Для того, чтобы адекватно оценить изменения на мировом рынке нефти, необходимо взглянуть на события в их взаимосвязи. Казалось бы, всё ясно: Саудовская Аравия в условиях падения фондовых рынков и сокращения экономической активности предложила резко снизить объёмы добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+, а Россия с этим предложением, носившим ультимативный характер, не согласилась, что и привело к обвалу цен. Замечательный сюжет, вот только он никак не объясняет, почему "ушли в минус" не только сырьевые биржи и акции нефтедобывающих компаний на биржах фондовых, но то же самое наблюдается применительно ко всей экономике, включая сектор высоких технологий. Где какие-то там нефтяные скважины и танкеры, бороздящие просторы мирового океана, а где — акции Apple и Tesla? В лоб это понять не удастся, придётся заглянуть в не слишком далёкое прошлое.
Начало. Держим удар
Едва ли не все мы уже успели забыть драматизм событий, происходивших всего четыре года тому назад, когда цена снижалась не на проценты, а в разы. Лето 2014 года — цена нефти марки Brent устанавливает исторический рекорд, баррель стоит 111,87 долл. Январь 2016 года — баррель той же нефти опускается до 30,8 долл.
Для экономики России тот период стал временем достаточно тяжёлым, поскольку одновременно с ситуацией на рынке нефти мы переживали ещё и шквал антироссийских санкций со стороны США при полной поддержке подхрюкивающего им Евросоюза. Падение уровня жизни в нашей стране не может отрицать даже самый оптимистичный оптимист, но говорить о том, что мы теперь все "умираем", — способен только самый пессимистичный пессимист — мы выдержали, хотя нас и пошатывает. Выдержали, собственно, по трём причинам: имелись резервы в ФНБ, бюджет верстался исходя из цены барреля сначала в 60, а потом и в 50, и в 40 долларов, потери в валютной выручке на экспорте нефти мы умудрились компенсировать резким ростом экспорта продовольствия и серьёзной прибавкой в экспорте вооружения. Кроме того, посильную помощь оказал Газпром, который сумел весьма аккуратно воспользоваться тем, что колебания цены на рынке нефти вызывают изменения на газовом рынке с полугодовым лагом. Но, тем не менее, ситуация была непростой, и никакого интереса в том, чтобы цена барреля продолжала валиться ниже плинтуса, у России не было.
Имелась и ещё одна страна, на экономике которой падение нефтяной цены сказалась очень тяжёло — вернее, Саудовской Аравии пришлось ещё тяжелее, чем России: 80% доходов государственного бюджета королевства составляют налоговые и иные поступления от государственной компании Saudi Aramco, которая обладает полной монополией на добычу и переработку нефти, на экспортные поставки нефти и нефтепродуктов. Государственный бюджет королевства верстался исходя из стоимости барреля в 80 долл., для покрытия дефицита использовался золотовалютный резерв, который в 2014 году составлял порядка 1 трлн. долл. В настоящее время ЗВР уменьшился на 50%, до 500 млрд. долл. Сумма огромная, но события 2014-2015 гг. наглядно показали, что она отнюдь не бесконечна, а потому нет причин удивляться тому, что Саудовская Аравия стремилась добиться роста цены нефти.
Если в 70-е годы прошлого века такую проблему саудиты могли решить, что называется, легко и непринуждённо, снизив объёмы своих добычи и экспорта, то в 10-е годы века нынешнего такого инструмента у Саудовской Аравии уже не стало. 40 лет тому назад ОПЕК контролировала до 75% объёма мировой нефтедобычи, а в 2015 году из 96,4 млн. баррелей в день (б/д) на долю ОПЕК приходилось только 32,0 млн., или 33,2%. Тоже немало, но в одиночку, сольно, регулировать мировые цены не получится. Если не можешь сам — попроси о помощи друга, если нет друга — найди хотя бы временного единомышленника. Именно так возникла идея о создании ОПЕК+ — подтянуть к ОПЕК нефтедобывающие страны, не входящие в состав картеля. Что и стало причиной неожиданного потепления отношений КСА (Королевства Саудовская Аравия) с Россией, чего ранее не наблюдалось даже в самый мощный "мелкоскоп".
Но одной России для получения условного "контрольного пакета мировой добычи нефти" было маловато: на долю нашей страны приходится около 12,5% мировой добычи. Именно поэтому переговоры о создании ОПЕК+ отняли немало времени, но оно того стоило: помимо России, к ОПЕК+ присоединились ещё 10 государств. Азербайджан, Казахстан, Малайзия, Мексика, Оман, Бахрейн, Судан и Южный Судан, Бруней и Экваториальная Гвинея. Плюс ещё страны, входящие собственно в ОПЕК — пул образовался мощный, а общее стремление его участников к повышению цены нефти позволило приступить к действиям.
