Производные финансовые инструменты первого порядка
С самого начала следует заметить, что в рамках экономического уклада промышленного капитализма некоторые производные финансовые инструменты выполняют функции, объективно необходимые для экономического развития общества, в то время как другие производные финансовые инструменты в действительности способствуют исключительно спекулятивным играм участников финансовых рынков, превращая эти рынки в подобие казино.
В качестве примера объективно необходимых производных финансовых инструментов можно привести такой вид инструментов на срочном рынке, как поставочные фьючерсы. Поставочные фьючерсы предполагают заключение сделки купли/продажи стандартного товара (с фиксацией цены сделки) за некоторое время до выполнения реальной поставки этого товара его производителем и оплаты товара его потребителем. Для производителя данного товара заранее определённая цена позволяет уверенно планировать объём и рентабельность производства. А для потребителя, в случае, когда данный стандартный товар используется в качестве сырья для дальнейшего технологического процесса производства, заранее определённая цена также позволяет более уверенно планировать рентабельность производства.
Для повышения степени надёжности исполнения сторонами обязательств по сделкам с поставочными фьючерсами применяются такие механизмы, как депозитная маржа и вариационная маржа. Конечно, депозитная и вариационная маржа не являются полной гарантией исполнения сторонами заключенной фьючерсной сделки. Особенно увеличиваются риски неисполнения сторонами фьючерсных сделок в периоды системных кризисов в экономике. Дело в том, что депозитная и вариационная маржа не составляют 100% обеспечения суммы сделки. Но, тем не менее, при консервативном и аккуратном подходе государственного регулирующего органа к формированию регуляторной политики риски неисполнения сделок по поставочным фьючерсам могут быть существенно минимизированы.
Далее, обратившись к фрагментам книги бывшего вице-президента инвестиционного банка Lehman Brothers Лоуренса Макдональда "Колоссальный крах здравого смысла: История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера", попробуем понять, какие производные финансовые инструменты способствуют превращению финансовых рынков в подобие казино. Лоуренс Макдональд в своей книге рассказывает о событиях, происходивших в финансовом секторе американской экономики с середины 90-х годов по конец 2008 года, завершая подробностями банкротства банка Lehman Brothers.
Первый фрагмент описывает такой способ управления кредитными рисками, как страхование выданного кредита в других кредитных организациях. В этом случае банк может не контролировать риски возврата кредита заемщиком, а просто продать существенную часть этих рисков (не продавая соответствующую часть самого долга) другому банку, поделившись с ним частью процента по кредиту. При этом страховщик может в свою очередь перепродать часть рисков третьему банку, и т.д. ("Колоссальный крах здравого смысла: История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера", Стр. 173-175):
"Но здесь необходимо вернуться к предмету, которого мы однажды уже коснулись, - к свопам «кредит-дефолт», или CDS. Веселым маем 2006 года Уолл-стрит подсела на эту азартную идею и решила превратиться в нечто среднее между казино Лас-Вегаса и подпольной лавочкой, принимающей ставки на результаты скачек.
<...>
Напомню вкратце о том, как это работает.
Скажем, крупный пенсионный фонд ссужает General Motors миллиард долларов под 13 процентов. Потом этот пенсионный фонд связывается Lehman или другим инвестиционным банком и говорит: «Можете застраховать мой кредит в миллиард долларов за 8 процентов суммы кредита ежегодно в качестве премии? Вы получаете 80 миллионов долларов в год и весь риск». Но в чём, собственно, здесь риск? Что GM полностью обанкротится и не вернёт этот миллиард долларов? В мае 2006 года, когда акции GM стоили больше 30 долларов, такой исход казался крайне маловероятным. Так что Lehman соглашается взвалить на себя этот риск и готовится получать по 80 миллионов долларов в год. Но после этого Lehman обращается к Morgan Stanley с предложением войти в долю. Lehman предлагает взять 90 процентов риска, то есть 900 миллионов долларов, и, соответственно, часть премии - 72 миллиона. Morgan Stanley решает, что этот своп «кредит-дефолт» достаточно надёжен, и соглашается, так что у Lehman остается доход 8 миллионов долларов в год и 10 процентов риска на сумму 100 миллионов.
