Бурное послевоенное развитие ракетостроения в СССР позволило в 1959 году принять советскую пилотируемую межпланетную программу. В ОКБ-1 под руководством Сергея Павловича Королёва разрабатывались ракеты "Восток" и Н1 (массой 280 и 2800 тонн соответственно). В головном проектном отделе ОКБ-1 Михаила Клавдиевича Тихонравова одновременно разрабатывались корабли "Восток" для полётов на околоземных орбитах и ТМК (тяжёлый межпланетный корабль) для полётов в межпланетном пространстве. Подумал Королёв и о том, кто полетит в космос. Будучи смолоду великолепным пилотом, он, конечно, остановил свой выбор на лётчиках-истребителях. Из трёх тысяч кандидатов к апрелю 1960 года были отобраны 20 человек, из них сформировали отряд – группу ВВС № 1. К апрелю 1961 года к полёту были готовы 6 человек.
Тем, кто выбирал Гагарина, думаю, было легко. Он выделялся. Мне запомнились два эпизода. К каждому новому году мы выпускали в отделе красочную стенгазету, где были карикатуры. Я был редактором. На газете к новому 1963 году был нарисован красивый парусник в межпланетном пространстве, поскольку летом этого года межведомственная комиссия одобрила наш проект экспедиции на Марс, и парусник символизировал межпланетный корабль, на нём были изображены наиболее значимые события года. Выглянув в коридор, я увидел Гагарина. Он приехал и ждал Михаила Клавдиевича, чтобы поздравить его с Новым годом. Я пригласил его в комнату, где делали газету, и попросил прямо на парусе написать новогоднее пожелание отделу. Он, взяв ручку и ни на секунду не задумавшись, написал не просто «поздравляю», а 12–15 строчек убористого аккуратного текста. Прочитав, я поразился – насколько текст красив и содержателен, хотя и был написан на одном дыхании. Пожелания я не запомнил, зато хорошо помню, что тогда я оценил интеллект этого военного лётчика.
И ещё эпизод, который характеризует его уже с другой стороны. На нашей базе под Феодосией летом 1967 года наш созданный в мае 1966 года отряд космонавтов ОКБ-1 совместно с космонавтами – военными лётчиками участвовал в морских испытаниях на спускаемом аппарате корабля "Союз". Несколько позже к нам присоединился Юрий Гагарин, вернувшийся из поездки в Чехословакию. Он привёз подаренный ему там буксир для воднолыжников в виде катера размером в метр, в середине которого был миниатюрный подвесной мотор. Сзади две двухметровые оглобли, держась за которые, можно управлять буксиром. У наших ребят эта забава не вызвала интереса, Юра даже несколько огорчился, а мне она понравилась. Гагарин детально пояснил, как управлять буксировщиком и как управлять телом. Я был подготовленным спортсменом (чемпион Москвы в прыжках с шестом 1959 года), и меня удивило то, как доходчиво он объяснял, и я понимал, что он хорошо чувствует движения своего тела и главное – умеет их описать, а это, кстати сказать, не всегда могут даже наши спортивные тренеры. В перерывах между испытаниями мы с ним гоняли по морю на водных лыжах.
К 1963 году наши проработки по межпланетному кораблю показали, что при подготовке его к полёту и в самом полёте квалификации лётчиков-истребителей может оказаться недостаточно, да и по здоровью для длительных полётов больше подошли бы подводники. Обсуждения этой темы привели к тому, что Сергей Павлович пересмотрел своё отношение к участникам длительных полётов и выбрал инженеров. В том же году по его инициативе был создан Институт медико-биологических проблем (ИМБП) для решения следующих задач: создать систему жизнеобеспечения для межпланетных полётов, отбирать и готовить из инженеров космонавтов для межпланетной программы. Сергей Павлович собрал в кабинете Тихонравова 60 инженеров со стажем работы не менее трёх лет и побеседовал с каждым.
В конце 1964 года Королёв договорился с руководством ИМБП о начале отбора, а в начале 1965 года я получил от него указание поехать в ИМБП и определить порядок обследования наших специалистов. Первый отряд космонавтов-испытателей, создававшийся по замыслу Королёва под межпланетную программу, появился в ОКБ-1 в мае 1966 года уже после его кончины. Организации ВВС, занимавшиеся ранее отбором и подготовкой космонавтов, приняли это в штыки. При Королёве Тихонравов в моём присутствии отобрал 15 специалистов ОКБ-1 без учёта состояния их здоровья. Из 14 человек, направленных на обследование с 1964 по начало 1967 года, медиками были допущены к подготовке в ЦПК девять человек, из них в космос слетали восемь. А после Королёва с весны 1967 года до конца 1968 года в ИМБП поступило около 300 наших специалистов, из которых были отобраны всего пятеро, а пропущен медиками ЦПК и участвовал в полётах лишь один – Виктор Пацаев. Думаю, комментарии не нужны.
Мне довелось по поручению Сергея Павловича заниматься организацией отряда в ОКБ-1. Он не представлял себе, что космонавты после полёта не будут возвращаться к прежней работе, а переселятся в ЦПК.
Но кто-то придумал ликвидировать отряд в РКК "Энергия" и набирать в отряд космонавтов ЦПК желающих едва ли не с улицы.
Очень печально сознавать, что к 60-летнему юбилею первого полёта человека в космос российская космонавтика ничем порадовать не может, а от советской нам остались ракета и корабль "Союз", да имя первого космонавта Юрия Гагарина. Титанический труд сотен тысяч специалистов – инженеров, рабочих, строителей, военных, руководителей всех уровней, – обеспечивший нашу былую ракетно-космическую мощь, со временем забывается. Хотелось бы, чтобы не был предан забвению инженерный подвиг главных авторов – Королёва, Мишина, Тихонравова и других, наверное, в душе мечтавших также подняться в космос. Досадно, что наши корабли не бороздят межпланетные трассы, а наши космонавты фактически работают таксистами и сантехниками на американской станции МКС. Не пора ли вернуться к межпланетным замыслам Циолковского и Королёва, а отряд космонавтов вернуть в РКК "Энергия"?
На фото: Первый отряд космонавтов-испытателей ОКБ-1 на парашютных прыжках. Аэродром под Серпуховым, лето 1966 г. Слева направо: Олег Макаров, Геннадий Долгополов, Валерий Кубасов, Георгий Гречко, Алексей Елисеев, Владимир Бугров, Владислав Волков, Сергей Анохин