30 ноября 2016 года соглашение ОПЕК+ было подписано. Оно выглядело просто и решительно: страны, его подписавшие, договорились совокупно снизить объём добычи нефти на 1,8 млн. б/д. По состоянию на 2016 год, в течении которого мировая добыча составляла 96,7 млн. б/д, это было снижением почти на 2% и, по замыслу авторов соглашения, этого должно было хватить, чтобы цена барреля увеличилась на 15-20%. Оставалось только посмотреть, подтвердят ли биржевые котировки этот расчёт.
Каким-то из государств, подписавших соглашение ОПЕК+, выполнить его в пределах взятой на себя квоты было легче, кому-то — сложнее. К примеру, в Азербайджане — полная госмонополия на добычу как нефти, так и газа, принадлежит государственной компании SOCAR, а в России, как известно, можно легко насчитать с десяток крупных нефтяных компаний — не Роснефтью единой, как говорится: ЛУКОЙЛ, ГазпромНефть, Сургутнефтегаз и так далее. Но все справились, поскольку понимали: овчинка стоит выделки, — что и показали дальнейшие события. Цена барреля на момент подписания соглашения — 47,97 долл., в январе 2017 года — 55,98 долл., то есть за месяц она выросла на 17%. Обратим внимание на то, что в составе ОПЕК+ США как не было тогда, так нет их и сейчас, хотя по уровню добычи нефти они сумели выйти на первое место в мире, обогнав и Россию, и Саудовскую Аравию. Дело в том, что Штаты — ещё и крупнейший в мире потребитель нефти. Безусловно, с каждым годом они всё меньше покупают нефти, выпадающие объемы давят на цены, однако в ноябре 2016 года формального повода пригласить их за общий стол переговоров у ОПЕК+ не было.
Сделка ОПЕК+ как способ накопить резервы
С 2017 года министерские встречи ОПЕК+ проводились неоднократно: пересматривались условия и сроки соглашения, но поводов для споров практически не возникало, ситуация всех устраивала, в том числе и Россию. Наша страна снова начала пополнять ФНБ, с 2014 года ЦБ РФ начал скупать у отечественных золотодобывающих компаний 60% их добычи, средства из облигаций США плавно перетекали в физическое золото, объём запасов которого вырос весьма значительно. Если коротко, то соглашение ОПЕК+ позволило России восстановить ФНБ, пережить западные санкции, продолжить работу по изменению структуры экономики — в сравнении с 2014 годом зависимость от нефти снизилась на 5%, достаточно активно шло и импортозамещение.
Сделка ОПЕК+ помогла правительству Медведева и ЦБ снизить уровень инфляции, несколько раз государственный бюджет оказывался профицитным. Владимир Путин в майских указах 2018 года предложил национальные проекты, правительство Медведева разработало планы их реализации, с которыми в 2019-м справиться не смогло, итог известен — у нас теперь новое правительство. Впрочем, речь не об этом, а о том, что у национальных проектов вообще возник шанс появиться на свет — комфортный уровень мировых цен на нефть позволил накопить необходимые для этого средства.
Саудовская Аравия была куда как менее довольна ситуацией — здесь упорно разрабатывали государственный бюджет, исходя из цены в 75-80 долл. за баррель. Золотовалютные резервы КСА продолжали снижаться, недовольна была и компания Saudi Aramco, которой, чтобы увеличивать перечисления в бюджет, приходилось ужимать свои инвестиции в геологоразведку. После долгой подготовки Saudi Aramco сделала единственный возможный в такой ситуации ход: акционировалась и выставила пакет акций на биржу — правда, пока не на международную, а только на свою собственную, Tadawul. 5 декабря 2019 года первичное размещение акций прошло со здоровым ажиотажем — в ходе торгов цена выросла на 10% от предложенной. На продажу были выставлены 1,5% акций компании по начальной цене 8,5 долл., выкупали их уже по 9,4 долл. Нехитрое упражнение на калькуляторе показывает — рыночная капитализация Saudi Aramco увеличилась с 1,7 до 1,88 трлн. долл. По этому показателю Saudi Aramco установила мировой рекорд, оставив далеко позади Apple и Microsoft.
Продав 1,5% акций, нефтяная компания королевства получила в своё распоряжение 25,6 млрд. долл. — внушительный "довесок". Одним словом — триумф, фанфары и просто праздник какой-то. Но как-то не очень заметно под грохот барабанов прошло сообщение о том, что покупателями акций стали исключительно члены королевской семьи и другие богатейшие семьи Саудовской Аравии, а также фонды из Кувейта и ОАЭ. Тут две стороны медали: с одной — акции купил "тот, кто надо купил", а с другой есть вопрос, нсколько добровольно выкладывали свои деньги вышеперечисленные достопочтенные господа? Судя по тому, что произошло с одним саудовским журналистом в посольстве Саудовской Аравии в Турции, добровольность в королевстве — понятие весьма относительное. Но, так или иначе, выход Saudi Aramco на биржевые торги состоялся, руководство кампании объявило, что имеется и дополнительный опцион — в 15% акций, которые могут быть выставлены на торги дополнительно, но не сейчас, а как-нибудь потом, при удобном случае.
