На улице рябит дождь, умывает апрельскими слезами шершавое лицо асфальта. Фиолетовый дождевик из мятого полиэтилена- старый проверенный способ спрятаться от плохой погоды. Это мы молодежь, все выпендриваемся, все моднее да красивее нам подавай, а Ивану Андреевичу и в этом уютно, и в этом хорошо. Кокон капюшона обтянул светлое морщинистое лицо с яркими фонариками синих глаз. «Не трогать! Я сам!». Иван Андреевич пресекает любые попытки ему помочь, спускаясь по крутой подъездной лестнице . «Я еще и цыганочку могу!». Деревянный протез бойко отстукивает по коричневой плитке. Завтра Ивану Андреевичу Кобылкину, разведчику ВОВ исполняется 92...
Крошечный сверток подбросили к детскому дому на Украине в далеком 1921-ом. Оставили только записку на ниточке- «Ваня» . Уже мальчишкой Ваня сам выбрал себе день рождения - 1 мая, потому что в этот день в детдоме был праздник и давали сладости. Рос Ваня в дружной атмосфере, где все за одного, где все друг за друга. А потом началась война...Ваня записался добровольцем. Так Иван Андреевич Кобылкин попал в состав 42-ой брестской дивизии...
«Шел 1944-й год. Было постановление штаба вооруженных сил, одновременно на всех фронтах в один день и в один час ударить по немецкий войскам. Противник был с техникой, и отступали на своей технике, а мы то на 11 номере догоняли их...После броска остановились завтракать и тут меня вызывают- нужно срочно догнать противника и вместе с ним выступать до заранее подготовленной позиции. А как догнать на 11-ом номере?...Тогда я и мой напарник, Розов, оторвались и думаем- что же делать? И тут мы встретили 2- ух немецких офицеров на лошадях. Потихоньку подкрались к ним....Сели на лошадей, одели их форму и погнали немцев без оглядки и добрались до Могилевской области. В деревне Плещицы мы догнали противника и форсировали Днепр.»
Деревянные стулья, стол с клеенчатой цветочной скатертью, ворсистый ковер на стене- мы в скромной и уютной квартирке Ивана Андреевича на юге Москвы. На стенах развешены его портреты разных лет- вот фотография из архива, где молодой Ваня со своими верными товарищами, рядом- уже цветное фото Ивана Андреевича с наградами после войны, чуть правее- восьмидесятые, Иван Андреевич Кобылкин в парадном костюме в могилевском ДК. Разные эмоции, разные события, разные краски...Но эти снимки объединяет что-то одно, цепляет взгляд какая-то едва ли уловимая микроскопическая деталь....
«Далее мы получили распоряжение - не уходить, ждать. Когда подошли наши, а немцы отступали по минскому шоссе в сторону Могилева, было дано второе разведзадание- ночью вклиниться в немецкую колону и взять пленных. И нам удалось! На мотоциклах мы догнали немцев. Шел дождь, а дождь бил по плащ-палаткам, гром загремел, молния, мы развернулись на мотоциклах и начали расстреливать немцев- взяли 7 пленных и ушли! А потом в одной газете появилась статья- это про нас писали!». В руках у Ивана Андреевича маленький фото- альбомчик. Из рук он его не выпускает- постоянно теребит и перелистывает страницы. Это- его реликвия, это- его осколок памяти. Кобылкин достает из альбома крошечный заламинированный прямоугольник, где расплывшимся шрифтом напечатан заголовок «Дерзость».
«Постановлением за форсирование Днепра давали Героя Советского Союза. Но мне героя не дали. Дали Героя Красного Знамени. А почему не дали - не знаю. Герой не может быть бывшим зеком, я же был на Колыме, в Магадане. Это было в 38-ом году, мне было 17 лет, я был комсоргом цеха , видимо, что-то взболтнул не то, меня убрали. Среди политзаключенных я один сосунок такой был. Срок кончился- и война сразу началась. Первый бой дали в деревне Крюково, я там был в обороне. Сталина видели...Это был 41-ый , зима, все правительство тогда выехало, а он сказал- «если уеду, проиграем войну» и мы были в обороне и он проходил мимо. ...», - Иван Андреевич резко прерывает свой рассказ,- «а теперь пойдемте в другую комнату», - приглашает он. Старик поднимается с табуретки и ловко шагает по коридору. Из под штанины чуть выглядывает деревянная палка вместо ноги.
