Ирина Ратушинская – поэт, прозаик, политзаключённая. В марте 1983 года по статье 62 УК Украинской ССР («антисоветская агитация и пропаганда») она была приговорена к семи годам лишения свободы – за пять стихотворений. И стала единственной женщиной-диссиденткой, получившей такой срок. «В Москве бы в жизни не посадили женщину за то, что она пишет стихи, которые ходят в самиздате. Но в советское время была поговорка: «Там, где в Москве ногти стригут, в Киеве пальцы рубят». Я жила в Киеве», - говорила потом.
Каким-то образом стихи Ратушинской попали к Рейгану, и её освобождение стало одним из условий встречи президента США и генерального секретаря ЦК КПСС Горбачёва в Рейкьявике. В результате этого торга она вышла на свободу на два с половиной года раньше, в октябре 1986-го.
О годах, проведённых в мордовском лагере строгого режима «для особо опасных государственных преступников», книга «Серый — цвет надежды», которая и начинается с досрочного освобождения.
Впрочем, благодеяния власти на том и закончились. Когда Ратушинская и её муж Игорь Геращенко (инженер-конструктор, которому пришлось работать слесарем) поехали в Англию, Политбюро во главе с тем же Горбачёвым лишило их советского гражданства. Им предлагал американское гражданство сам Рейган, но они отказались. «А вдруг будет война между Штатами и Россией – мы тогда как?.»…
Так и жили без какого-либо гражданства. И только в 1992-м, когда родились сыновья-близнецы, приняли гражданство Великобритании.
На Западе всё складывалось вполне благополучно. Ратушинская была награждена Темплтоновской премией «За открытия в духовной жизни». Преподавала в Чикагском университете. Но её всё сильнее мучила «лютая бессонница зарубежья». И в 1998 году, с благословения Митрополита Антония Сурожского, чьими духовными чадами были Ратушинская и её муж, семья вернулась в Россию.
В России Ратушинская могла бы безбедно и благополучно существовать на западные гранты. Но ещё в эмиграции она отказалась от предложения главы влиятельного издательства «Рандом Хауз» Бернштейна участвовать в правозащитных организациях Helsinki Watch. И была за это наказана: изданную книгу «Серый – цвет надежды» не пустили на прилавки магазинов…
Ратушинская предельно чётко объясняла, чем её позиция отличается от позиции Людмилы Алексеевой, председателя Московской Хельсинской группы: «…я принципиально не согласна работать против России… Одно дело – разбираться с коммунистическим строем. Только коммунизм у нас уже кончился, а Россия осталась. Но вот путь через штатовские и другие гранты, которые потом надо отрабатывать так, как этого хочет грантодатель, - это очень скверный путь. Я же видела этих людей – до грантов и после. Люди начинают работать действительно против своей страны, начинают лгать, это всё нехорошо. Это страшно портит людей».
К Хельсинским группам Ратушинская и Игорь Геращенко относились более чем скептически: «…в Хельсинском соглашении – три корзины. Одна из них – да, про права человека. А вторая, например, посвящена нерушимости послевоенных границ в Европе… Если бы они действительно боролись за выполнение Хельсинского соглашения, тогда все Хельсинские группы мира должны были грудью встать против распада СССР, против раздёргивания на части Югославии. Вы видели эти группы? Нет? А почему? А просто за это не платили».
Когда в Сахаровском центре была выставка «Осторожно, религия!»(2003), Ратушинская вместе с психиатром Анатолием Корягиным и другими бывшими политзэками написали письмо протеста против издевательства над верой. Вспоминала: «Вот только с публикацией возникли проблемы: либеральная цензура была на страже».
И Ратушинская ушла туда, куда либеральная цензура не доставала, - стала успешной сценаристкой. Это по её сценариям сняты такие сверхпопулярные телесериалы, как «Приключения Мухтара», «Таксистка», «Аэропорт», «Присяжный поверенный». Была она и литературным редактором сериала «Моя прекрасная няня», придумала образ Вики, девушки из Мариуполя.
А её публицистической трибуной стал ЖЖ (http://i-kassia.livejournal.com). Там она, одесситка по рождению и жительница Киева, выступала за Новороссию и с восторгом описывала возвращённый Севастополь. Там называла нынешние власти Украины «хунтой». Там запись: «Сорок дней после массового убийства в Одессе. И нет для меня сегодня других дат. Царствия Небесного невинно убиенным».
И стихотворение «Русские» о гибели людей в Доме профсоюзов:
Закаменело?
Не плачется? Так и не плачь.
Их уже не защитили, и защитят ли других?
Пепел прибоем колотится в сердце.
Глумится палач.
Вымощен путь из намерений –
Ясно, благих.
Русские, русские, русские:
Вот имена.
Чем ты оплатишь их огненный смертный венец?
Лгали тебе: не свои, раз другая страна?
Вот и болит –
Эту ложь вырывать из сердец.
Уход Ирины Ратушинской из жизни прошёл тихо – короткой новостью, с акцентом на работе сценаристом. А то и того хуже – с нечестным вывертом, как это сделал Дмитрий Быков (в «Собеседнике» и на «Эхе Москвы»): «Оба — и Гранин, и Ратушинская — при всех своих несходствах были не на месте в нынешней эпохе, оба понимали это и знали, что страна повернула совсем не туда».
Но на это есть ответ самой Ратушинской: «Россия, при всех её достоинствах и недостатках, на мировое господство не претендует, а напротив, выступает за многополярный мир... Я отнюдь не утверждаю, что в РФ всё идеально, идеальных стран вообще нет. К сожалению, безобразий хватает. И нам их тут ещё разгребать и разгребать. Но, понимаете, я никогда не была среди тех, кто мечтал уничтожить Россию или подставить её под оккупацию. А всегда – среди тех, кто хотел сохранить её именно Россией. И сделать лучше, а не убить; и никогда не была среди тех, кого русский народ не устраивает. Мне, русской, он – свой, хотя и без всякой идеализации. Просто – свой. Родной и понятный...».
