Эпиграф
— ...вас следовало бы арестовать!
— За что?
— А вы не любите интеллигенцию
— Да, я не люблю интеллигенцию...
Русская интеллигентность предполагает фундаментальную невозможность радости и счастья. Русская интеллигентность – это такой заговор против счастья, это какая-то противоестественная культурная институционализация несчастья, безрадостности, уныния, угрюмости, безнадеги и вечного траура. Интеллигентское мировидение предполагает обязательный поиск трещины, червоточины, которая обязательно есть в картинах и картинках мира, довольства, красоты и ухоженности. У всего хорошего, обязательно есть родовой изъян, который и почитается русскими интеллигентами, как правда. В картине мира русского интеллигента настоящей правдой почитаются грязь, мерзость и уныние. Это убогое манихейство, инфантильное и грязненькое, управляет нашей туземно-аборигенной интеллигенцией уже почти триста лет. Если русский интеллигент отыщет в картинке мира хотя бы микрон тлена, то именно этот тлен сосредоточит на себе все интеллигентское внимание. И это определяется тем, что у нас так и не сложилась философская традиция. Большая беда наша состоит в том, что у нас функции философии отправляла и отправляет до сих пор эмоциональная, эгоцентричная по своей природе литература. Именно комплекс несчастного творца и определяет смешное, инфантильное, водевильное, драматическое (по законам драмы) восприятие происходящего.
В России так и не сложился, в том числе, и визуальный канон русской идиллии. Это не значит, что идиллическое, радостное искусство в нашей стране не делалось. Делалось, и отменное. Просто такое искусство очень медленно актуализируется и востребуется сегодня. Оно не почитается великим и эталонным, определяющим. Не в последнюю очередь это обусловлено тем, что 80% визуальных искусств даже ХIХ века не актуализировано, не входит в активный оборот. Даже научный. Только-только начинает заявлять о своем месте в истории отечественного искусства – русская ведута, русская акварель, русское салонное искусство, русский функциональный фарфор, русский ориентализм, русский живописный вестернизм, различные техники воплощения русского модерна, не написана история успеха в русских визуальных искусствах, не описана история взаимоотношений живописи и фотографии в ХIХ веке, не написана истории русской судебной графики, нет полной истории русского пейзажа, до сих пор почти анонимен русский групповой портрет первой половины ХIХ века, толком не изучена русская батальная живопись, не изучена визуальная пропаганда русского народничества, толком не создана история русской художественной промышленности и прочее, и прочее, и прочее. Недостаточно оценены такие мощные и важные имена в истории нашего искусства, как Соломаткин, Зарянко, М. Воробьёв, Сорока, Семирадский, Елена Поленова и многие другие. Это парадоксально, но практически не изучены многие немногие русские художницы ХIХ века. Хочу поделиться с читателями ссылкой на уже давно опубликованную мною исследовательскую программу «Другая история русского искусства ХIХ века». Если даже искусство ХIХ века, которого количественно гораздо меньше, остается нами в значительной степени не актуализированным, заслоненным только интеллигентскими стенаниями в лице «передвижников», которых я очень люблю и ценю, но только к которым не сводимо наше искусство позапрошлого века, то, какая участь уготована советским визуальным искусствам, главным родовым качеством которых была способность к невероятно энергетически заряженной радости, оптимизму, вере в хорошее в человеке и мире. И до чего же это претит нашим кухонно-лавочным туземцам от либеральной интеллигенции, всем этим носителям жуткого, разъедающего душу и смердящего личного, карманного, портативного ада. Эти угрюмые дикари и невежды обязательно отыщут что-нибудь плохое. И всем своим интеллигентским стадом с улюлюканием будут загонять жертв в болото своего убогого, истлевшего и смердящего мировидения.
