Валерий Самунин - ведущий эксперт Центра исследований кризисных ситуаций, востоковед, кандидат исторических наук. Еще в 60-е годы прошлого века, работая переводчиком в Кабульском Политехническом институте, Самунин переводил советские учебники по начертательной геометрии, по общей геологии и по другим научным дисциплинам на язык дари. Позже, работая в Советском посольстве, он стали свидетелем и участником бурных событий потрясших Афганистан в конце 70-х годов. Самунин лично знаком со многими представителями афганской королевской элиты и лидеров афганской революции 1978 года. Автор политического расследования (совместно с В. Снегирёвым) «Вирус «А». Как мы заболели вторжением в Афганистан».
Игорь ЛАТУНСКИЙ. Валерий Иванович! Похоже, что Афганистан после как бы вывода оттуда американских войск все еще остается очагом распространения исламского экстремизма в центральноазиатском регионе. Особенно с приходом туда ИГИЛ. Что вы думаете о современном Афганистане и исходящей оттуда угрозы терроризма?
Валерий САМУНИН. К сожалению, в последние 20-30 лет в общественном сознании россиян, да и не только россиян, сложился весьма устойчивый угрюмый образ Афганистана как суровой горной страны населенной диковатыми злобными фанатиками-«исламистами», обычно сидящими на корточках на склонах гор в шапках-паколях на головах, с автоматами Калашникова и гранатометами РПГ-7 в руках, чтобы выследить и убить очередного носителя «прогрессивной цивилизации».
Однако я помню и другой Афганистан.
Помню рельсы трамвая, проложенные эмиром Амануллой от дворца Дар оль-Аман в центр города. Вспоминаю роскошный парк в Пагмане, созданный по проекту итальянских дизайнеров. Не забыл я вкус производившегося в 60-70-е годы в Кабуле шампанского и головную боль от афганского бренди «Нерон».
В те годы повсюду в Афганистане можно было встретить иностранных туристов. В основном британских старушек. Даже в самых глухих уголках этой страны. Как-то в Хазараджате на природной плотине озера Банд оль-Эмир я встретил целую команду бразильских футболистов. Всюду в каждом убогом селении или в пещере попадались хиппи и члены различных модных в то время на Западе мистических учений. Всю территорию Афганистана в то время «отутюжили» австралийские антропологи и всевозможные западные проповедники.
В Кабуле я наслаждался общением с такими интеллектуалами как поэты Абдуррауф Бенава, Сулейман Лаэк, Барек Шафии и др. Я стал другом брата эмира Афганистана Амануллы-хана Абдул Васэ Сераджа.
Я радовался, когда прохладной весенней ночью на лужайке возле дома моего соседа, владельца кабульского Центрального универмага, Кари Ямана, по поводу какого-то праздника всю ночь пел свои песни Ахмад Заир. Это был прекрасный поэт и певец. Позже в 1979 году на проспекте Майванд я случайно стал свидетелем похорон Ахмада Заира, убитого шальной пулей во время очередного пикника на перевале Саланг. Катафалк сопровождала многотысячная толпа, а на крыше этого катафалка, распластавшись, лежал отец этого кумира молодежи, бывший премьер-министр Афганистана.
Мне удалось встречаться и подолгу беседовать с таким умнейшим и образованнейшим человеком, как Абдул Гафур Раван Фархади (при короле заместитель министра иностранных дел). Кстати, ему и Саиду Ахмаду Гейлани (главе могущественного суфийского ордена Кадирийя) посвящена опубликованная мною в журнале «Наука и жизнь» в 2006 году статья «Суфии, которых я знал и не знал: лица и личины».
В конце 60-х годов я был знаком с идеологом «афганского национализма» – главным редактором газеты «Афган-миллят» («Афганская нация») Гуламом Мохаммадом Фархадом.
Общался также с главным афганским «либералом» - издателем газеты «Тарджуман» («Толкователь») карикатуристом доктором Навином. Навин как-то рассказывал мне, как однажды опрокинул пузырек с чернилами на очередную карикатуру. Рисунка стало жаль. Но проблему удалось решить. Он взял ножницы, вырезал черный квадрат и поместил изображение черного квадрата на первой странице своей газеты под заголовком: «Наша жизнь». При президенте М. Дауде он стал министром информации и культуры. Однако во время Апрельской революции 1978 года он был расстрелян.
Много людей и событий было и ушло за то время, пока я живу…
Хочу сказать, что Афганистан не такая уж простая страна. Эту страну, как и весь Восток, необходимо глубоко изучать. Нужны серьезные исследователи, востоковеды. Нужны люди горящие стремлением к поиску, к научным открытиям. Нужны серьезные финансовые вложения нашего государства в воссоздание и развитие российского востоковедения. И, прежде всего, фундаментального востоковедения, как на Восточном факультете в Ленинграде.
