Ни морошки моченой не просил, ни ухи,
Но зато Шахаду сформулировать смог.
Тяжело ты, пожатье чекистской руки,
Вот дозиметром меряют лондонский смог.
На британской земле мусульманский обряд
Над российским конвойником беглым,
И не в цинковый даже, а в свинцовый бушлат
Обряжают лимонное тело.
Над его головой не читают псалтырь,
Только плачут Гольдфарб и Ванесса Редгрейв
Муэдзин свою песню поет, не снегирь
Да и вовсе не водится там снегирей.
А на кладбище тесном — сплошной Пакистан:
Саркофаг, а не крест на могиле,
Чтобы Лондон Чернобылем новым не стал,
Даже труп обмывать запретили.
И, смотря на весь этот мультикультурализм,
Где слились все народы, традиции, веры,
Я подумал, что есть наша жизнь?
И понял она есть химера.
Ты ж воронежский парень, пошедший в менты,
К всемогущей Конторе в сыночки,
Ты такой же как все, ради лишней звезды,
Отбивавший подследственным почки.
Нам сейчас даже трудно представить себе
Ожидала какая карьера.
В сверхдержаве, сидящей верхом на трубе.
Молодца-ФСБ-офицера.
Как Наташа Ростова на первый свой бал
Ты стремился ворваться скорее,
Но Господь испытанье тебе ниспослал
В виде миллиардера еврея.
Словно Фаусту дьявол, тебе, день за днем,
Он лапшу свою вешал на уши.
Интересно, успел ты подумать о нем,
Поглощая последнее суши?
Подполковник! Ты вел себя как гимназист,
Когда шел не своими ногами
На волшебный, заманчивый дудочки свист.
Крысолова из города Гаммельн.
Самолет прилетел, ты выходишь на трап
А внизу тебе рукоплескают
Березовский, загадочно-мутный Гольдфарб
И артист, понимаешь, Закаев.
Александр, дорогой, как тебя развели,
Посулили златые ведь горы,
А когда улетел ты с родимой земли,
Так к Закаеву взяли в шоферы.
Так играет людьми беспощадно судьба,
А реальна лишь честь офицера,
Наша Родина и нефтяная труба,
Остальное же все – химера.
Литвиненко сейчас не лежал бы, как пес,
Изотопом каким-то убитый.
Если бы принимал те доклады всерьез,
Что читали в Москве замполиты.
Что сказать вам о жизни? Что о жизни сказать?!
Пока глотку не сжег мне полоний
Из нее не устану я громко орать
Не водитесь с евреями, гои!