А советское искусство реализовало то, чего не смогло сделать искусство досоветское. Советское искусство смогло выдать самый настоящий канон русской идиллии. В этом смысле, советское искусство крайне важно для нашей истории. Советское искусство сумело достичь невероятной подробности идиллической картины мира. Русская идиллия в советских визуальных искусствах – это самый настоящий идиллический космос. В некотором роде, советская идиллия может надолго стать (и, признаться, уже становится) нашим «золотым веком», вторым «золотым веком», наряду с допетровской Россией:
1. Советские визуальные искусства смогли очень убедительно воссоздать ощущение цивилизационного уюта, того, что мы в нашей текучей современности стремительно утрачиваем. Советские визуальные искусства буквально дышат, источают цивилизационный уют. Этим уютом больны и оптимистичный пост-авангард, и сталинский имперский бидермайер, и шестидесятничество, и советский живописный маньеризм. Его транслируют и замечательные журнальные обложки, и книжная иллюстрация, и парадная постановочная фотография, и многочисленные почтовые открытки и другие жанры.
2. Советская, особенно послевоенная, визуализация детства буквальна беспрецедентна для истории отечественных визуальных искусств. Тут очень важно заметить, что речь идет не только о конструировании мира детства, управлении им, а об отражении его в высоких жанрах визуальных искусств, об отражении его в, простите, настоящем искусстве.
3. Сложился невероятных размеров комплекс памятников, который поэтизирует современность. Советская действительность была почти абсолютно показана советскому человеку. Она была абсолютно тотально по-доброму и по-светлому кодифицирована. Советскому человеку было показано избыточное идеальное. Красный Проект избыточно информировал советского человека о своих планах и идеалах. Подкачала, как всегда, способность реализовать и воплотить. Советское идеальное оказалось не просто избыточным. По большому счету, советское идеальное оказалось в значительной степени законченным во всех своих невиданных, необычайных подробностях. Оно оказалось настолько циклопическим, что стало не очень обозримым для обычного человека. Не случилось необходимой, но и талантливой кодификации. Не была понята ограниченность ресурса человеческого внимания. Случились избыточные траты на создание космоса советского идеального. Советская действительность катастрофически не догоняла советское идеальное. В итоге у нас так и не сложилась настоящая, целостная поп-культура, как символический универсум. Даже СССР приходилось закрывать прорехи в поп-культурном космосе за счёт прямых заимствований, или даже импорта.
4. Уверен, очень многие современные потребители символического уже ощутили невероятный, потрясающий терапевтический эффект, который рождают советские визуальные искусства. Советское искусство буквально способно исцелять, лечить. У интереса к советским визуальным искусствам есть важное основание сегодня, оно все больше становится востребованным в соцсетевой среде. Советское искусство – весьма ценный контент, который помогает нарастить социальную, соцсетевую капитализацию людей, его публикующих, чему пример – автор этих строк, ваш покорный слуга. Боюсь, изучение советских визуальных искусств не будет поощряться по причине их абсолютной противоположности всему тому, что пытаются насадить у нас сейчас.
5. Советское искусство смогло пережить испытание Освенцимом. Советское искусство оказалось устойчивым к безумию двух мировых войн. Поставщиками, делателями самого светлого, самого оптимистичного искусства были художники-фронтовики. Ещё впереди создание индекса света и гимна жизни в творчестве художников, прошедших страшную войну. Даже активно продвигавшийся советским искусствоведением довольно вторичный формально «суровый стиль» оказался маргинальным для советских визуальных искусств.
6. Советское искусство выдало и свою версию визуального будущего. Советская визуальная футурология еще не собрана в некий общий канон, мозаика советского визуального футуризма еще не закончена, не сведена, но то, что мне удалось уже увидеть, говорит о том, что это был оптимистический взгляд на будущее и в будущее, уже можно понять и прочувствовать саму его интонацию.
Можно только мечтать о том, как перевернуть с ног на голову наше видение искусства. Как убедить людей видеть в качестве первичного, первоочередного, хорошее, идиллическое? Что для этого нужно сделать? Поправима ли наша глубинная зацикленность на плохом? Не знаю. Знаю, что нужно работать. Вода камень точит.
Илл. Алексей и Сергей Ткачёвы. "В поле. Самолёты летят" (1954)
