Днями мною был получен ответ из Администрации Президента РФ на мое очередное обращение к В.В. Путину. И факт и содержание ответа делают для меня возможным публикацию обращения в СМИ.
Президенту Российской Федерации господину Путину В.В.
Уважаемый господин Президент.
Недавнее выступление мэра Москвы С.С. Собянина, показанное в программе «Время» 28.09.2020 с. г. в 21-00 побудило меня сделать его слова эпиграфом моего настоящего обращения.
«Так как мы находимся в сложных условиях, в том числе, выхода из пандемии, мне кажется нужно создать своеобразный мораторий на то, чтобы не грузить бизнес и строительство дополнительными требованиями. Хотя бы 2-3 года сделать передышку. Некоторые объекты просто не могут быть введены, потому что во время строительства уже поменялись требования к ним. На территории страны десятки тысяч объектов являются долгостроем. Они физически построены, но фактически не введены в строй. В большинстве случаев это не потому, что они не достроены, а потому, что требования, которые к ним предъявляются, уже невозможно в настоящее время реализовать».
По меньшей мере, два неглупых человека прошлого (Франсуа де Ларошфуко и Константин Николаевич Батюшков) писали, что философия господствует над прошлым и будущим, а над самой философией господствует настоящее. Да, собственно, для того, чтобы с высоты текущей «реал-политик» Вы могли отнестись к моим многократно направлявшимся Вам «философствованиям» с убойным неприятием Вам не нужны никакие обоснования давно ушедших мудрецов. Воля-то Ваша. Только над одним в жизни все люди не властны одинаково – над непрерывным течением времени. И очень скоро сложности сегодняшней жизни станут прошлым. И судить всех нас будет не ОН (БОГ), а ОНА – ФИЛОСОФИЯ. А философия есть наука. Наука всех наук. И наука, как Вы прекрасно знаете хотя бы из реальной диалектики развития оборонных отраслей промышленности РФ в последние 20 лет, часто развивается противоречиво, не всегда в соответствии с ожиданиями политиков.
Наука «морфология мозга» информирует нас о том, что у человека в обществе существует гигантская внутривидовая изменчивость, проявляющаяся в порядковых количественных различиях в развитии у разных людей отдельных областей человеческого мозга (даже близких родственников), обусловливающая существование и широчайший диапазон проявления различных психофизиологических и трудовых качеств человека, превышающая различие некоторых из них у человека и ближайших к нему по развитию приматов.
Науки «генетика» и «ДНК-генеалогия» информируют нас о том, что под влиянием массы различных исторических условий и обстоятельств у представителей разных народов психофизиологические черты концентрируются некоторым, опять-таки, разнообразным, но устойчивым образом, обусловливая обладание ими некоторыми выраженными чертами характера. Эстонцы и скандинавы, например, известны своей повышенной основательностью и медлительностью. Испанцы и итальянцы – напротив, вспыльчивостью и импульсивностью.
Англосаксы, проживающие в западной части евразийского континента и заселившие относительно недавно Северную Америку, отличаются высочайшими индивидуализмом и эгоизмом (хуторной и фермерский способы хозяйствования, культ и традиция применения личного оружия, экстерриториальность жилища, протестантизм, федерализация государственного устройства, господство личной и частной собственности, превалирование прав личности). Ярчайшим примером такого индивидуализма является право гражданина на убийство человека, против его воли проникшего в его жилище.
На восточной оконечности евразийского континента проживают народы, которые, противоположно англосаксам, отличаются повышенным коллективизмом и «государствизмом» (японский и корейский культ фирмы, культ императора, руководителя, имперское построение государства). Ярчайшим примером примата в восточной Азии интересов государства и государя над интересами личности является традиция камикадзе, сознательно готовивших себя к добровольной смерти во благо империи и императора.
Россия исторически является срединным евразийским государством. Русские, россияне на линейке крайностей индивидуализма-государствизма исторически всегда занимали срединное положение. И всегда и поочередно находились под господствующим влиянием то эгоистичных западноевропейцев, то «государственнических» восточных азиатов.
Важнейшим фронтом исторического противоборства этих западных и восточных менталитетов и идеологий была борьба на фронте частной собственности на средства производства. На европейском западе (и в Северной Америке) все время ее существования гегемоном общества был индивидуальный, а затем, корпоративный частный собственник, который, по необходимости, создавал и содержал государство. На азиатском востоке главным собственником частных средств производства были государство и государь. А в России всегда было, почти в равной мере, и то и другое, и, одновременно, не то, ни другое, развитое в наиболее высокой степени. И никому в истории: ни Петру I, ни другим российским царям, ни Столыпину, ни наполеоно-гитлеровским «просветителям» не удавалось сделать из русских «настоящих западноевропейцев». И ни мамаям, ни батыям, ни хирохитам не удавалось из русских сделать «настоящих самураев». Ведь невозможно быть индивидуалистичнее и эгоистичнее, чем англосакс. И невозможно быть большим «послушником государя», чем самурай и камикадзе. И русские всегда пытались оставаться самобытными, старались найти в этой борьбе противоположностей «золотую середину» наилучшего согласования интересов личности и общества-государства.
