Найти баланс между сохранением экономического потенциала и здоровьем населения — задача не из простых, особенно в нынешних условиях. А в некоторых российских регионах, по ряду причин, она особенно сложна. Но факт остаётся фактом: нынешняя ситуация имеет не только демографические и социально-экономические, но также и политические последствия, которым будет свойственен кумулятивный эффект, то есть они будут накапливаться. Разумеется, "наверху" прекрасно понимают, что огромные массы людей, выбитых из привычного ритма жизни, оставшихся без привычного дела и привычных доходов, — это такое "социальное горючее", которое при неверном обращении с ним может, что называется, полыхнуть, а значит, для принятого решения есть чрезвычайно веские основания. Прежде всего, конечно, эпидемиологические.
COVID-19 — это не какая-то присущая только нашей стране проблема. Как говорится, есть богатый зарубежный опыт. Весьма разнообразный, кстати. Один — в Китае, другой — в Италии, третий — в США, и так далее. Есть, с чем сравнивать. Пока что по всему миру общее число заболевших превысило миллион, а число летальных исходов — 50 тысяч человек. Вроде бы, не так-то и много, но процесс пока — на участке экспоненциального роста. В том числе — и внутри России, где количество заболевших 7 апреля впервые превысило отметку в 1000 человек. Если всё пустить на "самотёк", не принимая никаких мер, то даже при 60%-ной заболеваемости и 2% летальных исходов, вследствие коронавирусной инфекции уйдёт из жизни около 1,8 млн. наших сограждан (для понимания ситуации — в 2019 году в РФ было зафиксировано как раз 1,8 млн. смертей), то есть смертность могла бы вырасти примерно вдвое.
Если же задуматься о такой стороне путинского решения, как финансовая "цена вопроса", то она достаточно велика. Тем более, что в случае нерабочего режима на всю запланированную длительность пауза "уходит" за майские праздники, то есть составит минимум шесть с половиной недель, из них начально "рабочих" — пять. А в году их у нас — 48. Даже если принять, что реальный экономический минус будет не 100%, а 50% (с учётом негативного кумулятивного эффекта по технологическим цепочкам), то, исходя из объявленного Росстатом уточнённого объёма отечественного ВВП 2019 года в 110,6 трлн. рублей, получим цифру прямых убытков в 5,7-6 трлн. рублей. Условно говоря, одна спасённая жизнь будет стоить около 3 миллионов рублей. Хотя нет, не так — ведь все мы знаем, что жизнь человеческая бесценна, поскольку другой ни у кого уже не будет…
Поэтому хотя деньги более чем серьёзные, но для России как государства, в её нынешнем состоянии, далеко не катастрофические. Есть Фонд национального благосостояния, где на 1 марта 2020 года было саккумулировано почти 8,5 трлн. рублей, есть золотовалютные резервы Центробанка, есть неиспользованные остатки предыдущих бюджетных периодов, достигающие, согласно расчётам Михаила Делягина, уже 13 трлн. рублей. Так что денег, по идее, должно хватить, и даже с запасом. А наверстать упущенное за время вынужденного простоя мы ещё успеем. И такое решение Путина — да ещё в условиях падения цен на энергетические углеводороды по всему миру — является, по сути, открытой демонстрацией силы для всех внешнеполитических партнёров и вероятных внутриполитических оппонентов Кремля (а в том, что такие существуют и обладают немалыми ресурсами, сомневаться не приходится — как и в том, что у них налажены необходимые контакты и каналы связи с зарубежными "партнёрами").
Более того, объявленная российским президентом передача ответственности за введение тех или иных противоэпидемических мер на уровень регионов вовсе не означает самоустранения федерального Центра — скорее, наоборот. И череда отставок глав субъектов Федерации сразу после путинского обращения лишний раз подтверждает этот факт. Точно так же, как "антикоррупционные" чистки в рядах силовых структур. Кроме того, в условиях "массовой самоизоляции" полностью исключаются какие-либо протестные акции, особенно — массовые, не говоря уже о многочисленных иных "плюсах" для "властной вертикали".
С этой точки зрения высказывание Путина о том, что "главное — работать на опережение" не являются ни пустой метафорой, ни ошибкой. Вряд ли имелась в виду работа на опережение собственно коронавирусной инфекции, распространение которой, конечно, можно и нужно замедлить, но нельзя опередить. У этой фразы явно был какой-то иной, свой и, скорее всего, весьма конкретный адресат. Какой именно — это должно проясниться в ближайшие недели или, может быть, даже дни.
