В конце августа знаменитый стратегический аналитик банка Credit Suisse Золтан По́жар опубликовал очередное исследование на тему смерти современного монетаризма. Пожар, бывший советник МВФ, Министерства финансов США и в прошлом сотрудник нью-йоркского офиса ФРС, привык называть монетарную систему, сложившуюся после начала века, Второй Бреттон-Вудской системой. Ещё в конце марта он выпустил большой текст, где объяснил, почему ни Бреттон-Вудс II, ни Базель III (промежуточное решение, сделанное по результатам кризиса конца нулевых) сегодня не применимы. Пожара в этом отношении стоит послушать, так как именно он приложил руку к строительству системы, действовавшей на протяжении всех 2010-х годов. В опубликованном в конце лета тексте он подробно разъяснил методы взаимодействия между составными частями этой системы.
В 1970-е годы главным успехом американской дипломатии стало установление отношений с КНР. В Пекин летал Генри Киссинджер (ныне почти столетний старец, собственными глазами наблюдающий коллапс трудов всей своей жизни), с Мао встречался президент Никсон. Тот дерзкий шаг, фактически положивший начало вступлению Китая в глобальное противостояние на стороне США, не только стал одним из важнейших факторов поражения Москвы в холодной войне, но и создал жуткого вида химерическую структуру, называемую Кимерикой. Да, термин появился лишь в конце нулевых, но глобальное разделение обязанностей произошло вскоре после визитов Киссинджера и Никсона — примером тому служит постоянно подчёркиваемая ещё со времён Картера и его советника Бжезинского первостепенная важность американо-китайских торговых отношений. Вы и сами видели, как это делается, — пока китайцы лениво наполняют западные рынки тоннами дешёвых товаров, Вашингтон в поте лица печатает доллары, обеспечивающие дешевизну этих товаров. Делалось это в силу бесконечных вложений Китая, России, стран ОПЕК и вообще всех вокруг в казначейские облигации ФРС за евродоллары. Добавленная стоимость росла за счёт отточенности надёжных цепочек поставок, выверенности глобальных механизмов, работавших, как часы. Таким образом инфляция полностью перекладывалась на плечи вложившихся, а в метрополиях благодаря низким темпам потери стоимости валюты цвела либеральная демократия.
Да, параллель между низкой инфляцией и политическим строем была выведена давно и вовсе не Пожаром, но в мартовском материале именно Пожар предсказал смерть европейских либеральных демократий в результате инфляционного удара.
Второй структурой морганатического брака стала Евроссия: за счёт дешёвых энергоресурсов как на дрожжах росла европейская (главным образом — немецкая) экономика. Такой расклад сил устраивал всех, покуда был актуален принцип теории торговых ожиданий — «торговля работает на доверии».
Доверие ушло — стоит вспомнить не только санкционный разрыв Запада и России, продолжавшийся долгие годы, а вовсе не вызванный событиями 24 февраля. Боевые действия нарушили те самые цепочки поставок и серьёзно сбили надёжную работу механизмов глобальной торговли. Строго говоря, на зыбкость всего этого тончайше намекала ещё пандемия, равно как и вставший поперёк Суэцкого канала в марте 2021-го сухогруз, парализовавший части мировой экономики. Война показала даже самым непонятливым: кризис — это не «быстро», это не «долго», это «навсегда».
Стоит держать в уме также и непрерывное давление американского государства на китайских инвесторов, самой яркой иллюстрацией которого стала история вокруг обложенного санкциями и выдавленного с западных рынков технологического гиганта Huawei. Вот как описывает газета китайской Компартии, The Global Times, ситуацию с инвестиционной привлекательностью Америки (описывает, кстати, в контексте материала об открытии завода аккумуляторных батарей для электромобилей в Венгрии, то есть это намёк на противопоставление надёжных союзников в «Новой Европе» взбалмошным и непредсказуемым руководителям ядра Запада): «За последнее время в ядовитой атмосфере Америки были созданы страшные прецеденты, превратившие богатую инвестиционную почву в минное поле».
В этот контекст идеально ложится объявленная Трампом в 2018 году торговая война Китаю и постоянные политические «жесты злобной воли» со стороны Вашингтона, лишь усилившиеся после прихода Байдена: начиная с регулярных обвинений в геноциде уйгуров и подавлении восстания в Гонконге и заканчивая открытым хамством вроде полётов на Тайвань вашингтонской ведьмы Пелози.
