильева А.М., Дегтерева Д.А., Кассае Ныгусие М. М.: РУДН, 2019. С. 104-119.
24 Dr. Philani Mtembu, Institute for Global Dialogue, South Africa.
25 См.: Дейч Т.Л. Рецензия на книгу: Africa-China Cooperation. Towards an African Policy on China? / ed. by Ph. Mtembu, F. Mabera. Palgrave Macmillan, 2021. 242 p. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2021. Т. 21. №1. C. 191-194.; Дейч Т.Л., Усов В.А. Рецензия на монографию: Mthembu Ph. China and India’s Development Cooperation in Africa. The Rise of Southern Powers. L.: Palgrave Macmillan, 2018. 199 p // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2019. Т. 19. №2. C. 329-331.
26 Олувакайоде О.Э. Рецензия на книгу: From Ivory Towers to Ebony Towers: Transforming Humanities Curricula in South Africa, Africa, and African American Studies / ed. by O. Tella, S. Motala. South Africa: Jacana Media, 2020. 563 p. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2021. Т. 21. №1. C. 179-182.
27 Дегтерев Д.А. Незападные теории развития в эпоху глобального капитализма // Мировая экономика и международные отношения. 2021. Т. 65. № 4. С. 113-122.
28 Специальный номер "Незападные трансформации" // Сравнительная политика. 2019. Том 10. № 4. С. 1-172.
29 Куклин Н.С. Концептуальная самобытность и особенности индонезийского мировоззрения в сфере международных отношений. Доклад, 03.06.2021. НИС НИУ ВШЭ «Незападные ТМО в полицентричном мире».
30 Савичева Е.М. «Религия выполняет очень важную миссию...». Интервью с Дамиром Ваисовичем Мухетдиновым, первым заместителем председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации (ДУМ РФ) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2019. Т. 19. №4. C. 702-712.
31 Karagiannis E. Islamist Perspectives on Energy Issues // Vestnik RUDN. International Relations. 2014. №3. P. 22-29.
32 Кассае Ныгусие М.Е., Пономаренко Л.В., Савичева Е.М. Особенности африканского вектора внешней политики Муаммара Кадафи: от арабского единства к панафриканизму // Вопросы истории. 2020. № 1. С. 279-289.
33 Юртаев В.И. Исламизация как фактор внешней политики Ирана. М.: Аспект Пресс, 2018. 157 с.
34 Чикризова О.С. Дихотомия «обездоленные - высокомерные» в шиитском восприятии международных отношений // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. - 2017. Т. 17. №2. C. 279-289.
35 Борзова А.Ю. Теория автономии во внешней политике Бразилии; Еремин А.А. Периферийный реализм Карлоса Эскуде. Доклады, 25.05.2021. НИС НИУ ВШЭ «Незападные ТМО в полицентричном мире».
37 Савин Л.В. С. 531-532.
38 Роль «Глобального Юга» в мультиплексном мире. Интервью с профессором Амитавом Ачарией, заведующим кафедрой ЮНЕСКО по вопросам транснациональных проблем и управления, заслуженным профессором Школы международной службы Американского университета // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2018. Т. 18. №3. C. 701-705.
39 Отсыл к известной фразе Нассима Талеба: "Сегодня ты профессор Нью-Йоркского Университета, который публично засомневался в официальной версии теракта 11 сентября, а завтра — простой таксист на Манхэттене" (прим. ред.).
40 Фитуни Л. Л., Абрамова И. О. Политическая теория деколонизации: императивы современного прочтения. // Полис. Политические исследования. 2020. № 6. С. 26-40.
41 Савин Л.В. С. 179-180.
42 Цыганков А.П. Международные отношения: традиции русской политической мысли. М.: Альфа-М, 2013. 334 с.
43 Данной проблематике будет посвящен тематический номер Вестника РУДН. Серия: Международные отношения № 4 2022.
44 Моргунова О.А. Незападные корни постколониальных теорий: люди и идеи. Доклад, 17.06.2021. НИС НИУ ВШЭ «Незападные ТМО в полицентричном мире».
45 Дегтерев Д.А. Незападные теории развития в эпоху глобального капитализма // Мировая экономика и международные отношения. 2021. Т. 65. № 4. С. 113-122.
46 Лукин А.В. Право на безумие // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 5. С. 172-192.
47 Шлыков П.В. Евразийство и евразийская интеграция в политической идеологии и практике Турции // Сравнительная политика. 2017. 8 (01). С. 58-77.
48 The Clean Network // US Department of State.
49 Organski A.F.K. World politics. New York: A. Knopf, 1958. P. 446.
50 Strange S. State and Markets. 2-nd Edition. London: Continuum, 1994. P. 25.
51 Савин Л.В. С. 437-440.
N.B. В интервью представлены результаты исследования, выполненного в рамках научного проекта No 20-514-93003 КАОН_а «Россия и Китай в мировом политическом пространстве: согласование национальных интересов в глобальном управлении»