Некоторые особенности сланцевой добычи углеводородов
С момента подписания соглашения ОПЕК+ объём сланцевой добычи на территории Штатов начал свой стремительный рост. Фрекинг (он же — гидроразрыв пласта) принципиально отличается от традиционной нефтедобычи тем, что у скважин стремительно уменьшается дебет. Уже в течение второго года эксплуатации скважины он снижается вдвое, в течение третьего — ещё вдвое. Для того, чтобы объем добываемой нефти сохранялся даже на начальном уровне, сланцевые компании вынуждены вести себя, как заправский наркоман — непрерывно бурить всё новые и новые скважины, а уж для наращивания объёмов бурить нужно ещё быстрее. Базовая ставка ФРС невысока, потому сланцевые компании уверенно набирали кредиты, одновременно размещая на фондовых торгах и акции, и облигации. Конечно, при этом они постоянно хеджировали свои риски — это одно из обязательных условий при получении кредита в США.
Смысл его прост: hedge — это ограничение. Хеджирование рисков — это защитный механизм ограничения убытков от возможных негативных сценариев. Компании не могут контролировать свои финансовые риски самостоятельно, поскольку такие риски зависят от глобальных колебаний сырьевых цен, нестабильности курсов обмена валют, от изменчивости процентных ставок, геополитической обстановки и т. д. Стоит хеджирование относительно недорого, вот компании и приобретают такой своеобразный "спасательный круг" на случай всяческих внешних потрясений. Как пример — ситуация с акциями American Airlines, стоимость которых зависит от мировых цен на нефть: чем дороже нефть, тем дешевле акции авиационной компании. Инвестор, который держит в своем портфеле акции American Airlines, в качестве страховки приобретает длинные позиции на нефтяном рынке. Растёт нефть — падают в цене авиационные акции, зато появляется прибыль на нефти, в среднем всё получается вполне нормально. Набор биржевых инструментов для хеджирования достаточно обширен, обычно их сводят в так называемые опционы, которые и приобретают американские "сланцевики", которые — зафиксируем этот факт — не только закредитованы, но еще и захеджированы, и тем самым на какое-то время застрахованы от банкротств на случай обвального падения цены барреля.
Тем не менее, весь "сланцевый" сектор США — это нечто из времён "золотой лихорадки": кредиты, облигации, фьючерсы, хеджирование, акции, черт-те что и сбоку бантик. Разобраться во всём этом кошмаре далеко не просто, и, наверное, именно поэтому законодательство США предусматривает для компаний возможность добровольного банкротства, которое снимает с владельцев компании всю ответственность. Грубо говоря, ситуация может выглядеть вот так: компания объявляет себя банкротом, её выставляют на торги, и новому владельцу уже не надо рассчитываться по долгам, наделанным предыдущими владельцами.
Поэтому нужно помнить: банкротство сланцевых компаний США не равносильно тому, что добыча при помощи гидроразрыва прекратится раз и навсегда. Найдется покупатель — и кто ж знает, как он будет себя вести? Может, немедленно возобновит добычу, если посчитает это выгодным, а может — и подождёт, когда обстановка на мировом рынке будет более благоприятной. Тем более, технологически сланцевая добыча вполне это позволяет: скважины достаточно легко как консервируются, так и расконсервируются. Одна из тенденций сланцевой добычи на территории США: небольшие компании уходят на банкротство, а их акции выкупают по дешевке компании-мэйджоры — к примеру, Chevron или ExxonMobil. Именно это нам частенько пытаются, простите, "втереть" как доказательство бессмертности сланцевой добычи: мол, мелочь-то уходит, но приходят крупные хищники, которые способны работать без кредитов и выпуска облигаций. Чистая правда, вот только эти хищники потому и стали крупными, что не идут на бессмысленный риск — не будут мэйджоры заниматься сланцевой добычей, пока цены барреля на мировом рынке не станет выше себестоимости добычи хотя бы на 20-25%. Такая маржа необходима, поскольку и транспортировка затрат требует, и прибыль нужна не только ради неё самой, но и для того, чтобы появились ресурсы для перехода в режим нефтяного наркомана — возможности без дополнительного привлечения денег бурить и бурить новые и новые скважины.
"Взболтать, но не смешивать!"
