НЭП и Коллективизация

Приношу извинения читавшим предыдущие выпуски Вульгарного экономизма за длительную задержку, причиной коей стали как объективные, так и субъективные обстоятельства, а так же проблемы технического характера. Но пришла и моя «Болдинская осень». Особое извинение тов. Волобуеву, которому в первую очередь адресована эта работа, призванная помочь разобраться в ошибках и стать в ряды активных борцов с произволом капиталистов и на защиту прав трудящихся. После предыдущих статей, Евгений Кузьмич стал более здраво и самокритично относиться к своим заблуждениям, но в последнее время, без верных указаний, вновь начал скатываться на вульгарные позиции. Надеюсь, на этот раз, удастся задуманное довести до конца и прочно поставить т. Волобуева на пролетарские рельсы. Итак, продолжим.

Эта часть «Вульгарного экономизма» лишь отчасти касается взглядов ВЕК, но не написать её было невозможно, после моей статьи о «Военном коммунизме», т.к. выглядело бы, что большевики бессмысленно взялись за гибельное дело и не нашли из него выхода. Пожалуй, нет ни одного другого периода Советской Власти, как НЭП, вокруг которого недоброжелатели и враги нагородили столько измышлений, глупостей и клеветы, как нелепо истолковывают появление и борьбу уклонов: «левой» и «правой» оппозиций, сколько наветов сочинено на Сталина и на ЦК ВКП(б). В предыдущей части мы рассмотрели период военного коммунизма, когда «простым выпуском денег», за что ратует и т. Волобуев, большевики попытались разом перепрыгнуть в коммунизм. Мы подробно рассмотрели, в чём были их ошибки и почему такое решение всегда обречено на провал. Замечу, что сторонники «быстрого коммунизма», как ныне Евгений Кузьмич, свято верили, что такое возможно, но нашли в себе мужество честно признать свои заблуждения. В значительной мере это относится и к Юрию Ларину, который некоторым читателем показался упёртым фанатиком. Это – не верно. Ларин был высокообразованным человеком с огромным мужеством, целеустремлённым к своей мечте. После краха военного коммунизма, он посвятил себя исследованию причин приведших к его поражению, искал ошибки в теории и практике того периода, оставался на твёрдых ленинских позициях, пользовался уважением соратников.

Ленин: «На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное». После ряда выступлений и статей Ленина, где он прямо говорил об ошибках, на X съезде ВКП(б), было принято бескомпромиссное решение о переходе к Новой Экономической Политике (НЭП), просуществовавшей в нашей стране с 1921 по 1929 годы (остаточно – до конца 1931). В октябре того же года Ленин заявил: «Задача перехода к новой экономической политике в том и состоит, что после опыта непосредственного социалистического строительства в условиях, неслыханно трудных, в условиях гражданской войны, в условиях, когда нам буржуазия навязывала формы ожесточенной борьбы, – перед нами весной 1921 года стало ясное положение: не непосредственное социалистическое строительство, а отступление в целом ряде областей экономики к государственному капитализму, не штурмовая атака, а очень тяжелая, трудная и неприятная задача длительной осады, связанной с целым рядом отступлений...».

