СССР был действительно замкнутой системой, настоящей и не самой плохой автаркией. На достаточно просторной площади, в довольно просторном пространстве собрались очень разные, часто странные и неожиданные люди.
Бурные исторические события ещё немного взболтали эту людскую смесь. А потому в самых неожиданных, даже кажущихся необитаемыми, местах можно было встретить не просто неожиданных, а буквально невозможных людей. В каком-нибудь арктическом захолустье можно было обнаружить суетно философствующего человека с южными глазами и солнечным акцентом. А в промозглом невском мире могли проплывать мимо тебя невероятно рафинированные якуты или манси.
СССР был средоточием самых настоящих чудес. В СССР было очень интересно. Интересно в смысле людей, судеб, биографий. СССР был местом обитания Истории, которая путала тропы людей. Каждый советский человек мог бы проговорить свою этатистскую скороговорку.
Меня, например, породило советское государство. Именно оно причудливым образом спутало тропы двух совершенно чужих людей, так, что они в одну из ночей зачали меня. Именно государство руками заботливой и усталой медсестры извлекло меня из утробы матери. Именно государство устами не менее усталой учительницы рассказало мне о том, что Земля круглая и вместе с другими планетами вращается вокруг милой и лохматой звезды, вспарывающей грязную и сырую землю лужаек хрупкими, но упрямыми стебельками весенней травы, которая услужливо тупо производит кислород, который не есть воздух, а лишь часть его, малая часть хрупкого слоя атмосферы, не выветрившегося космическими ветрами по причине наличия силы гравитации, существование которой было подсказано великому английскому физику спелым, краснобоким яблоком, сложная и причудливая морфология которого отнюдь не доказывает существование Бога, которого придумали или первыми заметили древние евреи, занятые многочисленными и многотрудными заботами о выживании, что побудило Бога прилюдно распять своего сына, чтобы привлечь их внимание, но это заметили все окрестные народы...(улыбка)
Но в 90-е годы окна, двери, форточки и подполы даже не раскрылись, а распахнулись настежь, и люди начали куда-то расползаться, куда-то деваться. Я уверен в том, что в 90-е годы почти все, и взрослые, и дети, обрели опыт утраты людей, которые были, а потом куда-то делись.
В 90-е мы как-то упростились, стали более гомогенными, унифицированными. В 90-е годы мы стремительно утрачивали способность и восприимчивость к Другому, теряли опыт Другого. И в этом мы действительно стремительно провинциализировались.
И только в ковидные времена отчётливо вспомнился советский опыт цивилизационной скученности и даже тесноты. И это очень хорошее, на самом деле, ощущение.
Рис. Сергей Пен. "Мои друзья" (1980)
