Накануне нового учебного года все гадают, как он начнётся: онлайн? Офлайн? С энтузиазмом подхватили незатейливую мысль колумнистки The New York Times Нелли Боулз, онлайн – это для бедняков, а престижная публика выбирает живые сервисы.
А как по-другому-то может быть? Всё, что становится общедоступным – автоматически перестаёт быть престижным, и фокус престижа смещается на то, что доступно не всем. Когда большинство было селянами и работало в поле – иметь загорелую физиономию – это было «фи». А когда большинство стало работать в закрытых помещениях – загар стал признаком дорогостоящей праздности. Престижным стал. Ровно так же и гаджеты, и онлайн сервисы. К качеству и эффективности это отношения не имеет – только дороговизна и недоступность.
То, что сегодня происходит в образовании, гораздо значительнее и шире всех этих горячих дискуссий про онлайн и офлайн. Та или иная система организации учебного процесса – это техника. А суть гораздо масштабнее. И состоит она в тектоническом сдвиге образовательной парадигмы. Коронавирус и все сопутствующие ему ужимки и прыжки – это просто проявитель, возможно, катализатор этого сдвига. Слома прежней парадигмы.
Мы упорно не хотим этого замечать. Нам кажется, что всё это ошибка, происки врагов и достаточно вернуться к доброй советской школе, как морок развеется и всё будет чрезвычайно хорошо, как говаривал герой Ильфа и Петрова.
Меж тем сегодня мы присутствуем при умирании системы массового стандартизированного образования. Эта система – порождение индустриального общества. Человек в таком обществе – это деталь громадного механизма индустриальной цивилизации, деталь, которая должна работать определённым, предусмотренным проектировщиком образом. Как ни визжали прогрессисты по поводу сталинских «винтиков» - это неоспоримый факт, в котором нет ровно ничего оскорбительного. Огромная фабрика, организующая трудовое взаимодействие необозримого трудового коллектива – вот метафора и одновременно идеал индустриального общества. И образование было заточено под него. Образование – это всегда инструмент для формирования того человеческого типа, который требуется в определённую эпоху.
До индустриальной эпохи массового стандартизированного образования не было. Знания и умения, накопленные в обществе, безусловно, передавались новым поколениям, но способы этой передачи были разные, не всегда формализованные. Преобладало индивидуальное обучение. Любопытно, что сам феномен урока, работы одновременно с целым классом изобрёл чех Ян Коменский в XVII веке. До этого учили индивидуально, даже если ученики сидели в одном месте.
Сегодня мы видим распадение прежде стройной системы на огромное количество фрагментов, разных траекторий. То, что многим кажется, чем-то случайным – на самом деле может оказаться проявлением новой парадигмы.
Например, домашнее образование. Оно занимает всё большее пространство. Публикой овладевает идея: хочешь чему-то подлинно научиться – учись частным образом. Школа всё больше становится просто площадкой для тусовки и средством социализации, чем прежде был двор. Активизировались мамы и бабушки: многие сами взялись за обучение детей.
Мне кажется, гораздо умнее учить своих внуков, чем заниматься какими-то высосанными из пальца «активностями» в рамках программы «Московское долголетие».
Знаменитый педагог Ушинский когда-то написал свою «Азбуку» не для школы – он посвятил её русским матерям; в предисловии он писал, что нет ничего полезнее и увлекательнее обучения собственных детей.
Я лично учила своих детей иностранным языкам, при этом я не педагог – ни по диплому (по диплому я переводчик), ни по роду занятий. И ничего – справилась. Сын в 15 лет делал ровно то, что делает выпускник переводческого факультета Иняза: переводил на встречах и переговорах с иностранцами.
Я встречала отца, который работает на дому программистом. Он с увлечением учит своему ремеслу двоих сыновей, надеясь вырастить из них хороших профессионалов.
Не все же это могут! Некоторые не умеют! А и не нужно, чтобы нечто делали ВСЕ. В том-то и штука, что резко возрастает разнообразие способов жизни и способов обучения.
Если так дело пойдёт, то образование в перспективе станет частным делом семей. А что же государство? Думаю, оно будет давать семьям те деньги, которые предназначает на образование каждого ребёнка, а родители решат, каким учителям их уплатить. Маленькие школы, частные пансионы – всё это было когда-то и, согласно гегелевской триаде отрицания отрицания, может возникнуть снова.
Увольнение начальника московского наробраза г-на Калины – имеет символическое значение. Ночь особенно темна перед рассветом. В последнее время стандартизация обучения достигла своего апофеоза: ЕГЭ, отсечение лишних слов в сочинении, громадные школы-комбинаты, дипломы непременно государственного образца. Всё это видится мне как предсмертная ремиссия стандартизированного образования. Больной всё равно умрёт. И родится что-то новое. Оно уже растёт, как молодые берёзки среди развалин. Надо только увидеть и поддержать.
