Ось «Восток — Запад» ловушка для России

Ситуация, в которой оказался мир, это ситуация некой пересменки, промежутка, потому что те цивилизации, которые поддерживали порядок модерна, на сегодняшний день перестали его поддерживать. Советский Союз больше не существует из-за предательства своей верхушки. Запад очень стремительно, на наших глазах, всё дальше уклоняется от миссии поддержания так называемого просветительского проекта, или проекта общества классического модерна, вырождается в антицивилизацию. Китай ещё не успел подойти к подобной миссии.

Мы оказались в странной ситуации, которая для России в геоэкономической и геостратегической перспективе выглядит как ловушка. Потому что несмотря на то, что сегодня в мире уже нет прежнего гегемона, гаранта неких правил игры, понятных для всех, никуда не делись экономические интересы и интересы, связанные с переделом собственности. Логика двойных стандартов, логика обманной гибридной войны в этих обстоятельствах не ослабевает, а лишь усиливается. Мы в этом плане оказались на разрыве между Востоком и Западом, будучи гораздо менее мощной державой и в экономическом, и в демографическом плане, чем совокупный Запад и нарастающий Китай.

Оказавшись в этой ловушке, мы стоим перед драматичнейшими вопросами: не только военными, даже понимая войну как гибридную, но и чисто идеологическими, ценностными. Надо признать, что мы достаточно далеки как от Запада, так и от Китая, представляя собой самостоятельный мир, который в значительной степени растерял свою самость и очень долго не может её обратно собрать. Попытки подпитаться опытом с Запада или из Китая неудовлетворительны. Хотя если говорить о китайской модели, то в недрах нашего Изборского клуба есть весьма успешный опыт такого рода — в первую очередь опыт академика Глазьева. Глазьев строит доктрину «государства развития», опираясь на прорывные успехи азиатских держав в формировании нового мирохозяйственного уклада.

Эта доктрина полезна для современной России, потому что она показывает то магистральное русло, в котором движутся страны Юго-Восточной Азии (в первую очередь Китай и Индия). Многие черты того интегрального строя, который там формируется, для нас как минимум поучительны, а может быть даже в чём-то могут рассматриваться как образец. Притом правы те эксперты, которые говорят, что эта грядущая модель мирохозяйственного уклада, новая социальная парадигма XXI века отличается от предыдущих тем, что в каждой цивилизации она проявляется по-своему, и каждая цивилизация в рамках этого уклада находит свои уникальные ответы на основные вопросы, поставленные технологическим, инновационным и общественным развитием.

В этом смысле и Китай, и Запад в чём-то оказываются парадоксально близки друг другу, поскольку то, что сегодня происходит в социальном пространстве информационной революции, а именно: построение так называемого алгоритмического общества на Западе, эксизма, и то, что происходит в Китае — социальный рейтинг, система социального кредита, — оказывается пусть и не одинаковым, но в нескольких ключевых точках загадочным образом совпадающим и при этом противоположным русской ментальности, можно даже сказать, угрожающим для неё.

Каким мог бы быть русский ответ? Русским ответом должен быть новый меритократический строй, связанный с нашими представлениями о том, что такое подлинная элита, подлинная избранность, что такое творческий дух. Именно с опорой на понимание творческой иерархии могла бы быть построена русская система, альтернативная в данном случае и Западу, и Востоку.

Нужно провести огромную работу, чтобы наши социальные сети превратить в соцплатформы, в полноценные информационные экосистемы. Вокруг них может интегрироваться социальный уклад будущего. Многие черты «государства развития» весьма перспективны, и они совмещаются с основными свойствами современных социальных платформ, в которых принципы кооперации и рынка, плановой системы хозяйства и свободной инициативы парадоксально соединяются. Есть определённая рифма между теми укладами, которые формируются в Азии, и самим духом эпохи информационного общества. И здесь у России тоже могут быть свои конкурентные преимущества.