Такую логику можно сравнить с человеком, который выскакивает на рельсы перед экспрессом, прущим со скоростью 150 километров в час, чтобы подобрать купюру в 50 долларов. Кому-то это сравнение может показаться грубым, но факт остается фактом: если кто-то из участников сделки уйдёт на дно, то вместо прибыли у тебя останутся одни долги. Но пока что никто ещё не тонул и, несмотря на все наши предостережения, рынок CDS стал самым крутым и модным бизнесом из всех, какие могла предложить Уолл-стрит. Никому ещё не доводилось гасить огромные потери. Во всяком случае, пока".
В данном упрощённом примере Лоуренса Макдональда пока казино вроде бы не просматривается.
Рассмотрим последовательно по шагам финансовые операции, которые описаны в этом фрагменте.
Сначала мы видим, что у пенсионного фонда есть свободные денежные средства, которые он ссужает компании General Motors под 13 процентов годовых. Это инвестиции в реальный сектор экономики, где они будут использованы для создания прибавочной стоимости. Наиболее вероятно, что данная ссуда была оформлена в виде покупки пенсионным фондом облигаций компании General Motors. Выпуск облигаций является наиболее удобным для крупных корпораций способом привлечения заемных средств со стороны инвестиционных фондов. Но, в любом случае, способ оформления займа не меняет сути дела. Итак, эти облигации являются финансовым инструментом, отражающим переход денежного капитала в форму вполне реального производственного капитала. Как видим, пока, на первом шаге, ни о каком казино речь не идёт: часть прибавочной стоимости, созданной работниками компании General Motors, перераспределяется в пользу пенсионного фонда через ссудный процент.
Теперь посмотрим, что происходит дальше. Для пенсионного фонда неприемлем риск дефолта по облигациям компании General Motors. Пенсионный фонд может позволить себе получение низкой доходности от инвестиций, но не может позволить потерю пенсионных накоплений. Поэтому, вполне естественно, что он страхует в банке Lehman Brothers риск дефолта по облигациям компании General Motors. При этом, 5% доходности по облигациям он оставляет себе, а 8% доходности отдаёт банку Lehman Brothers в качестве платы за страхование риска. Все облигации компании General Motors остались у пенсионного фонда. А страховка была оформлена в виде производного финансового инструмента: свопа «кредит-дефолт». В данной ситуации этот инструмент является производным от реального финансового инструмента - от облигаций компании General Motors. В некотором смысле это первая производная от реального базового актива. Пока мы видим реальный страховой договор. Это означает, что на втором шаге пока тоже о казино речь не идёт: часть прибавочной стоимости, созданной работниками компании General Motors и перераспределённой в пользу пенсионного фонда через ссудный процент, теперь в свою очередь через страховой договор перераспределяется в пользу банка Lehman Brothers.
Далее посмотрим на третий шаг в описываемой операции: "Lehman предлагает взять 90 процентов риска, то есть 900 миллионов долларов, и, соответственно, часть премии - 72 миллиона". Это означает, что банк Lehman Brothers заключает вторую сделку своп «кредит-дефолт» на 90% объёма первой сделки, но теперь уже обратной направленности. Т.е. 90% объёма своего страхового договора банк Lehman Brothers перестраховывает в банке Morgan Stanley. Получается, что банк Lehman Brothers просто передаёт 90% страхового договора и соответствующую этому объёму часть 8% доходности по облигациям компании General Motors банку Morgan Stanley. Это означает, что 90% той части прибавочной стоимости, которая была создана работниками компании General Motors и перераспределена через пенсионный фонд в банк Lehman Brothers, теперь переходит в банк Morgan Stanley в оплату услуги перестрахования. Формально получается, что и на этом третьем шаге мы не видим никакого казино, а видим перераспределение финансовым капиталом прибавочной стоимости, созданной в производственном секторе.
Да, можно согласиться, что такие операции являются достаточно рискованными, но в данном примере сотрудники банков Lehman Brothers и Morgan Stanley видят базовый актив, лежащий в основе данных сделок своп «кредит-дефолт», и, соответственно, они могут корректно анализировать уровень рисков. Данные операции являются слишком рискованными для использования банками денег вкладчиков. Поэтому в США с 1933 года и до отмены в 1999 году существовал закон Гласса — Стиголла, запрещавший коммерческим банкам, привлекающим деньги вкладчиков, заниматься операциями с ценными бумагами.