Про большому счету, Великая октябрьская антикапиталистическая революция (и у меня есть все научные основания называть ее таковой, а не подлинно социалистической) 1917 года в России и была именно попыткой реализации такой срединности. Посредством отмены главного источника общественного индивидуализма и эгоизма и раскола общества на принципиально непримиримые части – частной собственности на средства производства. Марксу, Ленину и большевикам показалось, что превращение собственности на средства производства в государственную форму (отчасти и позднее в колхозно-кооперативную), огосударствление народного хозяйства обуздает и вытравит человеческий индивидуализм. Но на деле в экономической системе СССР была реализована в специфической форме экономическая восточноазиатская государственническая деспотия.
Глубочайшая причина такой метаморфозы истории известна. Но известна, по-видимому, только мне (как известно, в науке истины открываются не обязательно штатным академикам).
Мировоззренчески, философски, идеологически марксизм-ленинизм был наиболее прогрессивной естественноисторической концепцией посткапиталистической эпохи саморазвития (при важнейшей роли личности) человеческой цивилизации. Но экономическая основа марксистско-ленинского социализма оказалась антинаучной. Экономическое учение Маркса оказалось частично неполным и критически ошибочным! С экономической точки зрения в СССР был создан не социализм, а анти-капитализм. Да, в особые периоды истории страны и в отдельных отраслях, где государство концентрировало громадные материальные и человеческие ресурсы, в СССР были достигнуты выдающиеся результаты (деспотия, как известно из истории, отчасти тоже бывает успешной). Но именно контрнаучность экономического учения марксизма предопределила все «шарахания» экономической политики и, в конечном счете, раскрутку «затратного механизма» в поздний период СССР и взрыв государства и социально-экономической системы.
Маркс открыл двойственный характер труда в составе конкретного характера труда и абстрактного характера труда. И в этом он был точнее субъективистов-маржиналистов. Но таким двойственным образом труд Марксом охарактеризован не достаточно полно. В действительности, труд любого человека и всегда имеет тройственный характер. В действительности, труд имеет черты конкретного характера труда (как у Маркса), абстрактного затратного характера труда (как отражение неизменного стремления человека для получения обычного результата, продукта труда затрачивать возможно меньшее количество своего абстрактного труда, своей рабочей силы) и абстрактного результативного характера труда (как отражение неизменного стремления человека при приложении обычных затрат труда, рабочей силы, получать возможно больший результат, лучший продукт).
Маркс открыл двойственное строение продукта труда (производства) в составе вещественной потребительной стоимости и трудозатратной стоимости. По Марксу конкретный труд создает потребительную стоимость продукта, а абстрактный труд – его стоимость. В действительности, продукт труда имеет тройственный состав, тройственную структуру: вещественную потребительную значимость, индивидуальную трудозатратную стоимость (себестоимость) и индивидуальную (агрегируемую в групповую и общественную) трудорезультативную ценность. Отсутствие в трудовой теории стоимости Маркса третьей и важнейшей категории продукта труда – категории «ценность продукта» – сыграло с его теорией «злую шутку», а с историей человечества величайшую катастрофу: противоречия развития и крах первой в истории человечества масштабной попытки построения социалистического общества.
Маркс запутался уже в определении категории «потребительная стоимость». Постулируя и настаивая на вещественном, материалистическом содержании этой категории, он договаривался до того, что она, то существует однозначно (как в случае портного и его первого сюртука), то она удваивается (как в случае с золотым песком и золотыми монетами), то она исчезает (как в случае с портным и его последующими сюртуками, изготавливаемыми для продажи).
Маркс утверждал, что стоимость продукта есть количество абстрактного труда, затрат рабочей силы, общественно необходимой для изготовления продукта при общественно средних условиях производства и среднем уровне умелости работника. И он же писал о наличии индивидуальной стоимости. То есть, о наличии индивидуальных общественно необходимых затрат. Такие представления категорически противоречат диалектике единичного и всеобщего. Дерево антинаучно описывать, как фрагмент, как элемент леса! Научна обратная логика. Лес - это совокупность, система взаимодействующих деревьев, кустарников, травы, почвы и прочее. И сначала должны быть определены и дерево, и кустарник, и травинка…
В действительности стоимость всегда и везде есть количество индивидуальных и фактически понесенных индивидуальным субъектом труда затрат его абстрактно-затратного труда, индивидуальной рабочей силы. Стоимость всегда возникает в экономике как индивидуальная себестоимость изготовления продукта (и агрегируется для различных множеств изготовителей). И стоимость (себестоимость) изготовления всякого конкретного продукта по факту завершившегося изготовления всегда конкретна и однозначна. Но технология изготовления одинаковых продуктов может быть различной. Поэтому стоимости изготовления их разными изготовителями могут оказываться различными.
