Опасный сдвиг

Супотницкий Михаил, Ковтун Виктор, Шило Наталья. Химическое оружие на Ближнем Востоке. — М. : Наше Завтра, 2023. — 451 с.

Возможно, эту книгу можно было бы даже назвать скучной, если бы она не касалась темы оружия массового поражения (ОМП), особ енно такой его разновидности, как симбиоз химического оружия (ХО), со второй половины ХХ века получившего статус "атомной бомбы бедных", с оружием глобальных массмедиа. Известный специалист в сфере ОМП, полковник медицинской службы запаса Михаил Васильевич Супотницкий и его соавторы скрупулёзно, шаг за шагом, расследуют историю применения, реального и вымышленного, химического оружия в одном из ключевых регионов современного мира. В центре внимания — два самых известных пространственно-временных локуса, к которым такое применение привязывается: ирано-иракская война 1980–1988 годов и гражданская война в Сирии, длящаяся с весны 2011 года. Хотя и проблемы наличия ХО в таких странах, как Египет и Ливия, тоже не остаются в стороне.

Как отмечается в книге: "Для Запада ирано-иракская война была полигоном, где не только испытывалось химическое оружие, но изучались последствия его применения, проверялась эффективность имеющихся способов противохимической защиты и лечения. Технология получения сухого иприта была разработана в Третьем рейхе в 1930-х годах, ФРГ передала её Ираку в начале 1980-х. Иракские военные применяли сухой иприт на фронте, а поражённые этим ипритом иранцы поступали в клиники ФРГ и стран НАТО, так круг замыкался". Понятно, что такой полигон создавался и использовался США и их союзниками с прицелом на будущее и на возможные иные фронты военных действий, не исключая в том числе и нашу страну. Но авторы книги выходят далеко за пределы "чистой" военно-медицинской проблематики, поскольку они затрагивают темы международно-правовых механизмов контроля за химическим оружием и его уничтожения, а также "на примере Сирии выявляли приёмы информационных провокаций с использованием химического оружия и позицию Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) в отношении таких провокаций".

Результаты работы оказались и впечатляющими, и на текущий момент остро актуальными — особенно на фоне нынешней Специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины, где уже зафиксированы попытки вооружённых формирований киевского режима применить ХО против ВС РФ, а со стороны западных политиков и массмедиа всё настойчивее звучат "предупреждения" о недопустимости применения данного типа оружия "против защитников и гражданского населения". Как отмечают и детально доказывают авторы, аналогичные приёмы, за которыми следовали фейки от "Белых касок" и подконтрольной структурам коллективного Запада ОЗХО, чрезвычайно широко использовались для диффамации правительства Башара Асада в Сирии, а "единственным приёмом, позволяющим сорвать такую информационную провокацию, являлось используемое Министерством обороны Российской Федерации заблаговременное публичное сообщение о её подготовке с указанием места и времени". Так что угроза появления "химической Бучи" или "химического Краматорска" — так же, как и в "конвенциональных" вариантах, осуществлённых руками киевского режима, но с перекладыванием ответственности на Россию, — вовсе не равна нулю и, более того, с течением времени и сужением "окон возможностей" для Зеленского и К° она даже нарастает. Поэтому к химической войне со стороны "альянса демократий", у которого нет никаких тормозов на этот счёт, нам действительно надо быть готовым, причём во всех аспектах такой готовности.

Появление химического оружия на фронтах ирано-иракской войны носило далеко не случайный характер.

Война зашла в позиционный тупик, и сторона, терпящая поражение (Ирак), применила химическое оружие как единственно доступное в сложившихся условиях оружие массового поражения. Благодаря ему Ирак получил некоторое преимущество перед Ираном, несмотря на несопоставимый мобилизационный потенциал. По этой же причине химическое оружие появилось на фронтах Первой мировой войны (ПМВ) и дало некоторое преимущество Германии, пока такое же оружие не появилось у союзников. По этой же причине президент Египта Гамаль Насер применял химическое оружие в Йемене в 1962 и 1966–1967 годы, а лидер Ливийской Джамахирии Муаммар Каддафи — в Чаде в 1987 году.

