Премьер-министр России и кандидат в президенты Владимир Путин выступил с предложением сформировать список из 100 книг, которые будут обязательными к прочтению для выпускников школ и определят отечественный национальный «культурный канон».
Думаю, Владимир Путин, проговорившись в своей статье по национальному вопросу о сотне лучших книг для школьников и студентов, даже сам не сообразил, какую важную проблему он затронул. Не случайно именно вокруг этого пустякового предложения разгорелась дискуссия в газетах. Появились десятки статей. Подумаешь, какая-то книжная программка для школьников. Она и сейчас существует. Извлеки из всех учебников и пособий все разбираемые произведения — и получишь ту самую искомую сотню. Никто бы и волноваться не стал. Да у каждого книжного крупного издательства найдётся своя сотня. Обычная пиар-акция? Не согласен. Даже если автор текста сочинил её походя, списав с американского школьного пособия, она пришлась как нельзя к месту и ко времени.
Привязанная — случайно или с умыслом — к статье по национальному вопросу, эта мысль о сотне лучших книг для молодежи, той сотне, которую обязательно должен прочитать каждый человек в России, взятая на вооружение русскими мыслителями, критиками, педагогами и писателями, преобразуется в важнейший для нашего сознания русский национальный канон. Становится культурным кодом России.
Есть исламский литературный и культурный канон, есть еврейский, повторенный в сотнях еврейских словарей и энциклопедий, есть американский, о котором и говорил наш будущий президент (у кого же еще копировать культурную программу?!), есть английский, испанский, немецкий....
В том или ином виде сотни лет существовал (еще до открытия Америки) и русский национальный литературный канон. Но наши проамериканские премьер-министры и президенты о нём, видимо, и не слышали. Всё равно им спасибо за услышанную где-то на американских курсах по ликбезу мысль. Теперь уже и чиновникам не отвертеться, думаю, десятки вариантов этих национальных русских канонов появятся в газетах и журналах в самое ближайшее время.
Может, я и предчувствовал эту проницательную путинскую мысль, когда уже два года назад издал книгу о сотне лучших писателей России ХХ века? Впрочем, говорю с иронией. И приводить сейчас некую свою сотню книг не собираюсь. Хотя был бы рад, если газета «Завтра» занялась бы созданием своего русского литературного национального канона из ста книг за всю историю России. Наши мудрецы и наши простаки, наши старейшины и наши подростки могли бы предложить свои версии. Из их вариантов мы бы в редакции выстроили свой национальный русский канон.
Но из чего исходить? Во-первых, это должна быть сотня именно русских книг, написанных нашими лучшими русскими, а не российскими, писателями и поэтами, мыслителями и критиками. Ни Гомер, ни Данте, ни Байрон, ни даже «Библия» в этот русский канон не помещаются. Мы поклоняемся и чтим эти великие книги, может быть — это высшие достижения человечества, но попробуем понять, чего же мы сами по себе стоим?! «Библия» — наша священная книга, но чего уж сами насочиняли, за то и будем держаться. Говоря о русскости книг, я не собираюсь учинять расовый погром, и мордвин протопоп Аввакум, думаю, с неизбежностью вошел бы в сотню русских книг, и украинец Гоголь, может быть, и еврей Борис Пастернак... И всё-таки, я бы говорил не о российском национальном каноне, а о русском. Что бы ни писали, и справедливо, о нашем интернационализме или нашей всечеловечности, оставим великие ценности других народов этим народам.
Думаю, наши мусульмане и наши буддисты свято чтут свои литературные ценности, но надо в России обязательно иметь и наш русский литературный канон книг, оказавших и духовное, и нравственное, и культурное, и патриотическое влияние на всю историю государства русского за тысячи лет его существования. Начиная с русских былин и «Слова о полку Игореве», заканчивая «Тихим Доном» и «Привычным делом».
