*
* *
Sputnik.by
Лукашенко готов провести новые выборы, но есть условие
Президент Беларуси подчеркнул, что все переживет и готов переступить через независимость и суверенитет.
МИНСК, 7 мая — Sputnik. Президент Беларуси Александр Лукашенко заявил о том, что готов провести новые выборы, но только параллельно с таким же шагом со стороны своего американского коллеги Джо Байдена.
Недавно в Лондоне прошла встреча министров иностранных дел стран «Большой семерки» (G7), в ней также принял участие верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности. На встрече было принято коммюнике, в котором, в том числе, содержится призыв к властям Беларуси отпустить политзаключенных и провести новые выборы при международных наблюдателях.
«Я за. Публично об этом говорю. Я за выборы, которых они требуют. Я переживу все, переступлю через то, что мы независимы, суверенны. Я готов. Параллельно с американцами. Американцы пусть назначают досрочные выборы, и мы в этот же день назначим в Беларуси выборы», — заявил Лукашенко.
Он напомнил, что в США голосование частично проводилось по почте. Бюллетени с подписями за Дональда Трампа выбрасывались в урны, и это показывалось СМИ по всему миру.
«Они вытерли ноги о действующего Президента. Они до сих пор ему в этом “Твиттере” не дают слова сказать. Они тогда его заблокировали. Какой же доступ к средствам массовой информации?» — приводит слова Лукашенко БелТА.
Он уточнил, что полицейские в Америке при штурме Капитолия защищали парламент. «Так почему мы тогда неправильно действовали, защищая свою страну?» — задал вопрос белорусский президент, подтвердив, что готов провести повторные выборы одновременно с американцами: «они накосячили больше. И они нам предлагают досрочные выборы». Он предположил, что Вашингтон никогда не согласится на досрочные выборы.
«А мы пойдем — в любой день, как только они объявят о досрочных выборах. Чтобы было честно, — подчеркнул Лукашенко.
«Не наследникам фашизма меня судить»
Ранее Федеральную прокуратуру Германии было подано обращение в отношении Лукашенко. «Пусть бы Великобритания уже там выступила, Америка, Франция, в коалиции же были. Но не наследники фашизма. Они меня будут судить… Кто вы такие, чтобы меня судить? За то, что я защищаю вас и свою страну?!» — отреагировал президент. Он подчеркнул, что не упрекает Германию, а лишь называет наследниками поколений, «которые развязали ту войну». По словам президента, в Беларуси во время Великой Отечественной Войны погиб каждый третий, к тому же много людей умерло после войны от ее последствий. Он назвал те события геноцидом белорусского, советского народа.
Особо белорусский лидер обратил внимание на то, что в Беларуси поднимают пласт военных преступлений тех лет на территории нашей страны. «Как только наш генеральный прокурор занялся этим — лавина писем, свидетельств, просьб: помогите, защитите правду о той войне, о дедушке, бабушке. И мы покажем это всему миру», — добавил он. Президент Беларуси напомнил, как белорусы прятали евреев в ВОВ. Если их находили нацисты, то сжигали всю деревню, закапывали людей живьем. «Это они. И они меня хотят судить там в этом суде», — сказал Лукашенко.
Он предложил судить не только его, но и некоторых других лидеров, в том числе европейских. Речь идет о разгоне «желтых жилетов» во Франции, событий вокруг Капитолия в США, когда в результате разгона протестных акций было множество пострадавших с тяжелыми травмами и даже погибшие. «Пусть этот демократический суд всех осудит. Так у себя они бревно в глазу не видят, а у нас что-то нашли. Этого не будет. Это глупая, сиюминутная политика. Ну где-нибудь, но только не немцам нас судить. Они еще не отмазались перед белорусами, нами, наследниками этой Победы, за то, что они натворили в середине прошлого века», — резюмировал Лукашенко.
*
* *
Я прожил два года в оккупации, при немцах, в Сталино (Донецк). Пришли они в октябре 41-го, наши вернулись 07 сентября 43-го. В мае 42-го отец попал в плен при наступлении под Харьковом, на Северном Донце. Когда фронт рухнул, он прибежал в село и попросил бабку спрятать его. Она отправила его в погреб. А потом выдала немцам.
