НЕБЛАГОПОЛУЧНО РАЗДЕЛЁННЫЕ.
“Говорят: в конце концов правда восторжествует, но это не правда.”
А. П. ЧЕХОВ.
Получается, до сегодняшнего дня всё только вызревало.
Разнузданно буйно наливалось свинцово-ядовитыми соками взаимоненависти. Узнаваемо горько попахивало варварской озлобленностью. Без стыда обнажалось. Извращённо блудило в чадящем горниле исторического безумия. Страшной силой логики, безжалостно распятой на крестах обескровленной праведности, оттягивало в бурный водоворот переживаемого кошмара, совсем недавно просчитано, - тысячи дней и ночей. Омерзительно и насквозь пропитавшихся, от этого никуда не деться - уже хроника сумасшедшего былого-пережитого, характерной палёной горечью разорвавшихся, в воздухе и на земле, бессчётного количества, понимай – а кто вообще их считал!?, мин и снарядов.
Несчётное количество оружия. С обеих сторон упорно дикого противостояния.
Отрезок времени, в многоголосом гомоне лживых, перекрикивающих один другого чревовещаний. О заветно грядущих райских кущах – длиною в будущую жизнь. Частью, не показалось, – уже отжившей своё, в новых, смертоубийственных измерениях военного времени. В котором судьбы людей исстрадавшегося Донбасса необратимо катапультировали в постыдно ветхое отрепье, в жалкие телесно-плотские черепки. Разбросанные на тысячах километров мирского бытия. Многие фрагменты живой кровоточащей плоти – никогда не срастутся. Так как, местами, оказались они глубоко втоптанными сапожищами безвестных вояк в черноту отторжения грубой и необузданной свирепости. Взаимопроникновеный обряд кровавого экзорцизма. Во имя исцеления заблудших душ?
В распоясано бушующей, жуткой драматической реальности современного раздора. Во всех степных закоулках да околицах былого многомиллионного, планомерно подготовленного к самоуничтожению, озверевшего людского содружества. Скандально-шумно превратившегося в свору буйных паяцев, одержимых сбывшейся, нашаманенной себе самим дурью быть непорочно свободными. Эх, и ты, Донбасс многострадальный…, грубым силком скатился в скорбную былину необъяснимо кровожадной и лютой вражды. И, как усиленно бодро вбивается это ежедневно в мозги, - не подлежащей прощению. Вопли проклятий, взахлёб, тысячами охрипших горл - несогласным.
Но прощения не будет. Уготован вердикт буйствующим. От правящего массами тугодумного невежества: хлебать вам всем, до конца дней ваших, бестолково-бездарных, мутную, как вода усыхающего озера в пустыне, бодягу из остро заточенного топора многолетней войны. Уже – по утвердившемуся всеми происходившими событиями, бесстрастному статистическому определению.
Пропущен смысл: кому же, всё-таки, подлежит быть прощенными? Как будто и нет у греха смертоубийственной ненависти прАва, как дарованной Небесами спасительной, щедро оплаченной продажными серебряниками и доступной любому желающему индульгенции, быть отпущенным восвояси. И…, как же заповеди святые? Со всеми потрохами сопутствующего им дискуссионного, по-театральному, ослепительно яркого лицедейства. Разыгрываемого, по законам развлекательного жанра, в нескольких, тоскливо бесконечных, по своей сути, действиях.
Сейчас – вершится вяло текучая стагнация второго акта Донбасской трагедии.
Миру это – безразлично. Но действо, противно медленно тлеющее на горемычной мякине безверия в смачно наобещанное, продолжается. Бравурно мощно оплодотворилось оно безумием стадно покорно ведомых. Ещё тогда!, во вступлении к позорному зрелищу. И очень напомнило своей бестолковой чугунной гремучестью предыкт к однажды пройденному. За ширмой монотонной приевшейся навязчивости. Прозвучит опять эта безладная, ни мажора тебе, ни минора, отмороженная тема, из уст медленно угасающего, отупевшего разума. Поканючит она опять, перед репризой-повтором сокращённого обобщения.
Чище, так видится, срамно пульсирующая, в строгой протяженности времятворния, действенность не станет. А как, по-другому? Если те, кто успешно актёрствуют в теперешней данности, по уши погрязли в отходах собственноручного грязетворения.
Теперь – это нормальное состояние ежедневного времяубиения.
А подмостки, живо и нервно-истошно разыгрываемой, всё никак не кончаемой летописи случившегося Донбасского Содома и Гоморры, остаются неизменными. Декорации к ним – обуглились константной дрожью беды. Почернели так, что размылись контуры её исчисления. От дотошной, хоть волком вой, скудности однообразно осточертевшего сюжета. Скрипучим треском, всё никак не могущим быть смазанным елеем забытья, переполненного оглушительным гулом миллионно-человеческих голосов. Один после другого, а то, бывает, и в жуткий унисон, вопящих о своих душевных страхах быть заживо погребёнными. Под опустошённостью безверия. Или неверия. Ни во что.
«Вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, людей, тяжёл он весьма».