Тем более различны, вариативны пути обретения потребителем продукта в потребление. К различным вариантам изготовления своими силами с появлением обмена добавляются множественные варианты самостоятельного изготовления других продуктов и обмена их на желаемый продукт других изготовителей. И в этой вариативности для каждого потребителя всегда есть свой желанный минимум (опять проявляется абстрактно-затратное отношение к труду – желание получить результат за счет минимальных затрат труда и денег). Именно эти минимальные из всех возможных для данного потребителя альтернативных затрат труда обретения продукта в свое потребление становятся содержанием категории «ценность продукта» чужого труда для каждого индивидуального потребителя.
Фактическое содержание категории «ценность продукта» интуитивно было известно, например, каждому русскому мужику, понимавшему, что «за морем телушка полушка, да рубль перевоз»! Но Маркс не только не понял этого истинного содержания ценности продукта, но даже не включил категорию «ценность» в состав своего двойственного строения категории «продукт труда».
Но и маржиналисты оказались не чуть не лучше. Хотя они все содержание категории «благо» и описывали, опираясь на единственную категорию «ценность» блага, но определили ее категорически неполно и, в целом, ошибочно. Всего лишь, как «психологическое ощущение значения единицы блага для благополучия потребителя» (Карл Менгер, Ойген Бем-Баверк и др.). Но психологическое значение, не выраженное в величине допускаемых затрат труда, которые потребитель соотносит с этим значением, есть фикция, выражаясь языком простого народа «пустое место». Вот почему маржиналисты и их идеологические наследники «экономиксисты» в последствии вынуждены были исключить пусто-выраженную ими категорию «ценность» из научного оборота и заменить ее категорией «цена».
Отсутствие в марксистской трудовой теории стоимости полезностно-результативной категории «ценность» завело теорию во множественные научные тупики.
Маркс утверждал, что важнейшая категория «производительность труда» имеет исключительно вещественное содержание, как отношение потребительной стоимости (выраженное в единицах измерения различных видов материи) ко времени ее изготовления. Продукт измерялся в вещественных единицах веса, длины, объема, штуках и так далее. Производительность труда – в тоннах в смену, штуках в час и т.д. При этом относительно легко было сравнивать производительность труда, например, шахтера Алексея Стаханова и любого другого шахтера страны. А вот сравнить его производительность труда с производительностью труда математика и педагога Якова Перельмана ни теоретически, ни практически было не возможно. И все «упражнения» с простым и сложным трудом положительного результата не давали.
В действительности, важнейшее содержание и понимание для выстраивания системы разделения труда в обществе играет стоимостное измерение производительности труда всякой конкретной разновидности, как отношение ценности продукта труда к его стоимости. В капиталистическом обществе это «определение» осуществляется значительно более тонко и точно, чем при советском антикапитализме, через сопоставление и соотнесение цены продукта и цены рабочей силы, создавшей этот продукт. Только в этой капиталистической методологии есть принципиальное ограничение. Потребителями частичных продуктов частичного труда всякого работника самым опосредованным образом являются все члены общества. Субъектами установления ценности агрегированного продукта корпоративного труда являются корпоративные или индивидуальные потребители. А субъектами установления ценности частичных продуктов всех частичных трудов внутри фирмы являются исключительно собственники средств производства (отчасти они делегируют эти полномочия менеджменту). Потребителями являются все, а субъектами установления ценности – только собственники! И капиталистические частные собственники никогда не откажутся от такой своей привилегии и, таким образом, объективно будут тормозить производственный и общественный прогресс.
При адекватном понимании и измерении ценности продукта труда всякой конкретной его разновидности в условиях всеобщего рынка обмена продуктами частичного труда в подлинно социалистическом обществе появляется возможность исчислять, сопоставлять и стимулировать производительность труда всякого работника максимально точно.
В марксистско-ленинской теории утверждалось, что советское общество является обществом торжества социальной справедливости. Отчасти это было так. В СССР были принципиально ликвидированы эксплуататорские классы, так как была ликвидирована частная собственность на средства производства. Но о максимально возможной социальной справедливости в обществе не могло быть и речи.