Но в финансовой операции на этом третьем шаге есть одна деталь, которая создаёт возможность превращения аналогичных операций в казино. В основе второй сделки Lehman Brothers своп «кредит-дефолт» лежит уже не первичный финансовый инструмент - облигации компании General Motors, а производный инструмент - первый своп «кредит-дефолт». Облигации компании General Motors по-прежнему принадлежат пенсионному фонду. А банк Lehman Brothers страхует в банке Morgan Stanley дефолт по этим облигациям, хотя они не принадлежат банку Lehman Brothers. В данном случае для таких действий у банка Lehman Brothers есть объективные основания - он выступает страхователем реального актива согласно первому свопу «кредит-дефолт». Но если второй своп «кредит-дефолт» является легальным, то, что мешает банку Lehman Brothers заключать сделки, аналогичные второму свопу, не имея сделок, аналогичных первому свопу? Т.е. можно заключать сделки, направленные на получение страховки по реальному активу, не имея отношения к этому активу. И здесь уже появляются предпосылки к превращению финансового рынка в натуральное казино.
Например, в другом фрагменте Лоуренс Макдональд приводит пример заключения сделки своп «кредит-дефолт» банком Lehman Brothers по страхованию облигаций строительно-ипотечной компании Beazer Home в ситуации, когда Lehman Brothers не имел облигаций Beazer Home ("Колоссальный крах здравого смысла: История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера", Стр. 138):
"Ларри Маккарти организовал поддержку на 500 миллионов долларов в форме пятилетнего свопа «кредит-дефолт». Это означало, что он обязался платить 1,8 процента за поддержание позиции на 500 миллионов долларов, то есть 9 миллионов долларов в год. А в случае, если Beazer объявит о банкротстве, Lehman получит 500 миллионов долларов, если только другой стороне соглашения будет чем заплатить."
И к этому фрагменту следует авторское примечание Лоуренса Макдональда, раскрывающее некоторые детали технологии использования сделок своп «кредит-дефолт» для получения прибыли при банкротстве Beazer Home:
"Lehman получит 500 миллионов долларов за вычетом текущей стоимости облигаций. В 2005 году спред по свопу «кредит-дефолт» Beazer Home был в среднем на 180 базисных пунктов выше ставки LIBOR (ставка предложения на лондонском межбанковском рынке депозитов). Когда инвестор покупает такой своп на 500 миллионов долларов, рассчитывая на банкротство корпорации типа Beazer, другая сторона сделки не должна выставлять 500 миллионов долларов наличными. Мы, будучи покупателями защиты, просто выплачиваем премию продавцу свопа, а в случае дефолта можем получить номинальную величину. В приведённом выше примере с Beazer мы должны были платить 1,8 процента в год с 500 миллионов в период игры на понижение".
А теперь посмотрим, к чему может привести легальность заключения сделок страхования базового актива, участниками, не имеющими отношения к данному базовому активу ("Колоссальный крах здравого смысла: История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера", Стр. 175-177):
"Вот и в Lehman отдел, работавший с кредитными дефолтными свопами, не слишком тревожился о потенциальных убытках. Его сотрудники получали огромные комиссионные за операции на этом малопрозрачном рынке. При этом перед глазами у них были только миллионы долларов в год, а в голове только одна мысль – если набрать чуть больше сотни таких сделок, мы получим миллиард в год, и при этом никаких отчислений, никаких расходов вообще. Просто оседлай этот денежный поток и набивай карманы. Никого не тревожила обратная сторона медали – если рынок просядет, придётся выложить более 10 миллиардов долларов.
На Уолл-стрит было ещё семнадцать банков, мысливших точно так же, в том числе Bear Stearns, Wachovia, Bank of America, Citigroup, Goldman Sachs, Morgan Stanley, Merrill Lynch и Credit Suisse. В 2006 году совокупный номинальный объём рынка CDS составлял 26 триллионов долларов, тогда как в 2001 году - только 800 миллиардов. Эти 26 триллионов представляли собой восьмикратную стоимость застрахованных облигаций. Подспудно я чувствовал, что всё это полное непотребство. На какой цифре всё закончится? На 600 триллионах, на 900 триллионах долларов?
В этом-то и заключался весь ужас и одновременно всё обаяние свопов «кредит-дефолт» - отсутствовал верхний предел. Ничего схожего с обычной торговлей облигациями, где всегда есть граница – количество выпущенных ценных бумаг. А вот CDS, пари на успех, ничем не был ограничен - значит, и продать можно было сколько угодно. Такое вот эфемерное создание. И никто ничем не владеет. Источник реальных денег – первоначальный кредит, купон, оплачиваемый корпорацией. Всё остальное – чистой воды фантом.