Пока соглашение ОПЕК+ обеспечивало цену барреля в коридоре 55-70 долл., сланцевые компании в Штатах чувствовали себя весьма комфортно — этот уровень позволял не только удерживать, но и наращивать объём добычи. Пока Саудовская Аравия, Россия и другие участники соглашения решали свои проблемы, накапливая "жирок" в своих финансовых резервах, Штаты по объёму добычи вышли на первое место в мире, время от времени выскакивая на уровень нетто-экспортера. Да-да, именно так — при всем изобилии добываемой нефти, Штаты продолжают оставаться её покупателями, одновременно экспортируя и импортируя нефть. Таковы уж химические особенности "крови" современной экономики — на планете нет НПЗ, которые принимали бы на переработку нефть только одного сорта. Сланцевая нефть — сверхлёгкая и малосернистая, что, конечно, хорошо. Но её переработка в чистом виде не даёт возможности производить дизельное топливо, мазут и более тяжёлые асфальтовые фракции — а без такой продукции сегодня любой стране становится грустно. Именно по этой причине: внерыночной, имеющей отношение только к физическим и химическим свойствам энергетического ресурса по имени "нефть", — американские НПЗ импортируют тяжёлые марки "чёрного золота".
НПЗ в северных штатах США традиционно импортируют нефть Канады — это одна из причин того, что экономики двух североамериканских государств так тесно переплетены друг с другом. Аналогичная ситуация — на побережье Мексиканского залива, где расположены 12 крупных НПЗ США, только здесь уже идёт закупка "тяжёлой" нефти из Венесуэлы. Хотя и в Венесуэле, и в Канаде — нефть битумозная, там и там она добывается из песчаников, по своему химическому составу это совершенно разные сорта, они не взаимозаменяемы. Венесуэльскую нефть нельзя использовать в микшировании для северных американских НПЗ, а канадскую нефть — в микшировании для южных заводов. Это важный нюанс, поскольку для нормального функционирования нефтепереработки США этой стране требуется и канадская, и венесуэльская нефть.
Боливарианская Венесуэла сегодня и завтра
Именно поэтому Штаты буквально взбешены фактом существования боливарианского режима в Венесуэле — и Чавес, и Мадуро не хотели и не хотят отдавать свою нефть под контроль янки. Но они так и не сумели собрать деньги для того, чтобы построить в Венесуэле собственные НПЗ. Исторически сложилось так, что их там просто нет — Венесуэла поставляла нефть в Штаты и покупала там готовые нефтепродукты. Ненормальная ситуация, но, как известно, каждая страна, как сапёр, имеет право на ошибки, не будем вдаваться в проблемы Мадуро настолько глубоко. Какие светлые чувства испытали в США, когда на нефтяные прииски Венесуэлы широкомасштабно пришли российские компании, — можно себе представить, но нельзя описать, поскольку лексика будет ненормативной.
Нефть Венесуэлы имеет самое прямое отношение к тому, что происходило на мировом рынке в течение 2019 года, который стал предтечей разрыва соглашения ОПЕК+. В 2019 году, напомню, Штаты придумали некоего "временного президента" Гуайдо и ввели санкции против Венесуэлы — не из любви к искусству "цветных революций", а с вполне утилитарной целью: добиться полного контроля над нефтяным сектором этой страны. Не получилось — Мадуро оказался мудрее, чем тот же Каддафи. Это такая новая реальность наших дней: есть военное сотрудничество с Россией — есть самостоятельность и независимость государства, а на нет — и суда нет. У Венесуэлы с этим оказалось всё в порядке, потому, собственно, и не по Гуайдо сомбреро до сих пор.
Наверное, все уже слышали, чем обернулись американские санкции против Венесуэлы для самих же Штатов, но, на всякий случай, напомним. Для НПЗ на побережье Мексиканского залива пропала венесуэльская нефть, срочно потребовалась замена. Сходный по химическому составу сорт нефти добывает Иран, но и по тому мистер Трамп шарахнул санкциями. При всем богатстве выбора выбор на том и закончился, остался единственный сорт нефти, который, собственно, и спас в минувшем году НПЗ южных штатов Америки — российский Urals. В 2019 году поставки нефти из РФ по деньгам выросли вдвое, по физическому объёму — втрое, наша страна стала вторым экспортёром нефти в США, после Канады. Трудно не согласиться с Демпартией США, которая первой поняла, кто именно выбрал Трампа им на голову, не так ли? Но, если без шуток, то нельзя забывать о том, что по доказанным объёмам запасов нефти Венесуэла занимает первое место в мире, американские нефтяные компании на её месторождениях работают много лет, ими накоплен опыт, разработаны необходимые технологии, позволяющие добывать нефть из битумозных пластов. Себестоимость добычи нефти здесь значительно ниже, чем добыча методом гидроразрыва пласта, а это значит, что, в случае установления контроля над всеми месторождениями Венесуэлы, США имеют шанс стать лидером мирового рынка нефти, и с ними не смогут конкурировать ни ОПЕК, ни Россия.
