"ЗАВТРА". Вячеслав Вячеславович! Наша беседа приурочена к вашему 60-летию. Совсем недавно это была такая юбилейная дата, когда человека всячески поздравляли, восхваляли, благодарили за службу и труды — но, как правило, провожали на пенсию, на "заслуженный отдых", переводили в разряд ветеранов, "патриархов", в общем, отстраняли от активной деятельности. Слава Богу, на людей творческих профессий, писателей в том числе, это социальное правило не распространялось или распространялось в меньшей степени. Вы себя юбиляром-ветераном чувствуете?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Некогда! Да и пенсионная реформа подоспела ко времени…
"ЗАВТРА". Тогда начнём с традиционного рассказа о жизненном пути. Он ведь у каждого человека уникален и неповторим. Что важного, интересного, незабываемого случилось на вашем?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Конечно, все мы родом из детства. А детство моё прошло в Магадане, куда родители поехали работать из Москвы, где я родился. Отец был корректором в местном книжном издательстве, а мать — медсестрой.
"ЗАВТРА". Магадан — можно сказать, одна из центральных для советской культуры локаций, через которую прошли десятки, если не сотни тысяч осуждённых, в том числе — по политическим, "антисоветским" статьям Уголовного кодекса.
Вячеслав ОГРЫЗКО. Да, и многие из этих людей после отбытого ими срока наказания осели в Магадане, во многом сформировали особую и очень высокую культуру этого города, который, к тому же, стал и центром культурной жизни для целого ряда коренных народов Севера и Дальнего Востока. В наш дом, поскольку отец, повторяю, работал корректором в издательстве, постоянно приходили люди, чьи книги он готовил к выходу в свет: писатели, учёные, деятели культуры и искусства, журналисты. В этой атмосфере я рос, она сильно повлияла на меня.
"ЗАВТРА". Учились вы хорошо?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Хорошо. И когда заканчивал школу, мнения родителей разделились. Мама хотела, чтобы я стал врачом. Отец же, который считал, что будущее — за точными науками, а поскольку наша квартира в Москве была рядом с Московским инженерно-физическим институтом (МИФИ), видел меня физиком. А меня к тому времени больше всего интересовала история, в меньшей степени — литература, и против журналистики я тоже не возражал. А к нам в школу как раз приехала агитатор из Владивостока, из Дальневосточного госуниверситета, с факультета журналистики, рассказывала об этой профессии и в пример ставила, в частности, Владимира Сунгоркина, который тогда как раз закончил журфак ДВГУ и сразу стал собкором "Комсомольской правды" по Дальнему Востоку и зоне строительства Байкало-Амурской магистрали. В общем, я решил поступать именно туда. А тогда, чтобы выехать из Магадана, нужно было заранее заказывать билеты на самолёт или теплоход, отмечаться в очереди — в общем, целая процедура… Родители, когда об этом узнали, сказали: "Никакого Владивостока! Возвращайся в Москву — за тобой "бронь" на квартиру, прописывайся там и поступай, куда захочешь!"
"ЗАВТРА". Убедили?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Убедили. Так я в свои 17 лет оказался в Москве и подал документы на исторический факультет МГПИ. Но слишком понадеялся на магаданские знания, целыми днями пропадал на пляжах, и в результате не добрал полбалла для поступления. И только потому, что у нас тогда был очень сильный состав абитуриентов, а у "вечерников" — наоборот, очень слабый, начальство приняло решение создать дополнительную группу для москвичей на вечернем факультете. Я это предложение принял, но надо было устроиться на работу и принести оттуда справку. Пошёл в МИФИ, который, повторяю, был по соседству. И меня взяли туда библиотекарем. Но это было режимное учреждение, так что мне справку дали, а к работе допустили только месяца через три, когда закончилась проверка. А всё это время мне надо было чем-то заниматься, и я стал везде тыкаться. И попал в пионерский штаб Кировского района Москвы. То, что я там увидел, настолько меня поразило, что я даже задумался: а не совершил ли я жизненную ошибку, не пойти ли мне поработать в школу пионервожатым? Но мне и в райкоме ВЛКСМ, где тогда сидели девушки под сорок лет, и затем в горкоме, где сидели девушки под пятьдесят, достаточно быстро разъяснили, что пионерские штабы — это для "небожителей". А потому никто риски, связанные с попыткой переноса методов и опыта работы этих штабов в обычные школы, где совсем другая ситуация и совсем другие задачи, брать на себя не будет… Параллельно начал писать заметки на разные темы, которые носил, в том числе, и сюда, в "Литературную Россию", где сотрудником отдела писем работал Владимир Григорьевич Бондаренко, я с ним тогда и познакомился.
"ЗАВТРА". А через год подошёл призывной возраст, и вы отправились служить в ряды Советской Армии?
Вячеслав ОГРЫЗКО. А как же? Самое смешное, что из Москвы я попал в Хабаровск. Где меня после "учебки" сразу назначили инструктором политотдела Дальневосточного военного округа по комсомольской работе.