Но, представьте себе, что это был не переход к новым, а возврат к старым позициям ноября 17-го – февраля 18-го. По сути, большевики ничего нового не предложили. Ведь изначально они не планировали национализировать промышленность и торговлю, лишь говорили о контроле, не ставили никаких ограничений крестьянам, не собирались бороться с частными банками. Все действия Советов были ответами на сопротивление, наглый саботаж, царских чиновников и буржуазии, которые напрочь отвергали всякий компромисс, не пускали на свои совещания наркомов, подло развязали жестокую и кровавую Гражданскую войну, в ходе которой было решительно сломлено сопротивление эксплуататорских классов и поддержавших их стран Антанты. По сути, НЭП был естественным и необходимым переходом от капиталистической системы к социалистической, осложнённой, в России, сопротивлением буржуазии и отстранённых от власти правящих кругов. К 1921 году буржуазия осознала силу Советской власти, и не помышляла о фронде и открытом сопротивлении, готова была выполнять её предписания, требования и условия, была безумно рада, что ей разрешили хоть как-то поднять голову, вылезти из-под лавки. Было бы так в январе 18-го, сколько бы не пролили крови, каких бы потерь и ошибок избежали. Сами большевики к 1921 году избавились от детской болезни «прыжка в коммунизм», поняв, что переход к социализму, путь трудный и не быстрый, что в рамках военно-коммунистической политики невозможно обеспечить, не то что расширенного воспроизводства товаров и эффективного развития экономики, но и минимального уровня обеспечения населения, что вызывало недовольство всех слоев общества. После Х съезда РКП(б) началось проведение принципиально новой экономической политики, основанной на рыночных отношениях, с разными формами собственности, применением экономических методов управления народным хозяйством. Ленин, обладавший особенно острой, гениальной, политической интуицией, тогда заявил: «НЭП - это социалистическая диктатура опирающиеся на социалистические производственные отношения и регулирующие широкую мелкобуржуазной организацию хозяйства». Американская журналистка с каким-то мистическим, ни то восторгом, ни ужасом, писала: «Но у вас есть гигантское преимущество – Ленин. Человек безжалостный, трезвый и еще - создающий идеи. Или берущий чужое, но вовремя. Гениальные изворотливые идеи, когда все остальные тупо прутся прямо в лоб. Способный перевернуться. Добиться нужного решения. Гнуть свое до победы. Да, перевернуться! Гибкость ума и поведения поражает. Вместо унылого следования, год за годом, "коммунистическому производству и распределению", пока новую власть не снесут крестьяне, - вместо этого налоги, торговля, коммерция, собственность! Возврат к рынку, частнику и – действительно, о, ужас! – эксплуатации наемного труда, концессии! Снова пустить на порог "иностранных хищников". Но зато – людей накормить, крестьян успокоить, выиграть время, накопить жирок. Этим нельзя не восхищаться, как мастерским шахматным ходом, к чему бы он ни привел! …». НЭП был подготовкой материальной базы строительства социализма в Советском государстве. Наиболее значимым и заметным проявлением НЭПа стало разрешение свободной торговли.

Были легализованы фактически существовавшие рыночные отношения, допускалась торговля между предприятиями и частными лицами, восстановлены товарно-денежные отношения, заменившие натуральные хозяйственные (в т.ч., в сельском хозяйстве натуральный налог, к 1924-25 годам, был полностью заменён на денежный). Ввели, очень умеренные, плату за жилье, электричество и отопление. Отменили всеобщую трудовую повинность, вместо которой создали биржи труда со свободным наймом рабочей силы. Рабочие, вместо пайков, вновь стали получать зарплаты в деньгах. Отпали бессмысленные и тяжкие оковы «всеобщего регулирования», которое по определению не в состоянии было планировать миллионы различных сделок. – Кровеносная система денежных расчётов, освобождённая от искусственных препон, моментально ожила, воскресив собой всю хозяйственную жизнь. Вторым значимым событием НЭПа стала отмена, введённой ещё царем, продразвёрстки, с заменой на продналог, который был установлен на вполне приемлемом, для крестьянских хозяйств, уровне (в среднем, до 30%, вместо продразвёрстки в 70%, нередко не оплачиваемой). Крестьянам разрешили арендовать землю, нанимать работников и торговать своей продукцией.