Венесуэла для Штатов важнее Ирака и Сирии — в силу географической близости они способны организовать здесь куда более плотный военный контроль. То, что нефтяная отрасль Венесуэлы национализирована и находится под контролем государственной компании PDVSA, американцам только на руку — чисто организационно меньше проблем, им требуется контроль ровно над одной компанией. Нередко в нашей блогосфере раздавались и раздаются голоса многочисленных критиков действий Роснефти, которая активно инвестировала в нефтяные проекты миллиарды долларов, укоров в адрес Игоря Сечина тоже предостаточно. Но, стоит задуматься над тем, как будут выглядеть позиции России на мировом рынке, если многократно увеличившиеся объёмы сланцевой нефтедобычи будут подкреплены традиционной добычей на месторождениях Венесуэлы. Легкая сланцевая нефть в комплекте с тяжёлой нефтью Венесуэлы — такое предложение окажется максимально привлекательным для НПЗ любой страны мира, а конкурировать с ним Россия сможет только в том случае, если начнется масштабная промышленная добыча нефти сорта Arctic Light с шельфов наших арктических морей. Но себестоимость добычи Arctic Light пока чрезвычайно высока. Вот и подумайте, случайно ли на аэродромах Венесуэлы время от времени появляются стратегические бомбардировщики ВКС России.
Китай — мировой лидер импорта нефти
Рассуждать о мировом рынке нефти и не вспомнить про Китай — нельзя. Эта страна сегодня — не только "мировая мастерская". Она стремится повысить уровень жизни своего населения, и достигла в этом немалых успехов, включая невероятный рост производства автомобилей. С двигателями внутреннего сгорания, между прочим. И экономика без энергоносителей функионировать не может. Китайцев, как известно, в Китае много, местной нефти на всех не хватает, потому объём импорта "чёрного золота" тут растёт как на дрожжах. "Роснефть" и другие наши нефтяные компании эту тенденцию уловили вовремя, уверенно ухватив шанс на диверсификацию экспорта: Европа Европой, а в Китае тоже неплохо кормят.
Сейчас модно и современно говорить про "Силу Сибири", но не менее важное событие произошло в январе 2018 года, когда в эксплуатацию была принята вторая очередь магистрального нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), который мгновенно смёл с первого места по объёму поставок нефти в Китай Саудовскую Аравию — ни один супертанкер не может быть длиннее трубопровода и, соответственно, дешевле поставок по нему. В 2018 году экспорт российской нефти в Китай вырос вдвое, и саудиты могли только платочками нам вслед махать, испытывая при этом, само собой, самые светлые и добрые чувства по отношению к России. Ничего личного, только бизнес, но ведь обидно, да? Ещё один нюанс: нашу нефть в Китае приобретают не столько государственные компании, сколько независимые НПЗ, и именно это, а не добрые межгосударственные отношения стали причиной того, что ВСТО работает, наращивая мощность. При этом и железнодорожные поставки в дальневосточные порты не прекращены — российские компании везут нефть и таким способом, перегружая её в танкеры, причём — не только в Китай, но и в другие страны региона Юго-Восточной Азии.
В 2019 году поставки российской нефти в Китай выросли еще на 9%, достигнув объема 77,6 млн. тонн. Но по итогам года на первом месте по поставкам в Китай оказалась … Саудовская Аравия. 83,3 млн тонн, на 50% больше, чем за год до этого. Фокус? Кажется, что нет. Китай был основным покупателем нефти Венесуэлы и Ирана, которые именно в 2019 году попали под шквал американских санкций. Да, конечно, из-за американо-китайской экономической войны поставки нефти из США в КНР тоже прекратились, но так ли грустили эти самые Штаты? "Минус" Иран, "минус" Венесуэла, "минус" сами США — итого Китай не смог приобрести 20 млн. тонн нефти. И всю эту нишу рынка сумела заполнить Саудовская Аравия, её Saudi Aramco. Почему-то об этих событиях при анализе краха соглашения ОПЕК+ не вспоминают, хотя речь идёт о крупнейшем сегменте мирового рынка нефти, крупнейшем покупателе этого товара. Напрасно.
Новые условия ОПЕК+
В декабре 2018 года министры стран ОПЕК+ выработали и подписали новые условия этого соглашения — сразу на весь 2019 год совокупный объем добычи был снижен на 1,2 млн. б/д. Мировой объём добычи в 2018 году, несмотря на все усилия ОПЕК+, не уменьшился, а, пусть и немного, но вырос — до 97,8 млн. б/д, то есть условия ОПЕК+ "сняли" с мирового рынка только 1,2% общего объёма.
