На протяжении более десяти лет автор этих строк стремился в рамках своих возможностей содействовать снижению градуса эскалации в Сирии, прилагая максимальные усилия, чтобы охладить пыл воинственной риторики «ястребов» военного противостояния на Ближнем Востоке. Этот регион и без того сидит на пороховой бочке в результате десятилетий войн и конфликтов. Идеология нетерпимости вкупе с активной милитаризацией толкают весь регион к краю пропасти.
Предотвратить эскалацию сирийского кризиса никогда не было простой задачей на фоне рисков полноценной межконфессиональной бойни, в которой не может быть победителей. С самого начала сирийского кризиса ваш покорный слуга стремился донести соответствующее послание до всех без исключения сирийцев, критикуя то власти в Дамаске, то разрозненную оппозицию.
Это видение проистекало из моего многолетнего опыта во внутренних сирийских делах и наблюдения за предпосылками грядущего кризиса на протяжении четырех десятилетий. Будучи послом Палестины в Москве, в 1983 году я сделал несколько нелицеприятных заявлений в адрес сирийского режима, которые не остались без ответа от посольства САР в Москве в рамках так называемых «посольских войн».
В те далёкие времена я критиковал сирийское руководство за отказ открыть границы для группировок палестинского сопротивления, которым пришлось морским путём покинуть Ливан на пути следования в Тунис и Йемен. Однако это не было основной причиной нарастания «снежного кома» на протяжении четырёх десятилетий. Уже тогда в Сирии ощущался конфессиональный характер режима, который рано или поздно вызвал бы абсолютную неприязнь к властям на фоне коррумпированности и репрессивности режима.
Сорок лет спустя репрессии, тоталитаризм и конфессиональное единовластие привели к тому, что на территории Сирии обосновался ряд террористических группировок. Это в свою очередь привело к тому, что ключевыми вопросами стали борьба с терроризмом и проявлениями внешнего вмешательства, оттеснив на второй план усилия по урегулированию внутреннего кризиса. При этом полностью игнорировались любые попытки дружественных государств, ООН и положения резолюции СБ ООН № 2254 на фоне лозунгов из серии «либо он, либо никто» и «да горит оно огнём», и все потому, что он элементарно не хотел хотя бы частично поделиться властью. В долгосрочной перспективе это привело к тому, что пришлось бежать, а государственность сохранилась.
Россию и Сирию связывают многолетние исторические отношения, и поэтому неудивительно, что Москва приложила колоссальные усилия и вложила значительные ресурсы в предотвращение эскалации и «большого взрыва», предпосылки к которому накапливались на протяжении десятилетий. Так, ещё в конце 2015 года под патронажем России состоялась эвакуация вооружённых группировок из пригородов Дамаска в Идлиб в сопровождении российских офицеров. Помимо гарантий безопасности вооружённой оппозиции были даны обещания о начале политического процесса и переходе к новому режиму правления в течение шести месяцев. Это ситуативное решение позволило в своё время избежать битвы за Дамаск, жертвами которой могли стать до миллиона человек. К тому времени 4-я танковая дивизия и Республиканская гвардия уже готовились к боям на улицах Дамаска.
К сожалению, режим не использовал предоставленный ему очередной шанс, и не выполнил обещаний начать серьёзный процесс политического перехода на основе резолюции № 2254. На протяжении трёх лет любые попытки реанимировать политический процесс заканчивались провалом. Лично мне довелось участвовать во всех раундах переговоров в Женеве и контактировать с Миссией ООН по наблюдению в Сирии, и могу констатировать, что именно режим несёт ответственность за срыв переговоров. Это, естественно, не отменяет ответственности отдельных деятелей оппозиции.
В 2018 году Россия предприняла очередную попытку урегулирования в рамках Конгресса сирийского национального диалога в Сочи, об итогах которого мне довелось написать целую книгу под заголовком "Сочи-2018: дорога к миру. Записки неравнодушного человека", состоящую из более, чем трёхсот страниц. Целями конгресса были запуск процесса мирного политического транзита и преодоление препятствий на пути перехода к новому режиму и внесению конституционных поправок, призванных придать инклюзивный характер основному закону страны и урегулировать статус вооружённых группировок. Однако режим в очередной раз предпочёл проигнорировать достигнутые в Сочи договорённости.
В прошлом году Россия выступила с инициативой по нормализации отношений между Дамаском и Анкарой с последующим началом процесса политического урегулирования сирийского кризиса. Однако и здесь власти предпочли ограничиться обещаниями и манипуляциями. В результате этого четвёртой и последней на этот раз успешной попыткой деэскалации стали уговоры Асада покинуть Сирию, не отдавая армии и службам безопасности приказа сопротивляться наступлению вооружённых группировок, которые были радужно встречены населением на фоне беспрецедентной деградации социально-экономической ситуации. На первый взгляд парадоксально, но к концу 2024 года эти группировки стали отражать чаяния сирийского народа и его новые взгляды из серии «кто угодно, лишь бы не Асад». Если бы не усилия России, то мог бы начаться новый виток гражданской войны с абсолютно непредсказуемыми последствиями.