То есть применение оружия массового поражения стороной, близкой к краху, для вывода войны из тупика носит вполне закономерный характер, и к нему нужно быть готовым.

Но есть и нюансы. Германия и страны Антанты в ходе ПМВ создавали сами военно-химическую инфраструктуру, сами разрабатывали технологии масштабного получения отравляющих веществ (ОВ) и их прекурсоров. Ирак накануне войны не имел таких технологий и инфраструктуры, и без помощи западных стран он не смог бы произвести и килограмма любого ОВ из использованных им на фронте.

Но Ирак для Запада был "рукопожатным", а Иран — "страной-изгоем", против него можно в течение шести лет применять неконвенциональное оружие с гарантированным молчанием международных организаций (ООН, Красный Крест и др.). Отсюда ещё одно следствие: у тех враждебных России стран, где сегодня нет оружия массового поражения, оно может появиться "из рук" коллективной третьей стороны, и его применение против России не вызовет никакого сочувствия или протеста у "международного сообщества".

События на Ближнем Востоке последних двух десятилетий показывают нам другую альтернативу войны с использованием оружия массового поражения — провокацию, когда его применение возлагается на ту сторону, против которой это оружие применили. В её основе всегда лежит патологическая ложь, прикрываемая благообразным термином "информационная война". Удар США по Сирии крылатыми ракетами в апреле 2017 года показал, что информационная война предшествует войне "горячей". И пока выпущенные крылатые ракеты не имели ядерных боеголовок.

Толчком к распространению химического оружия по Ближнему Востоку стала мягкая реакция "международного сообщества" на военно-химическую программу Египта и применение другом президента Кеннеди, президентом Египта Насером, химического оружия против йеменских повстанцев-роялистов в начале 1960-х годов.

Руководителям арабских стран, стремившимся обладать химическим оружием (Ливия, Египет, Сирия, Ирак), оно создавало иллюзию наличия у них противовеса оружию массового поражения и военному потенциалу сверхдержав, и своим региональным врагам, не имеющим такого оружия, а следовательно — и большего военно-политического веса в регионе. Западные державы в лице их химических корпораций охотно разоряли богатые нефтью и долларами арабские страны продажами технологий, оборудования и прекурсоров, необходимых для создания химического оружия. Но время показало, что обладатели химического оружия, не имевшие под собой военно-экономического фундамента и других видов оружия массового поражения, просто попались "на крючок" самообмана. Ни одно арабское государство не решилось применить химическое оружие против Израиля в ситуации своего военного краха в 1967 и 1973 годы (Египет). При военно-политическом нажиме государств Запада они были либо вынуждены ликвидировать своё химическое оружие (Ливия, Сирия), либо погибали под ударами современного конвенционального оружия (Ирак). Опыт Израиля также показал, что для выживания государства во враждебном окружении ему необходимо иметь триаду оружия массового поражения: ядерное, химическое и биологическое.

Региональным племенным вождям с флагами и гербами шанс на выживание даёт только союз с крупными державами либо вхождение в их состав, т.е. движение в противоположном направлении от "Плана Льюиса".