В январе 2020 года Управление информации при Министерстве энергетики США подвело итоги 2019 года — объём нефтедобычи в этой стране вырос на 933 тыс. б/д. Получилось, что ОПЕК+ не только обеспечила комфортный уровень цен американскому "сланцу", но ещё и услужливо освободило ему рыночную нишу. Штаты окончательно вышли на мировой рынок нефти — объём их нетто-экспорта добрался до уровня 2,2 млн. б/д. Правда, основные направления поставок пока не очень сильно диверсифицированы — Канада да Мексика, поставки в Китай упали почти до нуля, но мировой рынок нефти глобализован настолько, что вся планета является системой "сообщающихся сосудов". Штаты вышли на рынок поставок, заняли на нём определенный сегмент и тем самым развязали руки Саудовской Аравии, которая сосредоточила свои усилия на наращивании поставок в Китай. Штаты не оставили свои попытки установить контроль над нефтяным сектором Венесуэлы — это уже не про Гуайдо, а про санкции против дочерних структур "Роснефти", которые работали с Каракасом.
Безусловно, руководители России прекрасно знали и о росте сланцевой добычи в США, и о действиях Saudi Aramco на китайском рынке. Тем не менее, 5 декабря 2019 года министр энергетики России поставил свою подпись под очередным изменением условий соглашения ОПЕК+ — сокращение добычи на 1,7 млн. б/д, то есть еще на +500 млн баррелей в год. Срок действия нового соглашения был установлен до конца I квартала 2020 года.
Казалось бы — причём тут Дания?
Почему Россия пошла на это? Где нефть — там и газ, один черт углеводороды. Строительство газопровода "Северный поток-2" (СП-2) весь 2019 год шло в борьбе ровно с одной проблемой, которой стало Министерство иностранных дел Дании. С Энергетическом агентством этой страны, которое традиционно отвечало за всё, происходящее в энергетическом секторе, у России отношения были и остаются весьма конструктивными — эта структура не занимается политикой, её интересует только энергетика. Но специальным решением парламента Дании вопросы, связанные с СП-2, были переданы МИДу, и тот сумел устроить заваруху на ровном месте. Но летом 2019 года "дело" СП-2 парламентёры Дании вновь вернули Энергетическому агентству, которое в максимально сжатые сроки выдало Nord Stream 2 все необходимые согласования на новый маршрут газопровода. Трубоукладчики швейцарской Allseas вышли на полную мощность, стремясь наверстать упущенное время, но возможность для нанесения санкционного удара у Штатов ещё сохранялась. Потому подпись, поставленная под новыми условиями соглашения ОПЕК+ Александром Новаком 5 декабря 2019 года, очень сильно смахивает на кондовую фразу: "В деле присутствовала взятка". Взятка Америке.
Но та принята не была — уже 21 декабря 2019 года мистер Трамп подписал бюджет Пентагона на 2020 год и "встроенный" в него пакет новых санкций против СП-2, после чего швейцарские трубоукладчики мгновенно сдали позиции в Балтийском море. А уже после этого случились и ракетная атака, жертвой которой стал генерал КСИР Ирана Касем Сулеймани, после этого — реанимация живого трупа по фамилии Гуайдо и санкции против дочерних структур "Роснефти", связанных с Венесуэлой. Эти события нет смысла рассматривать по отдельности — картина будет полной только в том случае, если видеть всю цепочку действий США в полном масштабе. Это полезно ещё и для тех, кто любит рассказывать, что Штаты "уже смирились" с утратой ими статуса единственной на планете сверхдержавы. Это далеко не так, они ещё вполне способны вести жёсткие атаки сразу на нескольких "фронтах", исходя из положений новой редакции Стратегии национальной безопасности США, утвержденной их президентом в декабре 2017 года, о чем онлайн-журнал Геоэнергетика.ru писал в феврале 2018 года.
Напомним, что в этом документе Штаты назначили своими стратегическими противниками Китай, Россию, Иран и КНДР, чётко определив, что основная и наиболее перспективная отрасль России — это энергетика. В ответ были предложены жёсткие санкции против СП-2, увеличение объёмов поставок СПГ, произведенного на территории США на европейский газовый рынок в течение 2019 года, а также вытеснение с китайского рынка нефти поставок из Ирана и Венесуэлы. Подписанное "мирное соглашение" предусматривает, что КНР теперь будет ежегодно закупать американские энергетические ресурсы на сумму в 50 млрд. долл., что снизит диверсификацию импорта нефти Китаем еще больше. В итоге поставки крупнейшему в мире импортеру должны оказаться под контролем США и КСА — и это станет мощным ударом по стратегическим интересам не только Китая, но и России. Если синхронно с этим Штаты смогут добиться контроля над венесуэльской PDVSA, добиться разбалансировки ситуации в Иране, то цели Стратегии национальной безопасности-2017 будут достигнуты. Такую обстановку назвать мирной и спокойной не получается — "Холодная война-2" набирает обороты.