Да и люди стали другими. Раздражённо недоверчивыми. Опасливо настороженными. Затаённо притихшими. Скептически равнодушными к оглушающим фанфарам показного заздравия. А как по-другому? Когда тесно и грязно извращённо скучилось человеческое стадо никчемное, оказалось согнанным в одном загоне. И тяжёлый занавес разъединения, под молотом многодневного набата и перед многочисленными глазами без слёз, за ним наблюдающих, ещё глубже погряз в темноте удушливой безнадёжной хмарности. Отзовись тот, кто отважится называть её мимолётной оплошностью!
Давно уже она – гнетущая и жестокая, по осмыслению своего величайше библейского значения, историческая данность. Как печать Каина, первое проклятие, мощнейший магический символ сознательной сделки с дьявольщиной. Что не даёт возможности считать себя полноценным человеком. Отторгнутым от своего семейного гнезда. И блуждающим, не сорок дней и ночей, по пустыне Земного кошмара. А бесконечную безвременную Вечность.
И, оттого, что никак не желает неметь неминуемо удаляющееся в прошлое начало печального сказания, смысл его не меняется: ТРАГЕДИЯ.
…
- Ну и как тебе новость? – Голосом насмешливой издёвки задал мне вопрос знакомый, намеренно замешкавшийся у входа в магазин. Из которого я выходила.
- Ты о чём? Опять о превратностях нашей жизни? – Я уже привычно хорошо знала о его собирательной увлечённости особенностями нашего Донецкого бытия. И меня эта, его закисленная оскомина, с тайным, что есть – напоказ - смыслом душевного бунтарства, всегда раздражала. Надоело мне ему доказывать, как глубоко безразличны мне стали все новости. О нашем бытии. О нашем прошлом, полинявшем в мясорубке настоящего. Да и оно получилось какое-то вялоцветное, в тонАх хаотичного беспросветного ненастья. По инерции злого рока, переходящей в момент будущности.
- Не-е-ет. Ты послушай, тебе это надо знать. – И мужчина, заговорщически, шёпотом напел мотив Высоцкого: - Мой друг уехал в Магадан. Снимите шляпы, снимите шляпы. Уехал сам, уехал сам. Не по этапу, не по этапу… Как тебе мотивчик? А? – Широко открытые глаза меня вопрошавшего горели азартом игрока, в предвкушении мгновения, когда вот-вот обрушится на него долго ожидаемая удача баснословного выигрыша.
- Помнится такое. Как же… Если друг оказался вдруг…
- Хорошо помнится или местами? – Мой знакомый посерьёзнел.
- Да говори, в чём смысл…? Про Магадан-то… А то… И не друг и не враг...? А так... - Я, с непониманием происходившего, но, благословенная свято чтимым мною Владимиром Семёновичем, насторожилась.
- А в том, что нами, как будылями здесь никчемными, предлагается восполнить демографическую дыру, в Магаданском крае? Помнишь, где он находится?
- Ну что ты несёшь? – Я рассмеялась. - Это что, твоё новое дежавю? – Но сумку свою, с продуктами, уже поставила на поребрик магазинной цветочной клумбы. Знала, начинался долгий разговор, со старым знакомым. О смысле нашей бестолковой жизни. О путях преодоления этой бестолковости. Ежедневно истощавшей, как прожорливый яблочный червь, мозги. И о том, что уже все мы здесь стали друг другу и неблизкими, и неласковыми.
- Да ты не суетись, вникай в суть явлений. Сам читал: Колыма ждёт!
- Где читал? В интернете?
- В интернете. На сайте новости Донбасса.
- Может, развод какой? – Посерьёзнела и я. По памяти вспоминая карту Бывшего Советского Союза. На которой Магаданский край рассматривался как дальняя окраина страны. – Ну, и в чём смысл? Рассказывай, что знаешь.
- А в том, что я не сомневаюсь, и ты не сомневайся. Раз такая информация появилась, значит, разобраться в этом надо.
- Слушай… Ну зачем оно мне надо… Невозможно дышать от всей этой грязи. Задолбали… - Я подняла свою сумку и сострадательно сморщилась. Давая понять, что разговор наш окончен.
- А знай затем, что ты же сама говорила о безнадёге, Донецкой… Армагеддон в степи Донецкой… Читал… И про девчону твою, из пошлой ресторанной благотворительности, и про пацана, что пошёл в армию, и про всех наших, перетёртых в мыльный порошок… Разъехавшихся, разбежавшихся… По странам и по континентам. Догадался. Что не близким.
- И про крыс. – Добавила я ядовито. – Что бегут с тонущего корабля. И первыми возвращаются, когда требуха его трюмов опять набита до верху жрачкой.
- И про крыс. Да. Но про Калыму ты поизучай. – Знакомый, человек из толпы моего окружения, сделал характерный жест, которым мужчины уважительно снимают с головы шляпы. – Ну, давай!
- Давай! – Мы обменялись прощальными, по-Донецки, словами.
