«В сознании рождается чувство эпоса. Говоришь себе: это уже есть, существует, длится».
Юрий Олеша. Очерк, посвящённый строительству стадиона.
Сталинская архитектура, особенно та, что не реализована и хранится в чертежах, рисунках и докладах, обладает какой-то фантастической притягательностью. Помимо того, что была предпринята грандиозная попытка синтезировать новую классику, опираясь на достижения античности, ренессанса и барокко, сформировалась эстетическая парадигма, по мнению искусствоведа и философа Владимира Паперного, «обращённая к вечности».
Он пишет: «Будущее, превратившееся в вечность однородно и неизменно. Взгляд культуры постепенно оборачивается назад, как бы развернувшись на 180°. Настоящий момент оказывается уже не начальной точкой истории, а скорее ее финалом. Культуру начинает интересовать путь, которым она пришла к настоящему моменту, начинает интересовать история».
Нереализованные мечты эпохи Сталина – это взгляд в бездну, которая восторженный трепет, иногда граничащий со священным ужасом. Тут наиболее полно реализуется представление об СССР, как об империи, канувшей в Лету. Наверное, всё куда как банальнее. Многие амбициозные проекты 1930-1950-х годов обратились воздушными замками по причине их дороговизны и технической невыполнимости. Подвели грунты, не могущие выдерживать столь роскошные массы; не нашлось подходящих материалов и машин; кончились средства. Началась война! Да и «архитектурная месть» Хрущёва, проложившая дорогу модернизму, тоже сыграла свою роль.
На фоне эпопеи с Дворцом Советов тема Стадиона имени И.В. Сталина в Измайлово – так, небольшая поэма, однако, здесь кроется пугающая мистика пространства и времени. Это место будто бы отзывалось на все запросы, трансформируясь по велению коллективной души.
двойной клик - редактировать изображение
1930-е годы выдались жаркими – неслучайно эра зовётся interbellum – одна война кончилась, другая – вот-вот состоится. Эталоном сделался белокурый атлет, играющий в футбол, качающий мускулы и покоряющий любые вершины. В одной задорной песенке призывали: «Ты не бойся ни жары и ни холода». И, конечно, закаляйся, как сталь. Юрий Олеша в киноповести "Строгий юноша" вывел формулу мужской привлекательности: «Светлые глаза, светлые волосы, худощавое лицо, треугольный торс, мускулистая грудь – вот тип современной мужской красоты. Это красота красноармейцев, красота молодых людей, носящих на груди значок ГТО».
Мужчины и женщины должны быть здоровы и чисты: «Чтобы тело и душа были молоды!» Свет – в глазах, изнутри. Ясность цели. Сила рук. Закалённость тел на фоне белоснежной чаши стадиона. Дорические колонны, портики, торжествующая зелень и – стремительный прыжок. Головокружительная синева неба с шёлковыми цветами парашютов. Запах нагретой, будто налитой солнцем, сиренью и предвкушением войны.
Возникает потребность в спорткомплексах, где уместились бы тысячи, а лучше – сотни тысяч зрителей, а по футбольному полю могли бы разъезжать даже танки. Идея создать в Измайлово гигантский стадион принадлежала самому вождю. "Динамо" с его 30-40 тысячами болельщиков уже казалось вчерашним днём. Требовался размах! В 1933 году целая бригада зодчих, инженеров и художников во главе с Николаем Колли (российско-подданным шотландцем!) приступила к работе.
Архитектор Колли прошёл крутую выучку – от юношеского увлечения поздним Ар Нуво до конструктивизма и сотрудничества с диктатором стиля – господином Ле Корбюзье (Колли во всём подражал мэтру и на некоторых совместных фото они похожи, как родные братья). Но в 1930-х вкусы поменялись – Колли мгновенно переквалифицировался в неоклассики, забыв об агрессивном стеклобетонном футуризме своего кумира. С ним, впрочем, не ссорился, как и положено интеллигентным людям.
двойной клик - редактировать изображение
Измайлово тогда было окраиной, почти пригородом. Тут хранили память о царе Алексее Михайловиче и его внучке – Анне Иоанновне, курляндской герцогине и русской императрице, обожавшей измайловскую тишь да благодать. Пруд, храм, палаты. Эту сонную прелесть и хотели разбудить советские градостроители, объявив Измайлово – перспективным направлением. Рисовался дивный соцгородок, ухоженные сады, проспекты и дома с высокими окнами. Стадион планировался, как этакий пышный венец.
Выдумывались трибуны с балконами, верхними и нижними ярусами, античными башенками, но всё это - с трех сторон. Четвертая сторона, предполагалась открытой, чтобы на стадион могли входить колонны солдат и военная техника. Колли ваял новый Колизей, но ещё более помпезный – в смешении форм было нечто сказочное. Или безумное. 1930-е - эра сюрреализма. Сновидческая дымка и волшебное созвучие. Античность, Вавилон, ампир Наполеона – всё должно послужить одной великой Мечте. Парадный вход украсят фигуры пролетарских богов и богинь, а жители нового Рима будут очарованы и даже слегка подавлены исполинским шиком. Гигантомания – ещё один символ 1930-х. Человек вознёсся и огласил мир: «Мы покоряем пространство и время! Мы – молодые хозяева земли!»
Намечалась и станция метро – с тремя подъездными путями и двенадцатью (!) эскалаторами. Конкурс выиграл малоизвестный архитектор Валерий Таушканов, которому на момент конкурса не было и тридцати лет. Он сумел обойти даже таких лидеров, как Дмитрий Чечулин и Борис Виленский, к слову, тоже молодых, да ранних. Эскизы конкурсантов – впечатляют. Триумф спортивного духа, смелость линий, ощущение ветра и воздуха, но при этом – сакральная торжественность происходящего. Телесное совершенство приведет вас на языческий Олимп! Дух золотисто-солнечной младости и отрицания смерти, как чего-то бессмысленного.
Но! В 1939 году возведение стадиона было приостановлено. Тогда все силы оказались брошены на другой проект – Дворец Советов, а вот станция метро по-новому заиграла в годы войны. "Измайловский парк" - ныне "Партизанская" была реализована Виленским, соперником Таушканова. Получился мрачновато-изысканный некрополь, где атрибуты военной славы напоминают о жестокой сече, а статуи Зои Космодемьянской и партизана Матвея Кузьмина лишь замерли на мгновение, а в следующую секунду – готовы идти в бой. Торжественная печаль, а свет сгущается до полумглы.
Мистика пространства! Три пути, намеченные изначально, зачем-то остались, будто поезд-призрак будет курсировать под землёй и привозить сюда юношей-футболистов и девушек-гимнасток, не вернувшихся с войны – убитых в бою, замученных в концлагере, сгоревших, сбитых, умерших от голода в блокадном Ленинграде. Будущее стало вечностью и растворилось в нескончаемом бытии. Праздник юности шумит где-то в параллельной реальности, где никогда не было войны, а много позже не случилось позорнейшего Черкизона – а ведь недостроенные, «заморженные» останки Стадиона имени Сталина приспособили под неопрятный шалман под названием "Черкизовский рынок". Мудрому Конфуцию приписывают фразу, что символы и знаки правят миром, а не слово и закон. Быть может, он и прав…
P.S.
Сейчас это место пытаются приспосабливать под спортивные мероприятия, но его вид всё равно остаётся жалким. Как подстреленная Мечта.
двойной клик - редактировать изображение
Загл. илл. Архитектор В.Тушканов. Проект наземного вестибюля