В результате уничтожения этой системы, строившейся на доверии, вчерашние младшие партнёры начинают задумываться о справедливости Бреттон-Вудса II, в рамках которого поставки российского газа за 20 миллиардов долларов обеспечили германской экономике рост добавленной стоимости на 2 триллиона.
В среде посткейнсианцев, задающих тон в экономической науке после мирового кризиса 2008 года, тот коллапс, который обычно следует за столь радикальным расхождением, называется «моментом Мински»: лучшей иллюстрацией этого до сих пор был коллапс инвестиционного банка Lehman Brothers в 2008-м. Расхождения в двух глобальных структурах, обеспечивавших стабильное процветание стран Запада, подталкивает младших партнёров в этих униях к созданию собственного партнёрства. В результате создаются две неравноценные структуры, где в первой царит раздолье дешёвых ресурсов и средств производства, а во второй имеются тонны денег, которые некуда тратить.
Разумеется, американский экономист Пожар не видит в этом ничего хорошего. Выходом он видит нечто, называемое им Третьей Бреттон-Вудской системой. В рамках этой системы, детища инфляционного импульса, спрос на евродоллары и ценные бумаги ФРС падает, регионы замыкаются на себе, дублируют цепочки поставок и производят товары про запас, без расчёта на сиюминутный сбыт. Европе и Америке необходимо наращивать собственные средства производства, дабы подкреплять стоимость своих валют так, как это принято в раздробленном мире, — реальными товарами.
Новая индустриализация стран Запада, говорит Пожар, должна основываться на мощностях ВПК — во-первых, из-за самой надёжной производственной базы, а во-вторых, ради возможности защитить морскую торговлю любой ценой.
Словом, при ознакомлении с куском текста про новую индустриализацию и реальные товары складывается впечатление, что слова принадлежат не птенцу нью-йоркского гнезда ФРС, а горячему стороннику бывшего (а может, и будущего) президента Трампа. Оранжевому президенту нью-йоркский аналитик вторит и в другом: не время для зелёных игр. Экологический переход необходимо сворачивать, так как в условиях чрезвычайной опасности и необходимости задействования всех доступных ресурсов траты денег на борьбу с глобальным потеплением кажутся непозволительной блажью. В этом сторонник реальной экономики и реальной политики вступает в заочный спор с теми, кто и сегодня продолжает проталкивать зелёные идеи с утроенным исступлением.
Ответом на панику Пожара стало показное спокойствие Перри Мерлинга, вступившего с ним в дискуссию на прошлой неделе. Историк экономики и профессор Школы глобальных исследований Бостонского университета заметил важную вещь: на его веку доллар хоронили столько раз, что и сосчитать нельзя, но каждый раз американоцентричная финансовая система, строящаяся на упомянутых выше принципах, выходила из любых невзгод победителем. По словам Мерлинга, кризисы лишь укрепляли положение доллара: «За мировым кризисом 2008 года, если посмотреть на рынки капитала, последовала экспансия доллара на Глобальный Юг (Африку, Латинскую Америку и Южную Азию)». Пожар, утверждающий о неизбежности роста цен на реальные товары, сталкивается с непониманием Мерлинга, согласно которому весь мир использует доллар не из-за слабо мотивированных в сегодняшнем контексте вложений в американские облигации, а просто из-за удобства универсального средства расчёта (удобством последние несколько месяцев возникают проблемы — стоимость американской валюты растёт, что тяжёлым грузом ложится на плечи остального мира).
В качестве необходимой меры преодоления кризиса Пожар называет авторитаризм. Не только авторитарную монетарную политику: ещё в марте он написал, что рецепты ныне покойного Пола Волкера, за волосы вытащившего американскую экономику из рецессии 2009 года, более не могут применяться, ведь строились они на надёжности евродолларовой системы — той самой системы, что сейчас разваливается. Выход видится Пожару в концентрации политической власти: только таким образом страны «Семёрки» смогут пережить последствия инфляционного удара.
Экономисту, запертому в плену неокейнсианских моделей, исследований Альберта Эдвардса и прогнозов Goldman Sachs и JP Morgan, позволительно не замечать того хаоса, что царит в управленческих элитах стран Запада. Но если ответом на вызов времени, требующий жёсткого менеджмента и твёрдых принципов, становится электоральный разброд в Вашингтоне и приход к власти дипломированной дуры в Лондоне, возникает вопрос: кого сожрёт Запад?