<...>
В первые годы XX века на Уолл-стрит распространились притоны для заключения пари, но федеральная власть их позакрывала. Собственно говоря, правительство начало принимать соответствующие меры предосторожности ещё в конце XVIII века, когда в морских портах, таких как Нью-Бедфорд, Нантакет, Нью-Йорк и Бостон, распространились салоны для заключения «страховых» пари. Люди заключали пари на то, вернётся ли корабль из плавания. Одновременно пошли жуткие слухи о дьявольских кознях, о судах, затопленных, чтобы кто-то в команде мог получить «страховку». Сложилась совершенно невозможная ситуация, и на протяжении двух веков закон запрещал такие пари всем, кто не имел отношения к собственности на соответствующий объект. Так и шло до 2000 года, когда конгресс принял Закон о модернизации срочной биржевой торговли и, в своей мудрости, легализовал этот процесс, предоставив Уолл-стрит в виде исключения право делать и принимать ставки на успех или крах акций, облигаций или их составляющих.
Так и появилось ракетное топливо, которое теперь увлекало рынок в заоблачные высоты – триллионные пари на ипотечные бумаги и на долги корпораций в виде свопов «кредит-дефолт». К 2006 году более половины этих свопов представляли собой чистую спекуляцию, участники которой не владели ни единой облигацией. По сути дела, это были частные страховые договоры, на которых можно было заработать, если вложение оканчивалось дефолтом. Только теперь можно было получить страховку, не имея ни малейшего отношения к инвестициям. Не капитализм, а натуральное казино. Ирония была в том, что из дела исчез элемент страхового договора. Ни о какой страховке и речи больше не было. Это было пари".
Любопытно в процитированном фрагменте обвинение Лоуренсом Макдональдом разработчиков американского Закона о модернизации срочной биржевой торговли от 2000 года в том, что именно этот закон, разрешив "такие пари всем, кто не имел отношения к собственности на соответствующий объект", превратил финансовый рынок в казино.
Соответственно, все соображения, изложенные выше на примере свопов «кредит-дефолт», по своей сути относятся к большинству используемых в настоящее время срочных финансовых инструментов, в том числе к фьючерсам без поставки товара и к опционам.
В экономике промышленного капитализма возникает проблема, для решения которой разумно использовать такие срочные инструменты, как поставочные фьючерсы. Речь идёт, например, о ситуации, когда для производителя товара, планирующего издержки будущего производственного процесса, важно заранее определить цену сырья на этапе планирования, а реальная поставка этого сырья на предприятие будет в будущем, когда в нём возникнет необходимость согласно технологии производства.
Но, кроме поставочных фьючерсов в современной постиндустриальной экономике финансового либерализма получили распространение также и фьючерсы без поставки товара. Их отличие от поставочных фьючерсов состоит в том, что вместо реальной поставки физического товара контрагенты компенсируют друг другу разницу между ценой товара, зафиксированной в момент заключения фьючерсной сделки, и текущей рыночной ценой этого товара на дату поставки товара. Использование компенсационных выплат вместо поставки реального товара экономисты обычно пытаются обосновывать тем, что покупатель может купить нужный товар на рынке, получив компенсацию по фьючерсной сделке в случае, если текущая рыночная цена будет превышать цену, зафиксированную при заключении фьючерсной сделки. А продавец, соответственно, может продать произведённый в будущем товар на рынке, получив компенсацию по фьючерсной сделке в случае, если текущая рыночная цена будет меньше цены, зафиксированной при заключении фьючерсной сделки. Но отсутствие в этом случае механизма поставки реального товара провоцирует участников срочного рынка использовать данный финансовый инструмент не для страхования риска неблагоприятного изменения рыночной цены товара на дату поставки, а для спекулятивной игры. Таким образом, если исчезают обязательства поставки реального товара, то фьючерсы превращаются в фишки казино.
Дополнительно заметим, что при использовании любых производных финансовых инструментов для страхования рисков, сами риски никуда не исчезают, а только перераспределяются между участниками рынка.
Производные финансовые инструменты второго и более старших порядков
Ситуация, описанная выше, уже совсем принципиально меняется, если перепродажа рисков осуществляется в форме так называемой секьюритизации долга и последующего выпуска производных финансовых инструментов.