В-третьих, во всех отраслях народного хозяйства были разрешены, или легализованы, частные предприятия, производственные артели, кооперативы и кустари. Разрешили брать в аренду и даже переводить в частную собственность некоторые государственные предприятия и мощности (частичная денационализация). В государственных и полугосударственных трестах и синдикатах, ввели хозрасчёт, перестроили структуру управления. Иностранцам разрешили оформлять концессии. Был воссоздан Госбанк, практически полностью скопировавший структуру дореволюционного, что позволило быстро наладить систему кредитования. Созданный в феврале 1921 года Госплан, во главе с В.В. Куйбышевым, приступил к текущему планированию экономического развития. ВСНХ вскоре возглавил Дзержинский. В стране ещё сохранились старые кадры управленцев, производственников, квалифицированных рабочих. Промышленность «лежала в руинах», или как тогда говорили, была «разруха». Но физически большинство производств сохранилось, просто было заброшено, и как пелось в тогдашней популярной песенке, «по винтику, по кирпичику», изголодавшийся народ сам быстро восстановил многие простаивавшие мощности. За крупные предприятия, брошенные хозяевами, взялось государство, и хоть не столь скоро, тоже начало их возрождать. В госсекторе сложилась двойственная форма хозяйствования, сочетавшая элементы рынка, в деятельности трестов и синдикатов (хозрасчёт, торговля), и директивное регулирование над ними со стороны государственных органов (ВСНХ и наркоматами).
Проводилась политика децентрализации власти, с делегированием части властных и экономических полномочий на места. Наступила политическая стабилизация; распавшиеся при Временном правительстве части страны, в 1922 году удалось воссоединить в единый Советский Союз. Расширилась категория лиц, получивших избирательные права. Экономика бурно расцвела. С 1923 г. в стране начался подъём народного хозяйства. Вот как описывает первоначальный НЭП американский журналист, живший в Советской России: «Теперь улицы, которые раньше были пустынны, заполнились людьми. Все куда-то спешили, лица были полны энергии и устремленности. ... Загруженные доверху повозки везли товар в магазины. Повсюду слышался стук молотков. Мой друг, не менее удивленный, чем я сам, спросил, что происходит. "НЭП", "НЭП" - звучало в ответ».

Были преодолены транспортный, топливный, а вскоре и продовольственный, кризисы, отменена карточная система. Вовсю заработали легализованные рынки и ярмарки, частные магазины, мастерские, рестораны, трактиры и развлекательные заведения. Жизнь преображалась. Крестьяне воспрянули духом, интенсивно развивали и совершенствовали хозяйства. Повысился их достаток, заметно увеличилась урожайность. Развивалась потребительская кооперация с Центросоюзом во главе, ориентированная на село. Появились и другие формы кооперации: снабженческая, промысловая, сельскохозяйственная, производственная, кредитная, жилищная. Кооперативное движение однозначно признали социалистическим сектором экономики. Уровень промышленного и сельскохозяйственного производства в 1927 году, по основным показателям, достиг 1913 года. В целом положительное развитие НЭПа, протекало неравномерно: то кризис, то подъем. Темпы восстановления сельского хозяйства и кустарного производства, были выше, чем в промышленности, требовавшей серьёзных капвложений. Неравномерность развития села и города стала проявляться в кризисах, потребовавших от большевиков углублённого изучения и освоения экономики, управления народным хозяйством, решения неизвестных ранее задач, принципиально новых рисков и проблем, таких как, дезорганизация управления, диспропорции, разрывы экономических связей, к которым руководство и кадры оказались не готовыми. Хотя к середине 20-х, сельское хозяйство, легкая и пищевая промышленность, в основном, достигли довоенного объема производства, темпы восстановления государственной промышленности, требовавшие больши́х капвловложений – отставали. Разбалансированное народное хозяйство нарушало главные условия экономики: – обеспечение промышленностью потребностей села, доступность товаров для крестьянства, достижение селом высокотоварного уровня производства, для снабжения продовольствием городов, сырьём промышленности и поставок за рубеж, для закупок оборудования и механизмов. Противоречия в развитии НЭПа были заложены в дореволюционной схеме народного хозяйства царской России, когда за счёт поставок сельхозпродукции за рубеж, приобретали нужные крестьянам товары, а тяжёлую индустрию, преимущественно, развивали на иностранные инвестиции, что стало невозможно в Советской России. В результате кардинального изменения схемы народного хозяйства, возникли крупнейшие кризисы НЭПа; 1923 – «кризис сбыта». Тогда, желая получить быструю прибыль, тресты и синдикаты, которым «развязали руки», взвинтили цены на свою продукцию так, что она стала недоступной крестьянам и кустарям, возникли «ножницы цен». Руководству страны пришлось административными методами спешно снижать промцены, одновременно несколько повысив закупочные на сельхозпродукцию, что в значительной мере позволило обеспечить взаимную реализацию продукции между селом и городом. Кризис довольно быстро преодолели. В последующий период, покупательная способность крестьян и кустарей обогнала замедливший развитие промышленный комплекс, и взамен кризиса сбыта, возник товарный голод. А в 1927-28 годах возник «кризис хлебозаготовок». Начиная с1926, особенно с 1927 года, применялся административный нажим, теперь уже на крестьян, которые не желали сдавать государству свою продукцию по заниженным ценам.