Иракская военно-химическая программа оказалась успешной в том смысле, что дала возможность иракским военным применять химическое оружие для борьбы с Ираном на поле боя в течение 6 лет. Промышленное производство ОВ и химических боеприпасов разного тактического назначения было налажено в течение 2–3 лет благодаря помощи заинтересованных в продолжении войны западных государств. Поражают широкий фронт работ и целеустремлённость самих руководителей иракской военно-химической программы. Прекурсоры для промышленного синтеза ОВ, которые в стране не могли производить самостоятельно, закупались в западных странах. Химические боеприпасы успешно импровизировали из дымовых и осветительных, короткие сроки хранения ОВ компенсировали быстрыми поставками боеприпасов на фронт. В научных исследованиях были созданы заделы на будущее, заложена промышленная база для практического воплощения собственных разработок по химическому оружию на фоне лицемерия западного политического истеблишмента, "заметившего" истребление мирного курдского населения химическим оружием Саддама Хусейна только тогда, когда это оружие в Ираке было уничтожено под контролем инспекторов ООН. "Преступления Саддама" надо делить на всех, кто ему помогал. Прежде всего, это химические западные концерны, поставлявшие тысячами тонн прекурсоры для промышленного синтеза ОВ, а заодно и весьма специфическое оборудование для заводов, якобы производивших пестициды. Своя доля от этих преступлений есть и у западных политиков, с молчаливого согласия которых иракская армия годами применяла химическое оружие в войне с Ираном, объявленным "страной-изгоем".

Командование иракской армии на основе реального опыта боевого применения химического оружия считало его важным фактором в формировании доминирующей роли Ирака на Ближнем Востоке, а также сдерживающим фактором для потенциальных врагов страны (Израиль, Иран, Саудовская Аравия, Сирия). Химическое оружие рассматривалось иракскими военными как эффективный множитель силы, дополняющий боевые возможности обычного оружия. Аналогичный подход к применению химического оружия был и у сирийских, египетских и ливийских военных, пока они враждовали с такими же, как они, государствами "третьего мира".

Химическое оружие оказалось весьма эффективным в войне с Ираном для решения тактических и оперативных задач. Во время отражения иранского наступления на Басру — операция "Кербела-8" (апрель 1987 г.) — иракцы с помощью химического оружия решали задачи оперативного масштаба. С помощью авиации ОВ были применены на всю глубину построения наступающей иранской группировки, тем самым было сорвано наращивание усилий иранских войск по взятию Басры. В целом химическое оружие помогло Ираку свести к "ничьей" войну с не обладавшим химическим оружием Ираном. Но оно не позволило достичь основной цели, для которой создавалось. Оно не стало гарантией сохранения государственности при столкновении с мощными государствами, обладающими современным потенциалом конвенционального оружия. Ирак был разгромлен США и Великобританией дважды: в 1991 и 2003 годы, — так и не решившись применить против армий западной коалиции химическое оружие. Это серьёзный урок для тех, кто надеется на оружие массового поражения "бедных" или его эрзацы для войны со сверхдержавами.

В то же время ирано-иракская война показала возросшую после ПМВ боевую эффективность химического оружия, что делает его сегодня весьма опасным на поле боя. По оценке ЦРУ, при применении химического оружия поражения ОВ получали до 30% иранских военнослужащих, ставших объектом нападения. Если рассматривать эффективность применения химического оружия в целом на примере сернистого иприта, использовавшегося ещё в ПМВ, то она оказалась в десятки раз больше, так как изменились способы его применения. Благодаря авиации и РСЗО появилась возможность многократного нанесения химических ударов по одной цели. Эти удары по своей массированности намного превосходили те, что были возможны в Первую мировую войну. Тогда летальные исходы при поражении сернистым ипритом не достигали 2% от общего количества бойцов, получивших такое поражение (в случае летального исхода смерть обычно наступала через 4–5 недель). Через 70 лет на ирано-иракском фронте средняя летальность среди поражённых сернистым ипритом находилась в пределах 3–4%. То есть на одного погибшего от иприта приходилось не менее 30 отравленных. При массированном многократном применении сернистого иприта авиацией летальность среди поражённых могла достичь 30%. В течение двух десятилетий от отсроченных осложнений, вызванных сернистым ипритом, погибали все.