В лагере он сидел в Донбассе. Смог сбежать только во второй половине октября, было уже холодно, особенно ночами. Первую ночь он зашел в село, и попросился переночевать у хозяйки. У той было несколько малых детей. Она никак не отреагировала, вела себя так, будто отца и нет в доме. Оно и понятно, узнай об отце немцы или полицаи, убили бы всех. И отец ушел в поле, благо тогда в степи скирды соломы стояли тогда всю зиму. Так и ночевал, пока шел. Но на последнюю ночь решил зайти в последний дом на деревенской улице, что бы там ни было, пусть и немцы: измотался так, что утром бы уже не проснулся.
У забора последней избы стоял большой крепкий пожилой мужик, курил. Отец молча подошел и стал рядом.
- Из плена?
- Из плена.
- Ходим у хату. Пошли, зашли в дом.
- Сидай отут. Курыть будеш?
- Да. Старик оторвал газеты, насыпал махры. В доме еще старуха суетится.
- Ходють тут усякие, а война! Дед слушал, слушал, а потом:
- Я тэбэ, стара, знаю. И ты мэнэ знаеш. Колы ты пидэш його закладаты, то будэ твий останний дэнь! А потом – отцу:
- Я – разкулачэный. Я нимцив, як бога, ждав. А тэпэр, колы (когда) наши прыйдуть, землю цилуваты буду! А ты – ночуй. Завтра пидэш своею дорогою.
На другой день отец пришел в Сталино. Я был у знакомых, пришла мать, повела домой. Темно, ни огонька, затемнение. Грязь невылазная, чернозем. По дороге мама готовила меня: «Папа пришел». Вошли в темные сени, она открыла дверь, и я – задом: «Это не папа!» Сейчас уже давно не помню довоенного отца. Но тогда, видно, помнил. Это же не забуду никогда. При свете каганца (блюдце с фитилем из ваты, залитым подсолнечным маслом) сидит столетний старик, весь белый, как лунь, кожа и кости. Мать его уже вымыла, одела в чистое белое бельё. Смерть наяву. А было ему 32 года.
*
* *
На виды видевшей гармони, перебирая хриплый строй,
Слепец играл в чужом вагоне "Вдоль по дороге столбовой".
Ослепнувший под Молодечно еще на той, на той войне,
Из лазарета он, увечный, пошел, зажмурясь, по стране.
Сама Россия положила гармонь с ним рядом в забытьи
И во владенье подарила дороги длинные свои.
Он шел, к увечью привыкая, струились слезы по лицу.
Вилась дорога столбовая, навеки данная слепцу.
Все люди русские его хранили всегда, чтоб был он невредим,
Его крестьяне подвозили, и бабы плакали над ним.
Проводники вагонов жестких через Сибирь его везли.
От слез засохшие полоски вдоль черных щек его легли.
Он слеп, кому какое дело до горестей его чужих?
Но вот гармонь его запела, и кто-то первый вдруг затих.
И сразу на сердца людские печаль, сводящая с ума,
Легла, как будто вдруг Россия взяла их за руки сама.
И повела под эти звуки туда, где пепел и зола,
Где женщины ломают руки и кто-то бьет в колокола.
По деревням и пепелищам, среди нагнувшихся теней.
"Чего вы ищете?" – "Мы ищем своих детей, своих детей..."
По бедным, вымершим равнинам, по желтым волчьим огонькам,
По дымным заревам, по длинным степным бесснежным пустырям,
Где со штыком в груди открытой во чистом поле, у ракит,
Рукой родною не обмытый, сын русской матери лежит.
Где, если будет месть на свете, нам по пути то там, то тут
Непохороненные дети гвоздикой красной прорастут,
Где ничего не напророчишь черней того, что было там..
. . . . . . . . . . . . . . . . . "Стой, гармонист! Чего ты хочешь?
Зачем ты ходишь по пятам? Свое израненное тело
Уже я нес в огонь атак. Тебе Россия петь велела?
Я ей не изменю и так. Скажи ей про меня: не станет
Солдат напрасно отдыхать, как только раны чуть затянет,
Пойдет солдат на бой опять. Скажи ей: не ища покоя,
Пройдет солдат свой крестный путь. Ну, и сыграй еще такое,
Чтоб мог я сердцем отдохнуть... . . . . . . . . . . . . . . .
Слепец лады перебирает, он снова только стар и слеп.
И раненый слезу стирает, и режет пополам свой хлеб.