COVID-19
И вот, во все эти расклады вмешался вирус — "коронный вирус" COVID-19. Мозаика, которую так старательно выкладывали Штаты, стала сыпаться вместе с ценами на нефть. К концу февраля — началу марта баррель стоил уже 45 долл., что стало началом "набатного звона" для сланцевой отрасли США. С Венесуэлой не получалось, с Ираном вообще конфуз вышел, а тут ещё и это. Саудовская Аравия, по щелчку пальцев дядюшки Сэма, начала призывать к срочному сбору ОПЕК+ на уровне министров: караул, баррель дешевеет, ужас! Россия ответила флегматично: "Да, ужас. Но ведь не "ужас-ужас-ужас" — пока мама варит кофе, подождём".
Если отбросить в сторону интересы сланцевых компаний США, обстановка была непростой, но и не критичной: на тот момент под ударом COVID-19 находился только Китай. Россия предлагала не суетиться, а продолжать наблюдать и оценивать обстановку, но, в конце концов, согласилась с просьбами саудитов. Встреча состоялась, и на ней КСА шарахнуло ультиматумом, потребовав снижения совокупного объёма добычи еще на 1,5 млн. б/д. Это означало, что объём добычи в РФ пришлось бы снизить еще на 250-300 тыс. б/д. Возможно, это действительно помогло бы удержать цены. Александр Новак срочно вернулся в Москву, совещание при участии Владимира Путина и глав ведущих нефтяных компаний прошло прямо в аэропорту. По совокупности происходивших событий решение было не менее жёстким, чем ультиматум Эр-Рияда — саудитам было отказано.
Нас пугают, но страшно ли нам?
Что мы наблюдаем сегодня? Саудовская Аравия уже отменила техническую встречу в рамках ОПЕК+, которая была намечена на 18 марта 2020 года. Saudi Aramco посулила европейским потребителям скидки в 5-7 долларов за баррель после 1 апреля, когда заканчивается действие соглашения ОПЕК+, а также рост объёмов добычи на 2-3 млн. б/д. Нам приказано в это верить и бояться. Вот только акции Saudi Aramco как ушли вниз 9 марта, так обратно и не возвращаются. Причины? 16 марта компания опубликовала свежий финансовый отчёт, который заставляет сильно задуматься. Процитирую: "Прибыль Saudi Aramco на фоне снижения цен и объёмов добычи в 2019 году упала на 21% по сравнению с 2018 годом. В связи с этим компания снизит свои расходы до уровня 25-30 млрд. долл. по сравнению с ранее запланированными 35-40 млрд. долл. Мы уже предприняли шаги для рационализации запланированных на 2020 год капитальных затрат".
Ещё раз: расходы будут снижены, при этом руководство КСА декларирует увеличение объемов добычи на 1 млн. б/д. "Н" — недоумение: снижая инвестиции, нарастить объём добычи — это уже не к нам, это к Гарри Поттеру в Хогвартс. 13 марта баррель отыграл часть потерянной цены, а вот курс акций Saudi Aramco снизился на 1% — даже верноподданные покупатели акций отказываются верить в чудеса. Как-то сложновато испытывать страх и уничижение перед могуществом Saudi Aramco. Нельзя исключать, конечно, что у саудитов есть резервы ранее не проданных объёмов — не просто так ведь цена фрахта нефтяных супертанкеров внезапно выросла до 200 с лишним тысяч долларов в сутки, хотя в начале года была едва ли не в 10 раз ниже. Но это даст возможность провести разовую акцию — в надежде, что Россия "сломается" и начнет умолять КСА вернуться за стол переговоров.
А что Америка? Трамп старательно "держит лицо", однако запланированная было распродажа части государственного нефтяного резерва США была отменена — в противном случае цены ушли бы ещё ниже. Теперь Трамп заговорил, что госрезерв, напротив, закупит 78 млн. баррелей нефти в самое ближайшее время: "Америка купит нефть по великолепной цене".
Но это значит: "Мы попробуем за государственный счет снять с рынка часть нефти в надежде на хотя бы небольшой рост цены".
Тем временем акции сланцевых компаний упали в два раза больше, чем акции компаний, занятых традиционной добычей: от 40 до 50% против 15-20%. Это означает, что облигации сланцевых компаний потеряют нынешний уровень ВВВ, получат ВВВ-, то есть будут объявлены "мусорными", как следствие — банки США будут ограничены в выдаче им новых кредитов. В облигации "сланцевиков" основательно вложились инвестиционные фонды США — значит, у нас на глазах они тоже переходят в зону риска, именно это мы и наблюдаем в ходе торгов на американских фондовых биржах, котировки которых снижаются на рекордные значения. Минэнерго США, которое обязано излучать оптимизм, в январе уверенно заявляло, что в 2020 году объём добычи нефти достигнет величины в 13,2 млн. б/д. Сейчас риторика чуточку изменилась: "Да, конечно, 13,2 будет, но к концу 2020 года добыча снизится до прошлогодних показателей".