В ХIХ веке, когда весь мусульманский Восток еще дремал под властью благоустроенного Османского халифата, в Афганистане уже появился мыслитель по имени Джемалуддин Афгани. Не поладив с местными пуштунскими ханами, он переселился сначала в Индию, затем в Турцию, затем в Египет. Повсюду он публиковал свои философские работы, организовывал сообщества своих сторонников. Какое-то время он жил в Париже и издавал там свою газету на арабском языке «Урва аль-Вуска». Умер он в 1907 году в Стамбуле. Его прах был перевезен в Кабул. Напротив величественного черного обелиска на его могиле теперь располагается Кабульский университет. Именно он, Джемальуддин Афгани, заложил основы идеологии политического ислама. Вместе с ним и после него появились другие мощные теоретики исламского фундаментализма, такие как Мохаммад Абдо, Саид оль-Котб, Хасан оль-Бена и другие…
Игорь ЛАТУНСКИЙ. Значит, именно из Афганистана идут истоки «исламизма» враждебно настроенного к другим цивилизациям?
Валерий САМУНИН. В исламе нет никакой вражды по отношению к представителям других религий, других цивилизаций, например, к христианам или иудеям. Все библейские пророки, а также Мать Божия (Марьям) и сын ее Иисус (Исса) наиболее почитаемы в исламе после пророка Мохаммада.
Однако в среде мусульман действительно есть ненависть к наглому поношению веры. К осквернению памяти предков, святынь и традиций. Есть ненависть к дуракам и извращенцам, пытающимся надругаться над праведной верой людей – будь эти люди иудеями, христианами или мусульманами. Мусульмане, как и христиане, всей душой ненавидят сатанистов. Такими сатанистами в глазах мусульман сегодня выглядят авторы антирелигиозных карикатур и другие хулители веры. Например, журналисты «Шарли Эбдо». Я бы зачислил этих журналистов и других подобных им популяризаторов «прогресса» и «европейской цивилизации» в ряды наиболее опасных функционеров движения ИГИЛ. Именно провокаторская деятельность этих мерзавцев способствует успеху вербовки новых членов в состав «игиловских» банд.
Игорь ЛАТУНСКИЙ. Как Вы думаете, насколько идеология Джемальуддина Афгани и его последователей может являться идеологической базой ИГИЛ?
Валерий САМУНИН. Я не уверен, что лидер ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади когда-либо читал труды Джемалуддина Афгани или что-либо слышал о нем. Идеология ИГИЛ – это не ислам, а нечто вроде американских комиксов на тему Благородного Корана. Неслучайно поэтому девятнадцатилетняя русская девочка с философского факультета МГУ, как заявляют некоторые СМИ, смогла в короткое время «в совершенстве овладеть идеологией ислама». Она думала, что поняла что-то значительное, а восприняла лишь комиксы. Суть Священного Корана в течении своих долгих жизней пытались постичь многие седобородые благочестивые ученые-богословы. Но так и не постигли.
Игорь ЛАТУНСКИЙ. Теперь очень часто, и не только на уровне экспертов, в наших СМИ звучит тревога в связи с тем, что ИГИЛ, через Афганистан и бывшие среднеазиатские республики Советского Союза доберется до России. Как вы оцениваете эту опасность?
Валерий САМУНИН. Я не рассматриваю ИГИЛ как какую-то вооруженную группировку, которая способна с территории Афганистана боевыми порядками вторгнуться в Таджикистан, Киргизию или Узбекистан. ИГИЛ – это не столько военная организация, сколько религиозно-политическое движение. Я бы назвал ИГИЛ исламским интернационалом. С большой натяжкой, в смысле организации, ИГИЛ чем-то напоминает Коммунистический интернационал. Вы, возможно, помните, что Коммунистическую партию Мексики создал индийский революционер М.Н. Рой?
Еще вчера в Афганистане была сравнительно малозначимая группа в составе движения талибов, ориентированная на ваххабизм и Саудовскую Аравию. Сегодня эти талибы (в основном не пуштуны, а таджики, узбеки) примкнули к ИГИЛ. Была радикальная группировка «Исламское движение Узбекистана». В октябре прошлого года ее лидер Усмон Гази также объявил о присоединении к ИГИЛ. Не сомневаюсь, что ячейки, а затем и боевые отряды ИГИЛ, как грибы после дождя, в ближайшее время могут появиться на территориях бывших среднеазиатских республик СССР и даже на территории России. Как показывает практика борьбы с ИГИЛ на территории Сирии и Ирака, бомбардировки с воздуха командных пунктов и подразделений этого движения ничего не дают. Вряд ли там что-то может сделать и наземная операция войск НАТО. Американцы и другие натовцы как крысы разбегутся, когда в атаку пойдут охмуренные наркотиками и фанатично преданные джихаду шахиды-«игиловцы». Поэтому натовские генералы и не предпринимают никакой наземной операции против ИГИЛ. Боятся очередного поражения.