Грамоты, портреты и часы «65 лет Великой победы». На столике у окна - искусственные цветы в вазе, телепрограмма и лекарства, лекарства, лекарства....Иван Андреевич улыбается и позирует в орденах и медалях- черный пиджак увешан десятками наград. Орден «Боевого Красного Знамени»- за форсирование Днепра, один «Орден Красной звезды- за разведку, другой- за бой на границе с Польшей, когда разведчикам дали указание с высоты обстреливать противника», «орден Отечественной войны»- за всю деятельность разведчика, а медали- «с ними сложно, разве все запомнишь?» Ветеран не садится, а стоя продолжает свой рассказ: «Это было в районе Кенигсберга, в городе Ломжа. Разведчикам дано было задание уйти вглубь противника, следить за ним. Мы выбрали окна, я был назначен старшим. Какое-то время мы пронаблюдали, и решили, что можно проходить через эту линию обороны. Но тут нам прислали разведчика и назначили старшим группы, а он изменил всю тактику. «Ай,- говорит,- я командир!». И он завел нас в заблуждение...12 человек на минах по пояс подорвались! И мы трое суток выползали с пограничной линии. Там был и мой хороший товарищ, Казанцев из Новосибирска...Тогда нас все-таки спасли.... Хирург потом приподнял мою ногу и говорит- «смотри!». Я глянул- а она вся черная! «Делай,- отвечаю, как считаешь нужным!». Мне дали пол кружки спирта, а что было дальше - не помню. Потом я уже очнулся в госпитале...».
Иван Андреевич отводит свои голубые глаза куда-то в сторону. На вопрос, что стало с товарищем, понизив голос, отвечает: «Казанцев выжил...После войны его семья попала в автокатастрофу и он остался совсем один, никому не нужный...Ослеп, ходил по стеночке. А он генерала немецкого руками голыми брал! А так и умер...у стеночки....».
В комнате оседает тишина и только телевизор продолжает безустанно горланить свою однообразную песню...
Нога Ивана Андреевича чуть подкашивается. Только садиться он не хочет. «Вы обо мне не беспокойтесь! Я еще силен! Работай - и будет тебе жизнь! Я зарядкой каждое утро занимаюсь. Есть у меня разные приспособления. Я и так могу, - Иван Андреевич отбрасывает в сторону костыль и энергично приседает,- и вот так!, - старик задирает вверх деревянный протез. О том, что нога прострелена в семи местах Кобылкин словно бы нарочно пытается забыть. «В госпитале всякое было- и спивались люди, и вешались. А я себе сказал- нужно жить! Во имя других, жить! И я жил. И еще до 150-ти доживу!».
Сейчас главное дело для Ивана Андреевича - это музей Воинской славы в 856-ой школе, который он, вместе с другими ветеранами организовал уже много лет назад. Ветеран постоянно проводит уроки для школьников, присутствует на всех праздниках. Важно то, что практически все ребята, окончив эту школу, идут в армию. «У нас не было дедовщины, - вспоминает Иван Андреевич, - был у нас один старшина, зазнавался сильно, и в дождь и в грязь — ползи! Один раз летом мы ему ремень к большому пальцу привязали. А потом газеты между пальцами подожгли- так он быстро на место встал потом...».
Общение со школьниками многое дает Ивану Андреевичу- он уверен- говорить плохо о нашей молодежи нельзя. «Есть разные...есть просто заблуждаются люди. Ведь сейчас жизнь построена как- все бросились на деньги, только деньги, а это плохо! В наше время таких средств не было, в теперь есть миллионы и миллиарды. Это мы, простой народ, у нас карманы с дырками, а они все эти миллионы свои горбом заработали? Люди нуждаются в хороших отношениях, только доброта!»- подмечает Кобылкин.
Когда ветеран идет по улице - все с ним здороваются, в округе все его знают. А случайные прохожие и не догадываются, что этот чуть сгорбившийся старик в фиолетовой накидке с тросточкой и светящимися лазурными глазами - национальный герой. И без званий, и без наград- настоящий герой еще и потому, что заражает окружающих желанием жить. Рядом с ним хочется вдохнуть больше воздуха, рассмотреть все облака на небе, и без всяких условностей подойти и обнять ближнего - просто потому что он есть, ты есть, есть мир.
Уже у дверей, провожая нас, Иван Андреевич задаст вопрос, на который сам же ответит: «Так кто я? Человек без родителей, без фамилии, без Родины...Но меня же кто-то воспитывал? Мне же кто-то давал жизнь? Так есть у меня Родина? Есть! И за эту Родину я сражался!».
А дождь на улице давно кончился, тучи разбежались, и соседская девчушка возле подъезда пускала солнечных зайчиков на бетонной стене.
фото Виктора Новикова