Для нас Китай является поучительным примером и того, как надо, и того, как не надо действовать. Например, в вопросах построения иерархии общества, опеки над каждым гражданином через искусственный интеллект мы не похожи на китайцев, так же и в вопросах экологического регулирования, обращения с окружающей средой. Но в других принципиальных моментах это для нас некий урок, который показывает, что могло бы произойти с Советским Союзом, если бы не предательство его верхушки.

Экзистенциальное преимущество сегодняшнего русского человека — он недоверчив, скептичен по отношению к любым типам элиты, и отечественным, и мировым. Его столько обманывали, так часто издевались над ним и меняли правила игры, чтобы ограбить и растлить его, что в нём выработался некий иммунитет против любой версии «великого обнуления», хоть европейской, хоть китайской. Тем более российской. И нашим функционерам не стоит делать оскорблённый вид, когда выясняется, что население не хочет «играть» с ними в их «игры», связанные с цифровизацией, увеличением прозрачности личной жизни, вакцинацией и т.п.

Между тем новый строй и на Западе, и на Востоке, эксплуатируя доверчивость людей и их потребность в государстве как опекуне, демонстрирует такие пугающие черты, как сбор подробнейших идентификационных данных о поведении человека, подавление его «скрытности», вторжение в пространство его свободного выбора («карты искренности», штрафы для нелояльных, ограничения для них, «чёрные списки», поощрение доносительства, порождение «роевых коллективов», направляемых искусственным интеллектом и т.д.).

Нам не нужна эта восточно-западная парадигма социального программирования, мы хотим остаться внутренне свободными людьми, «скрытными», может быть, — да, «скрытными», поскольку нашу доверчивость нещадно эксплуатируют.

Какова могла бы быть геостратегическая альтернатива этой растяжки по оси «Восток — Запад»? Специфика положения России такова — и это в самом основании геополитической науки было изложено ещё на заре её возникновения — что мы по природе своей оказываемся на перекрёстке, на соединении разных мировых силовых линий. Для нас всё более актуальной и востребованной становится ось «Север — Юг».

Это концепция Большой Евразии, куда входят не только страны СНГ, не только те союзы, которые уже активно формируются (Евразийский экономический союз, ОДКБ), но и гипотетический союз с такими странами, как Иран, Индия; в перспективе можно рассматривать и Турцию, и Японию, и страны Юго-Восточной Азии, и даже выходить за рамки Евразийского континента. Эта вторая ось гипотетически способна стать балансиром и уравновесить ось «Восток — Запад». Тогда Россия действительно превратится в ключевого оператора на пересечении осей. И именно здесь выход из многих тупиков и ловушек.

В каком-то смысле это стало бы разрубанием гордиева узла, виртуозным решением. В противном случае все союзы, которые мы строим, включая и ШОС, и ОДКБ, остаются в некотором роде слабыми, потому что многие государства-участники этих союзов: и те, которые в них уже вошли, и те, которые сейчас рассматриваются как кандидаты или наблюдатели, — всё время смотрят по сторонам. Кто-то может сместиться обратно в зону влияния Запада, кто-то — безоглядно выбрать Китай как своего покровителя, а кто-то — уйти в усиливающийся исламский мир, в новый халифат.

Все эти союзы могут обрести настоящую силу и полноту только при растущей, усиливающейся России как возрождающемся мировом полюсе. Потому ось «Север — Юг» и оказывается сегодня ключевой, решающей для мировых судеб. В этом смысле я сторонник аккуратного, очень бережного для нашей идентичности и для наших интересов наращивания отношений с Китаем. Безусловно, отношения с Китаем, особенно экономические, должны наращиваться и дальше, они у нас даже и теперь недооценены — из диспропорций в международных экономических связях мы ещё не вышли. Но параллельно с этим наращиванием, восстанавливающим нормальное и гармоничное равновесие, должно начаться выстраивание других опор для будущего России.

Илл. Алексей Беляев-Гинтовт