1925 год, несмотря на текущие проблемы, стал вершиной НЭПа, когда относительно слаженно заработали сельхозпроизводство и промышленность, или как тогда говорили, произошла смычка села с городом.

Однако, вскоре, возникли новые трудности. Дореволюционное оборудование, лишь подновленное в годы НЭПа, исчерпало резервы восстановленных предприятий, а из-за отсутствия оборотных средств, промышленность не могла развиваться прежними темпами, обеспечивать интенсивное развитие народного хозяйства, в то время, как аграрии наращивали производство. В 1928 году национальный доход составлял лишь 88% объёмов 1913 года. Создание мощной промышленной базы требовало огромных средств. Получить их, без привлечения иностранных инвестиций, можно было только путём увеличения хлебного экспорта. Мелкотоварное консервативное крестьянство не могло и не хотело, без административного нажима, принимать на себя дополнительные расходы по развитию страны. Начавшееся внедрение механизмов и машин, вытолкнули из села более миллиона рабочих рук. А город мог трудоустроить не более 100 тыс. человек в год. Отставание промышленности, рост безработицы, переизбыток рабочих рук на селе, при его социальном расслоении, привели к хозяйственному, а затем и социально-политическому, кризисам. Неэквивалентный товарообмен между городом и деревней, за счёт нового нажима на село, усилился в разы. Баланса между развитием сельского хозяйства и развитием промышленности, при НЭПе, добиться не удалось, да и невозможно был по существу. Оживало всё по разному, неравномерно. Выпадало, то одно, то другое. Экономика НЭПа была сложной и малоустойчивой административно-рыночной конструкцией, сочетавшей социалистический, государственно-капиталистический, частнокапиталистический, кустарно-мелкотоварный и, даже, патриархальный уклады. Социалистические формы производства и отношений, постепенно вытесняли другие, при опоре на «командные высоты» и рычаги экономического и административного воздействия на частный сектор (законодательство, ценовая политика, налоги, кредиты, и проч.). Приходилось решать и закрывать пробелы по принципу «тришкиного кафтана»: вырывая в одном месте и затыкая дыру́ в другом. По другому в тех условиях у и быть не могло. Требовалось в считаные годы обустроить страну, обогреть, накормить, одеть.

Сложившаяся ситуация обострила старый конфликт в руководстве ВКП(б), вызвала споры, выявившие серьёзнейшие противоречия в партии, приведшие к созданию левой и правой оппозиций (уклонам). НЭП был понят не всеми; неверие в его социалистическую направленность порождало споры о путях развития, возможности построения социализма. НЭП смертельно перессорил давних соратников, дружно работавших с дореволюционных времён, толкнул оппозиционеров в новое подполье, о котором Сталин не знал до 1934 года. Противники НЭПа не понимали, что рыночные, товарно-денежные отношения, НЭПа, носили вынужденный временный характер, а сохранение административно-командных рычагов, были принципиальным гарантом сохранения стратегического курса: национализированной земли и недр, крупной и части средней промышленности, транспорта, банковского дела, монополии внешней торговли. В этом сущность нэповского манёвра. Первым, в начальный период НЭПа, «до угара», возник «левый уклон», который возглавил Троцкий. Для преодоления экономического кризиса военного коммунизма и восстановления народного хозяйства, после окончания Гражданской войны, Лев Давыдович пытался, на базе армейских частей, создать «Трудовые армии». Попытка оказалась бессмысленной. В Армии не было специалистов и управленцев народного хозяйства, среди красноармейцев большинство было крестьян, не имевших никаких производственных навыков, да и работать где-то даром на абстрактную идею, когда дома бедствовали крестьянские семьи, красноармейцы не желали. А кормить и содержать многомиллионную армию, приходилось как и прежде. Началось массовое дезертирство. Проект «Трудовых армий» пришлось спешно сворачивать, Армию демобилизовать. Не смотря на провал плана Троцкого, успешное начало НЭПа ввело в ступор многих революционеров, встретивших в штыки возрождение элементов буржуазного строя и торгового капитала, вновь возникшее социальное неравенство.