Аналогичных данных по поражению фосфорорганическими отравляющими веществами (ФОВ) немного — в ирано-иракской войне они применялись впервые в военной истории. В начале марта 1984 года во время боёв за острова Меджнун от "табуна" погибло в течение нескольких минут не менее 300 человек. В марте 1984 года в стационарах и медицинских центрах крупных иранских городов прошли лечение более 2 тыс. пациентов с отравлением неизвестным нервно-паралитическим ОВ, позже распознанным как табун. То есть на одного погибшего от табуна приходилось не менее 7 отравленных, нуждающихся в квалифицированной токсикологической помощи, летальные исходы среди отравленных составляли не менее 15%.

Ирано-иракская война показала несовершенство существовавших тогда механизмов нераспространения химического оружия. Ни один из таких механизмов не сработал. Женевский протокол 1925 года, хотя к нему присоединились Иран и Ирак, не оказал сдерживающего влияния на применение химического оружия обеими сторонами. Меры экспортного контроля за торговлей оборудованием двойного назначения и прекурсорами, необходимыми для производства ОВ, не ограничивали их поставок, а только увеличивали цену. Не существовало и моральных ограничений для расплодившихся посредников, использовавших любую возможность обогащения на поставках прекурсоров и специального оборудования и работавших на обе стороны. Политическая целесообразность закрывала глаза дипломатам, прессе и политикам на развязанную Ираком химическую войну против Ирана, так как Иран считался "государством-изгоем".

Но даже с присоединением большинства государств к КХО остались лазейки для обладания химическим оружием у стран "третьего мира". Прежде всего, это политическая целесообразность крупных держав; коррупционные связи чиновников из госаппаратов и химических концернов, что наглядно показало строительство германскими предприятиями объектов по производству ОВ и химического оружия в Ливии.

Недалеко ушли от применявшихся в ПМВ способы защиты от химического оружия. В основе снижения количества военнослужащих, поражённых ипритом, находится быстро проведённая дегазация (деипритизация) и сортировка поражённых на группы, нуждающиеся в разных объёмах медицинской помощи. Лечение остаётся консервативным и восстановительным. Ценность иранского опыта состоит в использовании более эффективных средств лечения при массовом поступлении поражённых, чем применявшиеся в ПМВ: введение недорогого и нетоксичного тиосульфата натрия в качестве антидота; усовершенствованная тактика лечения поражений кожи (новые антисептики); глаз (антибиотики, лубриканты, местные кортикостероиды, мидриатики, пластика роговицы и др.); поражений лёгких (при тяжёлых поражениях ранние трахеотомия и промывание бронхов с помощью бронхоскопа, антибиотики, муколитики, бронходилататоры, ингаляционные кортикостероиды). Однако не решена проблема лечения тяжёлых поражений ипритом, особенно в связи с возможностью его многодневного массированного применения авиацией.

О лечении поражений сухим ипритом в иранской литературе упоминаний нет. Видимо, не случайно. Здесь нужно накапливать собственный экспериментальный опыт, вводить эту проблему в учебники по токсикологии и военно-полевой терапии. По этой же технологии могут быть получены и применены другие ОВ. О том, что иранские врачи использовали все имеющиеся варианты лечения в рамках прежних консервативных методов, говорит их переход к принципиально новым технологиям — генной терапии и лечению мезенхимальными стволовыми клетками ипритных поражений лёгких. Такие технологии будут использованы и для лечения ипритных поражений кожи и глаз. Это очень важный сигнал будущего изменения подходов к лечению ранних, хронических и отсроченных последствий воздействия сернистого иприта на человека.

Сравнивать эффективность антидотной терапии и последующего лечения на этапах медицинской эвакуации военнослужащих, отравленных ФОВ, не с чем. До ирано-иракской войны ФОВ не применялись. В экспериментальных исследованиях наблюдения ограничены животными. Для нас важно было выявить практический опыт применения средств медицинской и химической защиты и схемы эффективного лечения, прошедшие испытание массовостью поступления отравленных.