Несколько слов моего дальнейшего повествования отделили ту запомнившуюся памятную встречу от того мгновения, когда, действительно, без труда, удалось мне выудить из густо проросших новостями виртуальных заводей ошеломительную новость. Касающейся всей Донбасской человеческой скученности.
ДОСЛОВНО. В сообщении из Магадана отмечается, что в связи с тяжелой социально-экономической ситуацией в Донбассе, нужно открыть в регионе представительство для популяризации переезда местных жителей в солнечный Магадан.
Самое слабое место в планах России по освоению края – отрицательная демография.
Региональное отделение Партии "За Правду" считает целесообразным открыть в республиках Донбасса представительства Магаданской области с целью популяризации программ трудоустройства и переселения.
“В связи с вооруженным конфликтом и неблагоприятной мировой экономической конъюнктурой экономика Донбасса находится в стагнации, что сопровождается высокой безработицей и низким уровнем заработных плат. Значительная часть населения Донбасса работает вахтовым методом либо же эмигрирует в Россию и Европу. Мы считаем целесообразным открыть в республиках Донбасса представительства Магаданской области с целью популяризации программ трудоустройства и переселения.
Мы предлагаем инициировать разработку региональной программы по мотивации переселения жителей Донбасса в Магаданскую область. Донбасс – развитый промышленный регион с высокой плотностью населения. В связи с вооруженным конфликтом и неблагоприятной мировой экономической конъюнктурой экономика Донбасса находится в стагнации, что сопровождается высокой безработицей и низким уровнем заработных плат.
Повторяю из первоисточника: Значительная часть населения Донбасса работает вахтовым методом либо же эмигрирует в Россию и Европу. Мы считаем целесообразным открыть в республиках Донбасса представительства Магаданской области с целью популяризации программ трудоустройства и переселения.” ----------------- сказано в сообщении.
Ну что сказать? Про Магадан. Приунылось чрезвычайно. Как будто, только сейчас заметилось, как нестерпимо отвратительно пойло, в мышеловке с бесплатным сыром.
И мгновенно вспомнилось, как пришлось, не без ярого любопытства, прочитать перед войной, в одной из местных газет, намётки реально существовавшего фантасмагорического плана о будущности Донбасса.
Год -2014. Обоснованно чёткое резюмирование постулата о завершении полнейшего развала морали. Под лавинами мрака, идущими одна за другой. Скопища зла уже не казались виртуальными. Когда прочитала: на Донбассе не нужны большие города – Донецк тогда, перед войной, был немного не полным миллионником.
Нужны поселения. С населением – не более 150 000 жителей. Этого, по программе заморского оракула-вещателя, будет достаточно, чтобы обслуживать остатки былой роскоши. То бишь, уже тогда - многокилометровой, полуразрушенной промышленной зоны. Отдышала она своё, на ладан. Оставалось её только добить, раздолбать окончательно. И утихомирить остатки менеджментом, непременно, заокеанским. И, потому, как увещевалось, высокопрофессиональным.
И доходчиво объяснялось, что переселять уйму голодного безработного народа – дело затратное. Потому, уже тогда появились свои, из местных, говоруны, защебетавшие о “преимуществах” добычи сланцевого газа на Донбассе. До сих пор не замазаны на фасадах многих Донецких домов надписи: СЛАНЦЕВЫЙ ГАЗ УБЪЕТ ДОНБАСС!!!
И уже тогда озвученная идея его о его добыче скоростным методом, успешно внедрялась, как говорится, в жизнь.
Но, так исторически сложилось, до сланцевого газа дело не дошло. А окончательный развал региона кошмарно-военной реальностью сопроводился затоплением угольных шахт. В скорой перспективе: Донбасс представляет собой огромно масштабную мину замедленного действия. Заражённая всеми возможными отходами, то есть, адская вода из таких шахт, в избытке насыщенная серой, медью, железом, будет подниматься до уровня сбоек и, в конце концов, смешается в одно целое, на уровнях водосбора Северского Донца, Кальмиуса и резервных источников питьевой воды. Основная угроза для региона ‒ потеря резервных источников питьевой воды. А это означает потерю работы в моногородах вокруг шахт, потерю инфраструктуры, потерю самих городов. Со всем сопутствующим содержанием.
…Будущее, либо – правда, либо – всё “хорошо”, здесь – осуществилось. Уже сейчас. Донбасс - это города призраки. Населённые стариками. Молодёжь, ПРИВЕТ, МАГАДАН!, давно их покинула. Успешно проворные шелудивые барбоски, бывшие Донецкие, давно и толково, со знанием дела, осваивают берег Крымский, ласково обетованный тамошним солнцем.
А? Э… Так-то, дружок.
В этом-то всё и дело.
Что на седьмом году Донбасского братоубийственного противостояния пришло страшное прозрение: А КАМО ГРЯДЕШИ?
С уважением, Людмила Марава. ДОНЕЦК!!!
P.S. На снимке – призрак Горловской шахты имени Никиты Изотова.
1 января 2012 года на шахте остановлен водоотлив. После закрытия угледобывающего предприятия в 1997 году.