Посмотрим ещё раз на вторую сделку своп «кредит-дефолт» банка Lehman Brothers, которая разбиралась выше. В некотором смысле можно говорить, что эта сделка по своей сути является производным инструментом уже второго порядка. Базовым активом для неё уже является не первичный реальный финансовый инструмент – облигации компании General Motors, а производный финансовый инструмент - первая сделка своп «кредит-дефолт». В этом простом примере Lehman Brothers ограничился простой перепродажей части риска по первому свопу «кредит-дефолт» на облигации компании General Motors. Но реальности, как мы увидим далее, Lehman Brothers имел возможность объединять разные производные финансовые инструменты в единый пакет и эмитировать новый производный финансовый инструмент уже более старшего порядка, базовым активом которого был бы данный пакет производных финансовых инструментов.
Чтобы детальнее разобраться в сущности производных финансовых инструментов второго и более старших порядков, посмотрим на ещё один фрагмент из книги Лоуренса Макдональда "Колоссальный крах здравого смысла: История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера". В этом фрагменте рассказывается об опыте использования производных инструментов для страхования рисков по ипотечным кредитам в США в середине первого десятилетия XXI века ("Колоссальный крах здравого смысла: История банкротства банка Lehman Brothers глазами инсайдера", Стр. 116-118):
"Это была эпоха производных - уолл-стритовского нейтрона, давшего ядерную энергию одному из самых безумных жилищных бумов в мировой истории. Этот новый источник богатства был создан и доведён до совершенства в инвестиционных банках Уолл-стрит, в том числе в Lehman и особенно в Merrill Lynch.
Подобно большинству гениальных идей, эта была проста и даже имела прочное обоснование. Всё началось в офисах крупных американских ипотечных брокеров, прежде всего в Калифорнии, Флориде и Неваде, жители которых всегда были рады перспективам быстрого обогащения. Это было началом эры «сумрачного кредитования», возвышения теневых банков, в которых не было ни вкладчиков, ни клиентов с чеками, как это должно быть во всяком нормальном банке. При этом теневые банки выдавали ссуды и финансировали покупателей домов, но им самим ведь приходилось занимать деньги в банках обычных, потому что собственных денег у них совсем не было. И - вуаля! - у нас появились кредиторы, которые по сути ими не были - ведь им самим приходилось брать кредиты, чтобы выдавать ссуды. Каково?
<...>
Эти ипотечные лавочки быстро сообразили, что раз они могут очень быстро предоставлять краткосрочное финансирование, то ничто им не мешает продавать закладные банкам с Уолл-стрит. Они начали составлять пакеты по тысяче закладных в каждом, то есть собирали вместе ипотечные кредиты от тысячи заемщиков, взявших в долг по 300 тысяч долларов на покупку жилья. Кредиты на дома предоставлялись по начальной ставке 1 или 2 процента годовых, и предусматривалось их повышение в срок от одного до трёх лет. Это называется ипотечным кредитом с плавающей процентной ставкой (на языке профессионалов - ARM). После этого ребята из ипотечной лавочки звонили в Lehman и объясняли, что, вот дескать, есть тысяча закладных, представляющих суммарный долг на 300 миллионов долларов. Закладные полностью обеспечены документами на собственность, а в условиях жилищного бума, когда на волне роста цен каждый аккуратно вносил ежемесячные платежи, риск был нулевой. <...> Lehman оставалось только купить этот пакет за 300 миллионов долларов, секьюритизировать долг, как я описывал в главе, где речь шла про обычные облигации, и выпустить свои облигации. После этого их можно сбыть инвесторам, которые будут спокойно собирать ежемесячные платежи домовладельцев.
Чтобы купить эти пакеты закладных, Lehman приходилось брать 300 миллионов долларов в долг на рынке краткосрочных векселей. <...> В итоге появлялся 300 миллионный выпуск CDO, из которого трейдеры Lehman нарезали 300 облигаций по миллиону долларов каждая и отправляли на рынок в качестве инвестиционного инструмента с купоном от 7 до 8 процентов. Всё это раскупалось крупными хедж-фондами, банками всего мира и другими богатыми инвесторами, и всех привлекало то, что через год-другой годовой купон мог подскочить до 9 и даже 10 процентов. Это немного упрощённое описание. В реальности Lehman и другие инвестиционные банки использовали технику свопа активов, чтобы обеспечить инвесторам немедленный полноценный доход, хотя по части закладных первые пару лет поступали лишь 2 процента годовых.
После этого тем, кто непосредственно выдавал заемщикам ипотечные кредиты, было несложно догадаться, что для зарабатывания своих комиссионных им достаточно подписи клиента. Головному офису было все равно, будут эти ссуды когда-нибудь погашены или нет, потому что они в течение месяца продавали их Lehman или Merrill Lynch. Lehman тоже было всё равно, потому что, как только облигации бывали перепроданы инвесторам, дальше голова должна была болеть уже у покупателя, а на перегретом рынке недвижимости облигации расходились по всему миру, как горячие пирожки, и брали их такие банки, как британский HSBC, исландский Kaupthing Bank и японский Mitsubishi."