На протяжении более десяти лет сирийского кризиса предотвращение взрыва не было лёгкой задачей, но с ней удалось справится в том числе и благодаря действовавшему с 2017 года Астанинскому формату.
Несомненно, что в нынешних условиях решение вопросов, связанных с будущим Сирии, следует оставить самим сирийцам. Естественно, на это потребуется определённое время, и однозначно не следует спешить с какими-либо преждевременными выводами и оценками. Сегодня во главе Сирии стоят те, кто долгие годы боролись во имя интересов государства и его народа.
Отвечая на вопросы о причинах отказа России от идеи помощи Сирии в смене режима на более ранних этапах кризиса, повторюсь, что правящий режим с самого начала своего правления начал накачивать мину замедленного действия в виде межконфессионального раскола даже в те моменты, когда не чувствовал какой-либо угрозы своему правлению в условиях доминирования алавитского меньшинства в государственных и военных структурах в противовес другим срезам сирийского народа. На протяжении полувека исповедовался принцип «либо нам, либо никому», если за прежней элитой не сохранится ведущая роль в армии, авиации и спецслужбах. Очевидно, что переформатировать такую систему дуновением ветра было просто невозможно, и поэтому было необходимо дождаться, когда внутренняя ситуация дозреет до того, чтобы сирийцы сами решили изменить статус-кво без сползания в пучину очередного витка кровопролитной гражданской войны.
В конечном счёте сложилась такая ситуация, при которой уже многие алавиты сами стали недовольны конфессиональным характером режима, понимая, что в конечном счёте они же и станут жертвой сложившейся ситуации. Россия же ставила во главу угла сохранение целостности сирийской территории, деэскалацию и избежание разрастания масштабов гражданской войны до тех пор, пока сирийцы сами не определятся с будущим государственным устройством. Москва также стремилась сохранить исторические связи с Сирией, поскольку Советский Союз был первым государством, признавшим её независимость и установил дипломатические отношения с Дамаском ещё в 1944 году. Постепенно эти отношения выросли до уровня стратегического союзничества, и СССР заложил основу инфраструктуры сирийской экономики в таких ключевых сферах, как энергетика, горнодобывающая промышленность и орошение. С середины 60-х по начало 90-х годов прошлого века СССР реализовал в Сирии порядка шестидесяти мегапроектов, в том числе плотины на Евфрате и в Эр-Растане, ряд сталелитейных комбинатов, заводы по производству рельс, алюминия, текстиля, сахара, автошин и т.д. Кроме того, Советский Союз проложил в Сирии железных дорог общей протяжённостью более 1 500 км, ставших связующим звеном между плодородными сельскохозяйственными землями и экспортными портами в Тартусе и Латакии.
Сирийская армия также была оснащена вооружениями советских и российских образцов, а тысячи сирийских студентов и сегодня проходят обучение в российских вузах, и Россия сегодня заинтересована в сохранении этих связей. Заинтересованность в этом уже выразила и сирийская сторона. Однако по моему личному мнению, у Москвы сегодня нет потребности в сохранении прежнего уровня сотрудничества и военного присутствия в Сирии, также как и для Дамаска уже не так актуальны усилия по деэскалации на фоне нивелирования рисков братоубийственной гражданской войны и сплочённости сирийского народа вокруг нового руководства. Это, естественно, не отменяет постоянной готовности России оказать всяческое содействие в восстановлении сирийской армии или использовать воздушную базу Хмеймим для доставки различных гуманитарных грузов. Полагаю, уже очень скоро эти вопросы станут темой предметного разговора.
Кстати, Россия - это не единственное государство, которое приложило большие усилия, чтобы помочь сирийцам выйти из кризиса и начать процесс перехода к новому государственному устройству. Так, ещё в конце 2017 года Саудовская Аравия созвала в Эр-Рияде встречу, нацеленную на объединение сирийской оппозиции и выработку видения переходного периода вне зависимости от отговорок правившего режима. С этой же целью Асад был приглашён на внеочередной арабо-исламский саммит в Эр-Рияде в ноябре 2024 года буквально за месяц до падения режима. На протяжении целого десятилетия Саудовская Аравия предпринимала различные усилия, нацеленные на преодоление сирийского кризиса. Однако все эти инициативы не нашли должного отклика со стороны правящего режима. Немалые усилия приложил и Катар, сосредоточившись на поддержке группировок вооружённой оппозиции и оказании помощи беженцам и внутренне перемещённым лицам.
После того как Сирия перевернула страницу правления Баасистского режима, хочется пожелать сирийцам светлого будущего, процветания, реинтеграции в международное сообщество и снятия всех односторонних санкций.