Игорь ЛАТУНСКИЙ. Так как же следует бороться с ИГИЛ в России и на территориях бывшего СССР?
Валерий САМУНИН. На территориях Центральной Азии нужно бороться с ИГИЛ тем, кто сегодня имеют власть в этих республиках. Руководители Таджикистана, Узбекистана, Киргизии должны сами думать о будущем своих народов. Десятки тысяч граждан этих республик на унизительных условиях работают в Москве и в других регионах России. И в то же время, некоторые руководители республик Центральной Азии пытаются приподнять из загробного небытия образы басмачей. Точно так же, как теперь на Украине нарисовались образы Бандеры и Шухевича.
Насчет России все намного яснее. Власть понимает угрозу и готова реагировать на нее. У меня нет однозначного рецепта на счет отражения угрозы ИГИЛ. Но есть некоторые мысли:
Во-первых, нам в России необходимо глубоко изучать феномен ИГИЛа и других исламских движений с позиций востоковедной науки, политологии, социологии, психологии. Исследования в этой области требуют определенной организации и соответствующей финансовой поддержки со стороны государства и частных спонсоров.
Во-вторых, следует всячески способствовать усилению влияния традиционного исламского духовенства в мусульманских общинах. Сегодня в России очень много мусульман и очень мало регулярных мечетей. Поэтому многие мусульмане в дни праздничных молений либо десятками тысяч собираются вокруг кафедральных мечетей, либо идут в молельные дома сомнительного свойства. А там их встречают эмиссары ваххабизма и рекрутеры ИГИЛа.
В-третьих, необходимо максимально ужесточить законодательство, карающее не только за террористическую деятельность, но и за любое покушение на сотрудничество с террористическими организациями и, прежде всего, за пособничество с ИГИЛ.
В-четвертых, необходимо значительно активизировать агентурно-оперативную деятельность российских спецслужб в отношении любых нетрадиционных для нашей страны исламских организаций, а также лиц, занимающихся пропагандой радикального ислама. При этом наши пограничники обязаны максимально усилить бдительность на основных, уже известных и возможных направлениях выезда из страны и въезда в нее лиц, подозреваемых в причастности к ИГИЛ.
Появилась у меня и еще одна, пока еще не достаточно оформленная в терминах и формулировках, но, мне кажется, интересная мысль. Появилась она после того, как произошли вооруженные столкновения бойцов ИГИЛ на территории Афганистана с «традиционными талибами» одноглазого муллы Омара. «Традиционные талибы» с точки зрения своего исламского радикализма, практически ничем не отличаются от «игиловцев». Ведь именно они разрушили памятники культуры, имеющие всемирное значение – буддийские колоссы в долине Бамиана. Однако различие, видимо, все же существует. Дело в том, что в головах «традиционных талибов» наряду с политизированным исламом присутствует ощущение своей земли, родины, родного языка, родной культуры. Республики центральной Азии и Россия для них, пуштунов, находятся за пределами их «ойкумены» (обитаемого мира). Скорее всего, афганские талибы муллы Омара, захватив власть в Кабуле, устремились бы в Пакистан, чтобы завладеть ядерным оружием. Но никак не на север.
Когда в молодости я, будучи студентом Восточного факультета Ленинградского Государственного университета, путешествовал по республикам Средней Азии, мне стало ясно, что «классический ислам» одного и того же толка разными народами воспринимается по-разному. С наложением на собственную историю, на собственные традиции. Например, на кладбище в Хиве я видел лестницы, положенные в могилы, для того, чтобы покойнику в Судный день было бы удобнее вылезти из места захоронения. В Самарканде был создан потрясающий по своей архитектурной мощи мавзолей Гур-эмир». Однако на могилах многих уважаемых афганцев лежали только скромные, неотесанные камни.
Позже, общаясь с близкими и даже очень близкими друзьями – афганцами, татарами, башкирами, таджиками, туркменами, узбеками, казахами и другими мусульманами – я понял, что у каждого народа есть свой ислам. Может, что-то в нем и не совсем правильно с точки зрения строгих толкователей сур Священного Корана. Но, главное, что есть вера. Из бесед с друзьями я понял, что злейшим противодействием всякому интернационализму является национализм.
Я здесь не подстрекаю кого-то к продвижению идей национального превосходства. Я ратую лишь за право национальной идентичности каждого верующего: мусульманина, христианина, иудея. Я считаю, что ислам, христианство, иудаизм, и всякая другая религиозная вера, приходят к нам от Бога через мать и отца. Так определил Бог. А с Богом не шутят!
Беседовал Игорь ЛАТУНСКИЙ
По теме: Душманы и союзники. Вспоминает советник посольства СССР в Афганистане