Где нефть, там и газ
Мало того. Вот сообщение агентства LNG Industry от 10 марта 2020 года:
"Цены на спотовый СПГ, поставляемый к терминалам Японии в минувшем феврале, упали до рекордно низких показателей из-за вспышки вирусной инфекции, избыточного предложения на рынке и наступившего тёплого сезона. В среднем цены на спотовый СПГ, доставленный к японским терминалам в минувшем феврале, упали до 3.40 долл. за млн БТЕ".
В данном случае даже нет смысла переводить эти данные в привычные доллары за тысячу кубометров: цена газа на национальной бирже США HenryHub сейчас колеблется в районе 2 долл. за миллион БТЕ, плюс доставка на завод по сжижению, плюс само сжижение, плюс фрахт танкеров-газовозов и транспортные расходы — конечная себестоимость СПГ, произведенного на территории США, основательно выскакивает за указанные 3,4 долл. Да, США подписали мировое соглашение с Китаем, по которому Пекин взял на себя обязательство закупать в Штатах энергетические ресурсы на сумму в 50 млрд долларов в год — так ведь COVID-19, непредвиденное обстоятельство непреодолимой силы. Стало быть, в сложной ситуации оказались не только сланцевые нефтяники, но и сланцевые газовики — и всё это валится на голову Трампа в предвыборный год. Недавно Джо Байден впервые обошёл его в президентской гонке. В ответ на вопрос, кто выиграет выборы, 48% респондентов назвали Байдена и только 45% — Трампа. Дело не в успехах кандидата от демократов — число уверенных в победе Байдена выросло всего на один процентный пункт. Но действующий президент потерял пять пунктов — из-за паники на рынках. А Трамп уже успел заявить, что его осенила новая идея — настала пора раздавать льготные кредиты сланцевым компаниям под государственные гарантии. "Отличная идея, Дональд!" — сказали суровые демократические мужики.
"Независимо от того, сколько нефтяных миллиардеров теряют деньги и просят помощи у президента Трампа, демократы Палаты представителей будут заботиться в первую очередь о реальных потребностях американского народа и защищать финансовую безопасность работающих семей", — заявил журналистам представитель Комитета по ассигнованиям Конгресса США Эван Холландер.
Образец демагогии высшего уровня, а реальный смысл сказанного очевиден: демократическое большинство Конгресса с удовольствием блокирует эту инициативу Трампа ради получения дополнительных "плюсов" в предвыборной гонке.
Заключение. Так держать!
На этом фоне спокойная уверенность руководителей России смотрится совсем иначе: премьер-министр, министр финансов, глава ЦБ друг за другом повторяют, что цены в районе 30 долл. за баррель мы способны выдерживать 5-6 лет без вреда бюджету и национальным проектам. И у нас нет объективных оснований не доверять словам российского руководства: запас прочности у нашей страны значительно выше, чем у сланцевиков США, компании Saudi Aramco и госбюджета КСА. Трамп может хоть по пять раз на дню рассказывать, как много выиграет американская экономика на дешёвом топливе, но от этого объёмы экспорта нефти и СПГ не вырастут, а ранее заявленные проекты по строительству новых СПГ-мощностей будут заморожены.
В 2019 году объём экспорта американского угля упал на 20% — это резко уменьшает шансы Трампа на то, что угольные компании в ноябре 2020 года окажут ему такую же поддержку, как в ноябре 2016-го. Банкротство нефтяных и газовых сланцевиков — та ещё перспектива, от которой Байден только ладошки потирать будет. В годину короновируса это даже полезно, но Байдену, а не Трампу. Есть ли выход? Безусловно. Звучит он пока фантастически, но его логичности это не отменяет: Штаты имеют возможность первыми предложить продолжение переговоров в рамках ОПЕК+, но уже со своим участием. "На троих", если отказаться от методов подковёрной борьбы и перейти к конструктивному диалогу, нефтяники России, Штатов и Саудовской Аравии контролировать мировой рынок вполне способны. А действуя, как прежде, врозь и друг против друга, можно только усугубить ситуацию, которая, как мы видим, уверенно рушит не только котировки нефти, но и прочие Dow Jones с Nasdaq. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Но это, конечно, всего лишь наша точка зрения, без претензий на истину в последней инстанции.
Фото: Александр Птицын. «Нефть Сибири» (1962)
