Умер Илья Сергеевич Глазунов — несравненный, великолепный, божественный… Умер мой друг, мой наставник, мой постоянный собеседник, с которым я говорил даже тогда, когда он был далеко.
Глазунов — это вместилище всего русского, это храм, куда сама судьба, сама русская природа собирали свои энергии, свои святыни, свои краски, свои словеса, свои помыслы.
За последние пятьдесят, а может, и больше — шестьдесят лет не было в России ни одного русского национального движения — художественного, культурного, политического, идеологического, — которое бы не окормлялось Глазуновым. Кого только нельзя было встретить у него в гостях, кто только не припадал к его стопам, кого только он не наставлял на служение великому русскому делу!
Молодым человеком я оказался в мастерской Глазунова (которая была ещё на Арбате) среди его икон и картин. Он поставил для меня на проигрыватель огромный диск, привезённый ему из Парижа, где звучал записанный ещё в годы войны хор донских казаков. Эти рокочущие, восхитительные, божественные песнопения до сих пор звучат для меня как начало нашего знакомства, нашей дружбы с Глазуновым.
Его художества — это грандиозный стоический прорыв. Он писал на своих картинах, своих огромных фресках многолюдие святых и праведников, преступников и носителей адских сил. Эти полотна создали абсолютно новый, небывалый жанр — это картины-иконы, картины-окна, через которые мы смотрим на век минувший и на век грядущий.
Как я любил бывать в его галерее на Волхонке, куда стекались мои друзья и соратники, где мы проводили презентации моих книг, — он всегда гостеприимно открывал мне двери своей галереи! Как я любил бывать в его усадьбе — той, что недалеко от Садового кольца! Сколько внимания он уделял мне, рассказывая о своих трудовых впечатлениях, о своих переживаниях, о своих странствиях по миру, о замысле своей книги "Россия, кровью умытая"!
Глазунов был империалист. Он был поборник и поклонник Русской Империи. Для него имперская русская идея носила религиозный, священный смысл. Он ненавидел, презирал всё красное и советское, но я, сталинист, провозвестник советского, был ему мил, был ему люб. Наша дружба покоилась на ощущении звёздного русского неба, которое живёт над нами; русских цветов, которые расцветают у нас под ногами.
Он сделал множество огромных дел. Создал Академию, в которой обучаются традиционному русскому искусству молодые художники. Почти завершил свой дом, в котором мечтал создать музей русских укладов: крестьянского, мещанского, дворянского, аристократической русской культуры. Он всё время находился среди людей, он не делал различия между именитым и малым мира сего. Он всё время проповедовал, делился своим самым сокровенным…
Глазунов ушёл. Отцвёл великолепный русский цветок, но его волшебные семена разлетелись по миру. И теперь они цветут русскими цветами, русской красотой и русским благоуханием. Милый, дорогой, любимый Илья Сергеевич, как мне будет тебя не хватать! Как бы мне хотелось прижать тебя к своему сердцу! Как бы мне хотелось увидеть твои сияющие восторженные глаза…