Я бы остановил такой национальный русский канон на лучших книгах о Великой Отечественной войне и о конце русской деревни. Ибо им заканчивается и тысячелетний лад жизни русского народа. Дай Бог, нам еще тысячи лет, но это уже будет иной русский уклад, иной лад, и иной культурный код. Да и каких-то 50 лет чересчур короткий срок для определения истинной ценности той или иной книги. Не стал бы я обильно разбавлять этот национальный канон книгами по истории и философскими трудами, ибо тогда и канон будет иной — исторический или философский. Только те книги, историков ли, политиков, государей русских, которые оказали влияние на всю нашу литературу, и являются литературными шедеврами, я бы включил в такой культурный код русской нации. Конечно, не так важно, где писались книги, хотя бы и за рубежом, от Гоголя до Тургенева, от Герцена до Солженицына, если это весомый вклад в русскую литературу, в наше национальное сознание, в развитие нашей русской нации, он обязательно должен быть отмечен в национальном литературном каноне. Стоит ли включать в список книги бунтарей и раскольников? Но русская литература, как и сам русский народ, изначально были бунтарскими, тогда уж и сам русский народ надо перечеркнуть, заменить для начальства более послушным и исполнительным. Тут всё определяет, на мой взгляд, художественная ценность книги.
Кто же те путинские «культурные авторитеты», кто бы взялся определить законченность и цельность такого списка? Думаю, они должны быть «солью земли русской», то есть, непременно русскими культурными авторитетами. Пусть для кого-то это попахивает расизмом, но, как писал Павел Коган: «И пусть я покажусь им узким, И их всесветность оскорблю, Я — патриот. Я воздух русский, Я землю русскую люблю...» Не собираюсь считать кровяные проценты, но самые уважаемые и высокоталантливые и нравственные инородцы наши , при всём желании будут указывать иные предпочтения, может быть, более качественные и художественно ёмкие, но не являющиеся именно что — национальным русским каноном. Может быть, потом, позже, и стоит создать национальный российский канон, но обязательно, уже имея на руках национальный русский канон. Или мы себя не уважаем и презираем? Или Путин — не русский человек? Вряд ли немка Меркель стыдится своих корней и своих немецких литературных ценностей. Об англичанах и говорить нечего, нам давно пора поучиться у них. Четкое отделение великой англоязычной литературы от великой английской. И английский национальный канон, думаю, индусы или пакистанцы, и даже ирландцы, составлять не будут. У них свои культурные коды. Как бы Джеймс Джойс ни воевал со своими ирландскими политическими и литературными лидерами, но он воспел Дублин, а не Лондон или Париж. Есть и общеевропейский западный литературный канон, говоря откровенно, как бы литературный цивилизационный канон белого человека. И не вижу в этом ничего дурного. Нет там русских книг, так и мы, на самом деле, не вписываемся в западный канон. Вот и наш национальный канон, наш культурный код русской нации должны определить те «культурные авторитеты», которые всецело принадлежат русской нации и русской культуре. Культурный код, составленный моими любимыми поэтами и прозаиками Пастернаком или Бродским, Айтматовым или Сулейменовым, Гамзатовым или Абашидзе, не был бы русским культурным кодом.
Да, в этот национальный канон не попадут какие-нибудь вызывающие лишний шум книги, но и выпадение, авангардистское, или эпатажное, или еретическое из русского канона тоже идет на пользу и самому канону, и этим выпадающим из канона книгам. Канон нужен даже для того, чтобы от него отталкиваться, для того, чтобы его преодолевать. По сути, русский национальный канон — это часть национальной идеи, так и не сформулированной в головах наших политических лидеров. Национальный канон может со временем меняться, уточняться, расширяться. Не страшно даже то, что придворные русофобствующие идеологи обязательно утвердят свой жуткий и отвратительный список, увязанный с пожеланиями самого Путина и вдобавок к нему какого-нибудь Швыдкого или Чубайса, где «Война и мир» Льва Толстого будет соседствовать с «Золотым теленком» или «Одесскими рассказами» Бабеля. А Достоевскому и Лермонтову места не найдется. Скорее, такой придворный антирусский канон лишь укрепит весомость русского национального канона. И я признаю его абсолютно назревшую и необходимую жизненную важность. Если списки канона, к примеру, Союза писателей России, газет «Завтра» и «День литературы», «Литературной газеты», Литературного института, Института мировой литературы, Пушкинского дома, Ясной Поляны, Михайловского, Тархан, соединятся с личностными списками Валентина Распутина, Юрия Бондарева, Василия Белова, Глеба Горбовского, Владимира Личутина, Юрия Мамлеева, в результате мы получим в достаточной мере объективный список национального литературного русского канона начала третьего тысячелетия.