Результаты анализа иранских источников и отчёта ЦРУ США показали, что во время войны существовавшие тогда средства индивидуальной защиты не давали надёжную защиту от ФОВ, и через полчаса нахождения в зоне заражения табуном или зарином у военнослужащих, даже в средствах защиты, возникали тяжёлые отравления. Кроме того, принятая в те годы в США и НАТО атропинооксимовая схема лечения поражений ФОВ из-за используемого пралидоксима (PAM-2Cl) не обладала той эффективностью в отношении поражений табуном, которую она показывала при лечении поражённых зарином. Проблема реактивации "устаревшего" AChE по-прежнему не решена. По мнению иранских врачей, непосредственно участвовавших в лечении поражённых ФОВ и наблюдавших своих пациентов не менее 20 лет после войны, эффективная оксимотерапия ограничена применением пралидоксима и обидоксима.

Важным для практического использования мы считаем эмпирически подобранные иранскими врачами схемы атропинизации. Их они выполняли путём титрования дозы введённого внутривенно атропина, ориентируясь на устранение мускариновых симптомов: облегчение дыхания, отсутствие спазма бронхов, исчезновение выделений из дыхательного тракта и частота сердечных сокращений > 80 уд./мин. Нам также представляются важными для использования при массовом поступлении отравленных ФОВ способы применения атропина, предполагающие в экстренных случаях его непосредственное введение в дыхательные пути или ингаляционно.

Механизмы выявления и уничтожения иракского химического оружия не предполагали экспромта и пустых заявлений об "озабоченности". Они включали формирование сначала правовой базы его уничтожения на территории Ирака, начиная с решения СБ ООН; затем организацию специальной комиссии ООН, которая должна была заниматься поиском и уничтожением такого оружия; и последовательно проводимые меры экономического и военного характера типа операции "Лис пустыни". Такие механизмы (санкции) были хорошо отработаны и проводились бескомпромиссно. Некоторые из них — например, дипломатические и экономические, — вполне могли быть применены в отношении тех пограничных России стран, где располагаются военно-биологические центры США. Следствием уничтожения химического оружия Ирака и всех возможностей для его производства в будущем стало химическое разоружение стран, присоединившихся к КХО.

Риск развязывания химической войны снижен КХО, но не устранён окончательно. Существуют государства, не присоединившиеся к КХО, а также государства, в отношении которых имеются подозрения, что они обладают запасами химического оружия. Появляются новые токсичные химикаты, по своим свойствам пригодные для использования в качестве ОВ. Применение террористическими организациями химического оружия в Сирии и имитация его применения "Белыми касками" при информационной поддержке западными СМИ и ОЗХО показывают, что грань сползания от конвенциональной войны к неконвенциональной и даже ядерной очень тонкая. Её легко может перейти Запад через раскручивание ложных событий по типу "применения Асадом химического оружия против своего народа".

Факты реального применения ракет с зарином против сирийских войск в 2013 году в Восточной Гуте и в районе Алеппо (Сирия), использование боевиками против жителей сирийского городка Маррат-Умм-Хауш в 2016 году мин, снаряжённых сернистым ипритом, показывают, что контроль над химическим оружием может в любой момент быть утрачен в отдельных регионах мира, а химическая война вестись опосредованно. В этом отношении опасность представляют квазигосударственные образования типа ИГ*, создаваемые в целях геополитического противостояния государствами, присоединившимися к КХО.

За годы войны в Сирии очевидной стала непригодность для установления истины тех механизмов, которые использует ОЗХО. В условиях отсутствия критики постановочных химических атак и политической ангажированности такая позиция ОЗХО может привести к серьёзным военным конфликтам, для которых роль casus belli сыграют фейковые новости от глобальных СМИ. Поэтому опасно предполагать, что химическое оружие никогда не вернётся на поле боя или не будет использовано для массового истребления населения стран, причисленных к "изгоям".

Россия — не исключение. К химической войне надо быть готовым.

* "Исламское государство" (ИГИЛ) - запрещённая в РФ террористическая организация