В этом сентябре исполнилось 200 лет со дня рождения Алексея Константиновича Толстого.
Давайте перечитаем его стихотворение 1849 г. «Пустой дом».
Стоит опустелый над сонным прудом,
Где ивы поникли главой,
На славу Растреллием строенный дом,
И герб на щите вековой.
Куда же делись владельцы? Очень просто: «свинтили» за границу.
Поветрие моды умчало других
Из родины в мир, им чужой.
Там русский от русского края отвык,
Забыл свою веру, забыл свой язык!
Дворянство, получившее европейское образование, очень любило уезжать за границу, «в отечество мысли и воображение», как назвал Францию один автор XVIII века. Там господа жили годами на деньги, добытые трудом крестьян. Многие чувствовали себя на Западе более дома, чем в России, что естественно для того, кто выучен французскими учителями по французским книжкам. Россия закономерно казалась им историческим недоразумением, что всегда бывает, когда прикладываешь западную мерку к незападной стране. Займись они в России практической работой, они бы поняли это, но многие ли работали? Такие были, но были они исключениями, вроде помещика Энгельгардта или Левина из «Анны Карениной», чьё занятие сельским хозяйством представлялось всем окружающим чудачеством.
Какая дивная ирония истории! Когда-то Пётр пинками выталкивал дворянство за границу, пытаясь сформировать из них деловой и трудовой класс руководителей общества. А получились – живущие за границей паразиты. Формально имели право: Манифест о вольности дворянской освобождал их ото всех государственных обязанностей.
Да что «простые» дворяне! Сам царь Александр I, по сообщению Ключевского, мечтал зажить частным лицом в живописной долине Рейна. Подлинно, «в нём слабы были нервы, но был он джентльмен» - это, кстати, определение А.К. Толстого.
Такое положение попытался переломить Николай I. И за это навсегда вошёл в историю гонителем свобод и давителем прогресса. А хотел-то он простого и насущного - обратить руководящий класс к труду и долгу. Ведь чтоб трудиться на благо страны, надо как минимум в ней присутствовать. «Потрудиться на родной ниве» (выражение Достоевского) вахтовым методом - не получается.
И вот Николай I принял ряд непопулярных мер, выражаясь по-нынешнему. Дворян ограничили в свободе выезда за границу. «Те, что выезжают за границу, возвращаются в Россию с самыми ложными и вредными о ней понятиями, не знают её истинных потребностей, законов, нравов, порядка, а нередко и языка», - писал государь император.
В 1834 году был подписан высочайший указ, под страхом конфискации имущества запрещающий пребывание за границей более пяти лет; потом этот срок ещё уменьшился. Известный историк А. Фурсов в своих лекциях рассказывает, что Герцен всё-таки не вернулся и потерял своё имущество. А потом духовный отец всех диссидентов-невозвращенцев издавал знаменитый «Колокол» на деньги Ротшильдов.
В 1839 года вышло постановление правительства о заграничных паспортах. Статья 30 совершенно запрещала путешествие за рубеж всем дворянам, которые не находились ещё на службе и не имели чинов. Была поднята плата за загранпаспорт: она стала сравнима с годовым жалованьем чиновника средней руки.
С 1844 года люди моложе 25 лет вообще не имели права выезжать за границу по личным делам. Когда императору объясняли, что молодёжь хочет получать образование в европейских университетах, он искренне удивлялся: " Чему там учиться? Наше несовершенство во многом лучше их совершенства". И то сказать: человек, выучившийся за границей, обычно там и остаётся, а если и возвращается – оказывается в России тем самым «лишним человеком», о котором мы когда-то писали школьные сочинения. Так было и тогда, и сейчас. Учиться сподручнее всего там, где намереваешься работать. Да и блага западного образования сильно преувеличены в российском сознании: если ты не учишься в одном из считанных лучших университетах, ты скорее всего окажешься в довольно затрапезной лавочке, которые на западном образовательном рынке в абсолютном большинстве.
И вот робкая попытка, подобная той, что сделал Николай I, была предпринята современной российской властью. Чиновникам вроде как запретили учить детей за границей, держать там чад и домочадцев. Ну и что же? Да ничего: что было – то и есть.
Можно ли помочь делу? Ну, например, объявить всех чиновников, начиная с какого-то уровня, и их домочадцев – невыездными. Сидите, мол, дома и «обустраивайте Россию». Никто не пойдёт в чиновники? Они уволятся? Ну так другие придут, народу у нас пока хватает. Но для этого нужно быть самодержавным монархом, а у нас, как известно, демократия. Потому ничего такого не будет.
Гуляя по нашему посёлку с собакой, прохожу мимо высоченного кирпичного забора, за которым скрывается один из таких заброшенных домов. Это целое поместье, с бассейном и конюшней; пока оно охраняется и поддерживается. А хозяин – уж много лет где-то за границей - точно как в стихотворении Толстого.
Удивительные константы присутствуют в нашей истории.
