Все три слова в этом названии требуют разъяснения, поскольку ситуация такова, что словосочетание «новая русская философия» может вызвать недоумение или ухмылку. Во-первых, новая. Разве может быть философия новой? Не отмечал ли Шопенгауэр, что философы всегда говорят одно и то же? Разве «вечные» вопросы, каковыми и являются вопросы философии, могут быть «новыми»? Во-вторых, русская. Русская философия. Не пора ли закончить с этим бессмысленным вопросом? Сколько было ожесточенных споров за последние десятилетия и вообще столетия? Есть русская музыка, русское искусство, русская наука и т.д. Но русская философия? И никакого единодушия не только относительно своеобразия отечественной философии, но и относительно ее бытия.
И, наконец, философия. С этим тоже большие проблемы сегодня. Не только с русской, но и вообще с философией. Люди не хотят не то, чтобы философствовать, они перестали думать. Современная жизнь во всех ее формах жестко заточено под бессмыслие. Формула современной культуры примерно такова: технологии плюс медиа равно мышление минус. Философия уже становится каким-то диковинным растением из экзотической оранжереи в мирке, где правят бал совершенно иные идеи, ценности и принципы.
А здесь не только философия, да еще и русская, и новая. Безосновная дерзость, донкихотство, недобитый романтизм? Что это? – вправе спросить любой здравомыслящий человек.
Нужно ответить, что все три слова не только правомочны, но это вообще сегодня единственный смысл. А возможно, и единственное спасение.
Итак, новая. Что имеется в виду? Философия в отличие от иных форм духовного и культурного бытия, имеет дело не с историческими и социальными проекциями человека, а с его уделом. Удел, если точнее, то бытийный удел не зависит от изменчивых, быстротечных состояний, которыми отмечена человеческая жизнь. В этом философия очень похожа на религию, которая также ориентируется на нечто неизменное, непреходящее в мире. Но метод ориентации, да и сам «предмет» иной, нежели чем в философии. Это бытие Бога и Священное Писание, чья авторитетность совпадает с истинностью. В философии же нет никакого авторитета, кроме авторитета самой истины, поиском которой философия и занимается всегда, то в форме вопрошания, то в форме рефлексии.
Можно сказать, что в религии вечная форма совпадает с вечным содержанием, в то время как в философии при сохранении единого вечного содержания форма, то есть язык может очень существенно различаться от эпохи к эпохе, от направления к направлению, от философа к философу. Это может дать ощущение многоголосицы в философии, которая как бы сводит на нет разнонаправленные усилия отдельных направлений. Но в действительности происходит лишь умножение метафизической силы философии, и всегда необходимо сквозь пестроту различных языков видеть неизменный корень философии.
Так вот, когда мы говорим о новой русской философии, делая акцент на новой, то имеется в виду следующее. Если для XIX- начала XX века языком русской философии был язык христианской апологии, что и нашло отражение в ставшем распространенном самоназвании «русская религиозная философия», то сегодня русская философия не может продолжать, творчески развивая, ни одну из тем философии того времени. Метафизика вечности в тот период была одета в священнические ризы. Все так или иначе служили религии, христианству, церкви, поскольку была нужда в этом.
Сегодня же, во времена исчезновение человека есть большая необходимость философского обращения к человеку, к его этике и метафизике с вопрошанием о смысле его бытия. Экзистенциальная пустота требует большой философской работы. И в этом смысл новой философии, которая заново должна обратиться к человеку во всей полноте его бытийных проявлений и запросов.
Далее следует русская. Несмотря на сильную традицию философского самоумаления и самоуничижения, необходимо сказать, что действительно те, кто отрицают русскую философию в ее бытии и своеобразии сами ничего из себя не представляют. Они не создали ни одного концепта, не написали ни одного текста, не родили ни одной идеи, стоящих внимания и внесших вклад в сокровищницу культуры. Только отрицание, абсолютное неприятие какого бы то ни было положительного движения в философской области в России. Злоба, агрессия и зависть, и, соответственно, забвение – спутники таких хулителей русской философии. Ибо и отрицать они должным образом не умеют; все у них скучно, банально и навсегда вчерашний день.
Очевидно, что в России может быть только русская философия и больше никакая. Полагать иное – полный абсурд. И совершенно очевидно, что русская философия есть, была и будет. Но путь к ней не слишком легкий, так как требует не только умственных усилий, но и нравственных.
И наконец, философия. Как, еще и философия? А как же русская философия? Только что же сказали, что в России может быть только русская философия. Так оно и есть. И здесь одна важнейшая тонкость, непонимание которой приводит к полному искажению философской картины мира. Связано это не только с русской, но и с любой национальной традицией философствования. Та или иная культура творит нечто значимое в области чистой философии, в этом метафизическом эфире, не знающим ни границ, ни языков, ни национальностей, когда опираете на духовный, интеллектуальный, нравственный, эстетический и проч. опыт своей культуры, культуры своего народа.
В сложные моменты философского бытия нам иногда помогают немцы. Не то, что мы у них должны заимствовать философские методы и содержание философской мысли. Конечно, нет. Но какой-то важный стимул к философствованию именно немцы дают нам. В начале XIX века Шеллинг оказал благотворное влияние на становление романтической, в сущности, самой плодотворной литературоцентричной линии русской философии. Сейчас таким философом может стать Хайдеггер, о котором так много говорят в последние десятилетия, претендуя на свое истинное понимание, на «своего Хайдеггера», но прислушиваются мало.
А надо именно прислушиваться, как он сам советовал, прислушиваться к тишине бытийного зова. И вот он говорил в середине XX века, развивая мысль поэта Иогана Гебела, следующее: «чтобы труд человека принес действительно радостные и целебные плоды, человек должен подняться в эфир из глубины своей родной земли. Эфир здесь означает свободный воздух небес, открытое царство духа».
Кажется, что сегодня так уже никто и не мыслит, за исключением радикальных почвенников. Но так должны мыслить сегодня самые «беспочвенные» метафизики – философы, обретая в своей беспочвенности истинную почву для жизни и философии, обретая новую русскую философию.
Заместитель Председателя Регионального Объединенного Движения «Русская философия» Владимир Варава.
Картина: Павел Антипов - "Три философа".
Псалтырь Русского Философа: рождение Новой Русской Философии.