Особенно усилилось недовольство к 1925 году, когда вовсю разгорелся «угар Нэпа», с кафе-шантанами, шикарными магазинами, первыми авто у непманов, стремившихся к скорейшему обогащению, проматыванию «бешеных денег» и прочим «гримасам» НЭПа. Ещё рабочих возмущало, что к 26-му году крестьяне стали жить лучше, зажиточнее рабочих, которые не могли и мечтать о дореволюционных заработках, не говоря уже о положении двух миллионов безработных. «Левые уклонисты» настаивали, что с капитализмом надо покончить немедленно и проводить индустриализацию «социалистическими методами». Упрекали, что страна идет не к коммунизму, «а от старого помещичье-капиталистического к новому крестьянско-капиталистическому хозяйству». Левые испугались перемен; опасались, что большевики не удержат власть, что нэпманы и кулаки опрокинут Советы. Они не понимали, что экономическая либерализация проводилась при жестком политическом контроле (как в наши дни сделал Дэн Сяопин). К лидеру левых Льву Троцкому, примкнули Каменев и Зиновьев. Им активно противостояли правые: Рыков, Бухарин и Томский, доказывавшие, что НЭП – это «необходимое зло». В 1925-26 годах «умеренных правых» поддержало большинство ЦК во главе со Сталиным. До 1926 года, не смотря на трудности роста, НЭП успешно выполнял функцию двигателя развития народного хозяйства СССР, и не было никакой необходимости сворачивать его, как того требовали левые. Начиная с 1927 года, возникли серьёзные сбои поставок сельхозпродукции, как на внутренний, так и на внешний, рынки. Ситуация вновь кардинально изменилась. 7 ноября 1927 года Троцкий попытался совершить государственный переворот, введя для Парада, преданные ему воинские подразделения в Москву, из которых были сформированы спецотряды, для ареста Сталина, членов ЦК и комиссии по партчистке, но Менжинский отразил эту атаку: у гостиницы «Националь» Троцкого с соратниками атаковали рабочие отряды, закидав камнями его и сторонников: мятеж провалился.