Теперь последовательно, по шагам посмотрим на описанную в этом фрагменте упрощённую финансовую схему.
На первом шаге ипотечный банк выпускает базовый финансовый инструмент – закладную на приобретённый по ипотеке дом. У этого финансового инструмента есть в качестве обеспечения реальный товар – конкретный дом, имеющий вполне конкретную материальную ценность - стоимость. Стоимость дома в политэкономическом понимании этого термина может отличаться от его рыночной цены, но это уже вопрос к методологии оценки стоимости обеспечения. Во всяком случае, инвестор, приобретая закладную и зная реальный товар обеспечения, имеет возможность правильно определить стоимость обеспечения этого конкретного инструмента и таким образом реально оценить риск инвестиций.
На втором шаге банк Lehman Brothers берет деньги в долг на рынке краткосрочных векселей для покупки закладных.
На третьем шаге ипотечный банк формирует пакет из 1000 закладных и продаёт его банку Lehman Brothers. Стоимость обеспечения пакета представляет собой сумму стоимостей обеспечения каждой закладной, входящей в пакет. Пока инвестор, в данном случае банк Lehman Brothers, покупая пакет из 1000 закладных, все еще имеет возможность относительно адекватно оценить стоимость обеспечения всех 1000 закладных и, соответственно, величину риска. Хотя адекватно оценить реальную стоимость 1000 домов уже значительно сложнее, чем реальную стоимость одного конкретного дома.
На четвёртом шаге банк Lehman Brothers, используя пакет из 1000 закладных в виде базового актива, создаёт производный финансовый инструмент уже второго порядка – "300 миллионный выпуск CDO, из которого трейдеры Lehman нарезали 300 облигаций по миллиону долларов каждая и отправляли на рынок в качестве инвестиционного инструмента с купоном от 7 до 8 процентов". Но мы помним, что "кредиты на дома предоставлялись по начальной ставке 1 или 2 процента годовых, и предусматривалось их повышение в срок от одного до трех лет". Получая 2% доходности по базовому активу нельзя выплачивать 7% доходности по производному инструменту. Лоуренс Макдональд говорит, что "в реальности Lehman и другие инвестиционные банки использовали технику свопа активов, чтобы обеспечить инвесторам немедленный полноценный доход". Получается, что этот выпуск CDO в реальности является уже производным инструментом второго порядка. Представим себе теперь инвестора, который поставил перед собой задачу оценить реальную стоимость обеспечения приобретаемой им облигации из данного выпуска CDO. Какой реальный товар является обеспечением этой облигации после выполнения свопа активов? И какова реальная стоимость данного обеспечения?
А теперь ещё более усложним задачу. Представим себе хедж-фонд, купивший облигацию из этого выпуска CDO и другие облигации других выпусков CDO других эмитентов. Под обеспечение купленных облигаций хедж-фонд выпускает собственные облигации или акции - это производный финансовый инструмент уже третьего порядка. Зададим теперь себе вопрос: есть ли хоть какой-нибудь шанс у какого-либо участника финансового рынка, инвестирующего в этот производный инструмент третьего порядка, оценить его реальную стоимость? Некоторые экономисты могут нам сказать, что реальная стоимость облигаций или акций хедж-фонда определяется рыночной ценой его активов. Но, рыночная цена активов хедж-фонда на перегретом рынке совершенно не отражает реальную стоимость его активов. Под реальной стоимостью активов нельзя понимать их текущую рыночную цену (даже если такая рыночная цена формально существует) - она не соответствует реальной стоимости обеспечения базовых активов, лежащих в основе производных инструментов первого порядка. Таким образом, так как у инвестора нет возможности оценить реальную стоимость базовых активов производных инструментов старших порядков, то у него нет возможности оценить риск своих инвестиций. И тогда это уже не капитализм, а самое настоящее казино.
Ранее уже отмечалось, что при использовании любых производных финансовых инструментов для страхования рисков сами риски никуда не исчезают, а только перераспределяются между участниками рынка. А сейчас следует добавить, что использование производных инструментов старших порядков ещё и маскирует накопление этих рисков суммарно на рынке, тем самым увеличивая силу их деструктивного воздействия на финансовую систему в момент возникновения системного кризиса.
