Они боятся не вас.
Извините, но кто-то же должен это сказать.
А то немножко устаешь от этой триумфальной риторики: "они нас боятся, мы такие красивые, мы такие смелые, о, как они нас боятся, они знают, что мы придем, они дрожат в своих кабинетах, глядя на нас..." - и так километрами.
Разумеется, чиновники или полицейские, которые загораживают улицу, блокируют связь, тащат в участок активистов или еще что-нибудь бессмысленно и беспощадно запрещают, - прекрасно знают, что те самые люди, против которых они вроде бы устраивают все эти заборы и запреты, совершенно им не страшны, да и никому не страшны.
Но зачем же тогда они занимаются этим своим дурацким салтыково-щедринским делом?
Они боятся друг друга. Только и всего.
Чиновник боится вышестоящего чиновника (а заодно и чиновника из конкурирующего отдела). Полицейский - тырьща полковника, а тот - тырьща генерала.
Всем нужно отчитываться, всем нужно докладывать и показывать нужную картинку.
А вдруг не ту картинку покажет твой конкурент?
А вдруг вышестоящий начальник нахмурится?
И ведь его может разозлить любая ерунда, кто его знает. Это непредсказуемо - и лучше не рисковать.
Лучше не брать на себя ответственность даже за сантиметр, даже за самый мизинчик каких-то событий, которые не утверждены в тысяче инструкций под миллионом подписей и печатей.
Лучше их все заранее запретить, загородить, выключить, арестовать, сделать что угодно, лишь бы все было тихо, предсказуемо и по инструкции.
А если ее нет, инструкции?
Тогда тем более - надо дышать перестать, только бы... только бы что? Ну, мало ли. А вдруг Иван Иваныч позвонит? А вдруг Петр Петрович увидит? А вдруг у Николая Николаевича настроение плохое? А я - отвечай?
Вот этого они и боятся, а вовсе не воображаемой революции, которую устроят скорбящие студенты под руководством непримиримых борцов из Берлина и Черногории. Наплевать им на ту революцию, тем более, что ее нет и не будет.
Зато Иван Иваныч - есть, и я вам не рекомендую заходить к нему в приемную, если он не с той ноги встал.
Ничего симпатичного в административном страхе и трепете, конечно, нет.
Но этот свой трогательный нарциссизм всемогущие активисты могли бы и поубавить.