К 1927 году, окрепшим крестьянам стало невыгодно поставлять зерно по закупочным ценам, а государство вынуждено было вновь прибегать к административному нажиму, чтобы увеличивать поставки зерна и поступление налогов. Теперь ¾ налоговых поступлений в госбюджет шло за счёт сельхозсектора. Это вызвало серьёзное недовольство на селе, а правые уклонисты, во главе с Бухариным, Рыковым и Томским стали оказывать решительное сопротивление курсу партии на индустриализацию, заявив, что такая политика – «фактически является сползанием на рельсы продразверстки». На Пленуме ЦК в апреле 1929 года Бухарин заявил, что «дальнейший темп, такой, как мы взяли, а может быть, даже больший, – мы можем развивать, … если мы будем иметь налицо подъем сельского хозяйства как базы индустриализации и быстрый хозяйственный оборот между городом и деревней». Простые расчёты показывали, что для одновременного решения этих двух задач, в стране не было нужных ресурсов. Надо было стремительно проводить индустриализацию, а средства на неё можно было, в реальных условиях, взять только на селе. Но крестьянство, особенно кулачество, наотрез отказывалось отдавать хлеб по заниженным ценам. Единственным решением этой дилеммы, было объединение крестьянских хозяйств в подконтрольные государству коллективные сельхозартели-колхозы, что и было решено на Апрельском Пленуме ЦК ВКП(б). Сталин назвал 1929 – годом «Великого перелома». Недалёкие либерально-буржуазные критиканы, не понимая сути событий, обвиняют Сталина, только в стремлении к власти, указывая, что он, с помощью правых Бухарина-Рыкова-Томского, в 25-27 годах разгромил левую оппозицию Троцкого-Каменева-Зиновьева, а в 1929 году изгнал из руководства группу Бухарина. Поверхностно линия Сталина так и выглядит, но причина разногласий гораздо глубже. Обвинять политика в стремлении к власти глупо; в политику идут, чтобы овладеть властью, и проводить, с помощью властных полномочий, свои политические идеи. Важно, что делает с полученной властью взявший её политик. Подобно можно обвинить столяра, что он обтёсывает древесину, или токаря, за стружку, снимаемую с детали. Требование Троцкого в 24-25 годах свернуть НЭП, неизбежно ввергало бы страну в пучину нового хаоса, т.к. кроме «Трудовых армий», принудительного труда и террора, он ничего не предлагал. Ликвидировать дававший реальные и неплохие результаты НЭП, в ослабленной стране, ещё не восстановившейся даже до дореволюционного уровня, было бы верхом глупости. В 1925 году НЭП вполне сносно и исправно работал и соответствовал требованиям времени, но в 1928-29 годах, исчерпав свои возможности, пришёл к непреодолимому кризису, превратился в тормоз развития, что требовало немедленных и решительных мер по устранению возникших противоречий, это понял Сталин и принял единственно верное решение о сворачивании НЭПа, что спасло страну. Топтаться на месте, когда НЭП, к 1929 году, исчерпал свои возможности и стал тормозом движения к индустриализации и социализму, было глупо и опасно: вчера НЭП ликвидировать было рано и ни к чему, он прекрасно выполнял свою функцию, а завтра было бы поздно; разрыв смычки города и села уничтожил бы страну, сворачивать надо было «сейчас», – это понимал Сталин и его сторонники, за ними пошла партия. Как видим, логика развития ситуации заставляла закономерно бороться сначала против левых, а затем против правых. Поэтому Сталин сначала поддерживал Бухарина, а когда Бухарин стал тормозить индустриализацию, выступить против него. В эпоху НЭПа у Сталина не было диктаторских возможностей, он мог проводить решения только убедив в своей правоте большинство партии. Он победил своих идейных противников слева и справа, не потому, что был хитрее или коварнее их, а потому, что его политическая линия, на ускорение индустриализации, за счет коллективизации крестьянства, была единственно верной и выигрышной. Большевицкое ядро партии, преодолевая сопротивление левого и правого уклонов, быстро избавлялось от вульгарного экономизма, успешно осваивало управление и планирование народного хозяйства, преодолевая усиливавшееся сопротивление оппозиции. Только Сталин понимал, что ««Если мы за ближайшие 10 лет не пробежим тот путь, который Запад прошел за 100 лет – нас уничтожат и сомнут». НЭП не в состоянии был решить эту задачу, потому что базировался на постепенном развитии сельского хозяйства и мелкотоварном производстве, во многом кустарном. Кризис хлебозаготовок 1927–28 годов стал решающим поводом для свертывания НЭПа. В ноябре поставки резко сократились, став к декабрю критическими, на пунктах сдачи зерна возникла неразбериха. При урожае почти в 450 млн. пудов, крестьяне недодали государству свыше 130 млн., поставив страну в очень тяжелое положение. Снабжение городов нарушилось, экспорт хлеба – сорвали; страна лишилась валютных поступлений, сорвав оплату заказанного промоборудования.

Вхождение в НЭП, кризисы НЭПа, поиски выхода из НЭПа, были периодом неоценимого опыта, поиска и нахождения структуры социалистической экономической модели. В советской историографии была упрощённая схема понимания тогдашней политической борьбы, но с возвратом капитализма, требуется дать развёрнутую характеристику процесса. Именно в ходе осуществления НЭПа, в рядах правящей партии большевиков, выявились глубочайшие разногласия во взглядах на построение социализма, что привело к появлению левой и правой оппозиций, которые были идейно разгромлены, но не исчезли, а перешли к методам подпольной борьбы и подспудного сопротивления, с последующим разоблачением и ряду судебных процессов 30-х годов.

Продолжение следует