Авторский блог Станислав Бышок 16:07 24 июня 2020

Низы не могут

социально-экономическая обстановка в Республике Беларусь накануне президентских выборов становится всё более острой

Нынешние масштабные политические протесты — далеко не первые. Они случались уже неоднократно, по разным причинам, с разной тактикой и во главе с меняющимися лидерами. Но утверждать, будто текущая волна недовольства ничем не примечательна и скоро сойдёт на нет, как это было прежде, вряд ли возможно.

Многие эксперты говорят, что всё дело — в спаде, который сейчас переживает белорусская экономика. Да, это фактор значимый, но он — далеко не единственный и даже не основной.

Несомненно, есть и фактор "политической усталости" — в конце концов, Александр Лукашенко находится у власти с 1994 года, и за эти 26 лет в Беларуси не было даже "пересменки", как в России с президентством Дмитрия Медведева.

В 2015 году уже были ощутимые протестные настроения, но они в значительной мере купировались красноречивой картиной постмайданного развала в соседней Украине. Мало кто из "уставших от Лукашенко" белорусов хотел, чтобы в стране было, "как на Украине". Но когда качество жизни и уровень доходов населения не растут, негласный контракт между действующим президентом и обществом, когда первое лицо государство гарантирует устойчивый рост благосостояния в обмен на отказ граждан от сколько-нибудь заметной оппозиционной политической активности, прекращает функционировать. В этой связи большой вклад в "разрыв контракта" внесла и коронавирусная пандемия. Изначальное нежелание Лукашенко признавать эту проблему и вводить карантин, обусловленное, по его словам, заботой об экономике республики, вызвало дополнительное раздражение в среде и так всё более недовольных горожан. Всё-таки белорусы живут не в полной информационной изоляции. Они стали "явочным порядком" уходить в самоизоляцию, но при этом вовсе не "изолировались" от политики — скорее, наоборот.

Дополнительным фактором недовольства, а вовсе не национального сплочения вокруг лидера государства, стало решение Лукашенко провести парад Победы 9 мая как полноценное праздничное мероприятие с участием большого количества зрителей.

Накануне президент Белруссии назначил новое правительство, во главе которого поставил "силовика" — бывшего председателя Государственного военно-промышленного комитета Романа Головченко. Учитывая, что каких-то больших военных амбиций у республики нет, многие сделали вывод о том, что "воевать" он будет с внутренними угрозами, и это было подтверждено взятием под стражу сразу двух оппозиционных лидеров, собравших необходимое для участия в президентских выборах число подписей граждан: блогера Сергея Тихановского, "Навального на минималках", как его называют в Белоруссии, а также банкира, экс-главу "Белгазпромбанка" Виктора Бабарико (или Бабарыку, если по-белорусски).

Кроме того, решил сойти с дистанции и третий кандидат, Олег Гайдукевич, лидер белорусских либерал-демократов, "сестринской" партии по отношению к российской ЛДПР. ЛДПБ считается лояльной оппозицией, что также роднит их с партией Жириновского. Собственно, Гайдукевич мог бы стать "выбором номер один" для тех белорусов, кто, желая перемен, не хотел голосовать за "несистемную" оппозицию. С точки зрения азов политтехнологии, Гайдукевич как раз был бы полезен Лукашенко, оттягивая голоса у "несистемных" кандидатов.

Собственно, какие-то предвыборные рейтинги в Беларуси де-факто отсутствуют, поскольку независимых социологических компаний нет. С одной стороны, это рождает совсем невероятные предположения — например о том, что рейтинг Лукашенко составляет всего 3%. А с другой стороны, ясно, что прежнего высокого уровня общественного доверия по отношению к президенту уже нет.

Если проецировать известную ленинскую формулу революции: «Верхи не могут, низы не хотят!» — на современные белорусские реалии, то получится примерно такая картина. В "низах" сформировалось некое "гражданское общество", которое требует политического участия, "по евростандартам". Оно не приемлет цензуры, не симпатизирует авторитарной форме правления и не ностальгирует по советским временам. В "верхах" же остаётся весьма жёсткая система, которая воспринимает любые поползновения "снизу" как угрозу собственному существованию, а в информационной сфере транслирует точку зрения, что успех протестов будет угрожать самому существованию независимой белорусской государственности.

Если раньше в этой схеме активно присутствовал внешний фактор в виде коллективного Запада, то сейчас уже идут прозрачные намёки и на российское влияние — в связи с "Белгазпромбанком", дочерней структурой российского "Газпрома". В результате возникает идеология осаждённой крепости. Но "играть в войнушку" с воображаемыми врагами, якобы лезущими на Беларусь и с запада, и с востока, мало кто хочет.

Ранее "линия фронта" между оппозиционерами и лоялистами проходила по линии белорусского — то есть по умолчанию антирусского — национализма, что выражалось даже в различной символике. Националисты принципиально использовали не нынешний государственный, а бело-красно-белый флаг Белорусской народной республики и говорили по-белорусски. Соответственно, пророссийское русскоязычное большинство волей-неволей оказывалось на стороне Лукашенко.

Сегодняшним оппозиционным лидерам, в том числе взятым под стражу русскоязычным Тихановскому и Бабарико, также близок белорусский национализм, но — умеренный. Такой русскоязычный белорусский национализм вполне приемлем для значительной части белорусского общества.

Лукашенко позиционировал себя в качестве пророссийского политика, но когда дошло "до дела" — то есть до подписания "дорожных карт" по Союзному государству, которое, собственно, и является финальным тестом на "пророссийскость", со стороны официального Минска начались проблемы. Таким образом, нельзя сказать, что в нынешнем политическом противостоянии в Беларуси у России вообще есть какой-то "свой" кандидат. Скорее, Москва заинтересована в спокойном развитии событий в соседней республике — и по итогам поддержит любую действующую власть.

Что же касается российско-белорусских интеграционных перспектив, то они, скорее всего, в любом случае ухудшатся. Поддержка населением интеграции с Россией постепенно снижается, а с Евросоюзом — увеличивается. Новое поколение, не имеющее опыта жизни в СССР и соответствующей ностальгии, воспринимает Россию как близкое, но всё-таки другое государство, а свою страну — не как осколок Союза, который должен воссоединиться с большим целым, но как самодостаточную сущность, расположенную не в Евразии, а в Европе.

Следовательно, политика России на белорусском направлении, на мой взгляд, должна исходить не столько из общего прошлого, сколько демонстрировать привлекательную картину возможного общего будущего — Союзного государства, в котором всем нам хотелось бы жить.

1.0x