"ЗАВТРА". Не очень-то стандартный вариант, честно говоря. Значит, "анкета" позволяла?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Наверное. Я её, во всяком случае, не видел. Но этой страницей своей биографии, можно сказать, горжусь. Не столько потому, что объездил тогда многие части ДВО и набрался уникального жизненного опыта, сколько потому, что реально помогал солдатам в прохождении службы. Санитарно-бытовые условия, честно говоря, нередко оставляли желать лучшего, а я же везде влезал: и в казармы, и в столовки, и в банно-прачечные дела, — короче, во всё. Потому что, какая может быть комсомольская работа, если солдат голодный, грязный, в непригодном обмундировании, и так далее? В общем, стал "тем самым сержантом", о приезде которого отцы-командиры заранее сообщали подчинённым офицерам…
"ЗАВТРА". После армии вы вернулись в Москву и продолжили обучение на вечернем отделении истфака МГПИ. Перевестись на дневное не удалось?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Не получилось. Хотя я пытался, но эту возможность для меня почему-то закрыли — мол, "не положено", и всё. Поэтому я, помимо учёбы и работы в библиотеке МИФИ, сосредоточился на журналистской деятельности: писал заметки, в том числе — о книгах, их достаточно часто и много публиковали, в том числе — в газете "Книжное обозрение", куда я, после получения диплома, и пошёл работать. Карьера моя там развивалась вполне успешно, я стал заведующим отделом и даже председателем месткома, но к тому времени, как говорится, над страной задули ветры перестройки, и всё постепенно стало меняться. То, что я писал, как-то перестало соответствовать "политике партии на современном этапе", мои материалы всё чаще не попадали в печать, а потому я стал всё сильнее задумываться о смене места работы. И поэтому, когда один из моих знакомых передал мне, что у Александра Андреевича Проханова, назначенного главным редактором журнала "Советская литература", есть для меня какое-то предложение, я, разумеется, отказываться не стал. Мы встретились, и то, что я услышал, конечно, меня впечатлило. Впечатлило настолько, что я предложение Проханова принял и стал работать заведующим отдела журнала "Советская литература" по — оцените название! — программному проектированию. Могу сказать, что опыт работы с Александром Андреевичем дал мне очень многое. Это был совсем другой уровень, совсем другой масштаб работы, совсем другой круг людей. И — может быть, самое главное — совсем другой уровень отношений: и рабочих, и человеческих. Особенно наглядно это проявлялось при наших выездах в "горячие точки", которые тогда стали возникать по всей территории Советского Союза. Особенно памятна поездка в Нагорный Карабах — оттуда мы все могли бы вообще не вернуться, если бы не Проханов… Так что в каком-то смысле я ему даже жизнью обязан.
"ЗАВТРА". Это уже 1989-1991 годы, вам было около 30 лет?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Да, не верится, что уже тридцать лет прошло с того времени… Целая эпоха!
"ЗАВТРА". А почему вы не пошли вместе с Прохановым в газету "День"?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Не знаю, насколько удобно говорить об этом для публикации в "Завтра", но я тогда посчитал, что Александр Андреевич лишает меня свободы выбора, что он всё уже решил за меня. Когда мы обсуждали эту ситуацию по телефону, и я спросил, сколько времени у меня есть на принятие решения, он ответил: "Ты же не собираешься оставаться в "Советской литературе"? Выходи уже завтра!" Проханов — прирождённый лидер, всегда таким был и таким остаётся. А я, видимо, уже подсознательно был готов к более самостоятельному плаванию. Но если бы тогда получил хотя бы день на своё решение — скорее всего, согласился бы. И жизнь моя пошла бы совсем по другой колее.
"ЗАВТРА". Не жалеете?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Тут уже ничего не изменишь — а потому и жалеть ни о чём не стоит. Я поработал и в журнале "Наш современник", со Станиславом Юрьевичем Куняевым, Вадимом Валериановичем Кожиновым, Юрием Поликарповичем Кузнецовым, другими очень яркими и важными для нашей культуры людьми, и вот уже двадцать лет работаю здесь, в газете "Литературная Россия", которую больше пятнадцати лет возглавляю. Написал несколько книг, в том числе — посвящённых литературам народов Крайнего Севера и Дальнего Востока, издал собрание сочинений Юрия Кузнецова, выдающегося русского поэта… Перечислять сделанное можно долго…
"ЗАВТРА". В количественном отношении список ваших работ по-настоящему впечатляет. А как вы оцениваете его с качественной точки зрения?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Я всё-таки — профессиональный историк, и к любой своей работе подхожу с полной ответственностью. То же собрание сочинений Юрия Кузнецова готовил почти 15 лет, сидел в архивах и в Москве, и в Краснодаре, где он начинал, — только "бумажных" материалов собрано два книжных шкафа, не говоря уже о компьютерных архивах. То же самое — по литературам народов Крайнего Севера и Дальнего Востока. Я, кстати, одно время чуть меньше года работал в профильном академическом институте и, пусть меня называют скандалистом, но скажу: пришёл в настоящий ужас, когда начал знакомиться с материалами диссертаций, статей и монографий. Там буквально всё было написано по одному шаблону, менялись только названия народов и фамилии авторов. Создавалось впечатление, что никакой литературы, никакой культуры этих народов на самом деле нет, что всё это — лишь выдумка, фикция, необходимая для получения учёных степеней и званий. Но на самом же деле это не так! Причём то же самое отношение проецировалось не только на культуру, но и на все другие стороны жизни регионов: экономику, политику, идеологию… Из столичных кабинетов, да и вообще из кабинетов власти, я в этом убедился на всём своём личном опыте, мало что видно. Тут нужно, извините, влезать в "низовую жизнь", землю грызть…
Кстати, и в "Литературную Россию" изначально я был, можно сказать, откомандирован от Союза писателей России — меня тогда на съезде избрали секретарём СП, тоже без всякого участия с моей стороны. Но от этого избрания я отказываться не стал, пришёл на Комсомольский проспект, спросил, чем могу быть полезен. Там какое-то время думали, а потом сказали, что вот Владимир Владимирович Ерёменко в "Литроссии" что-то "бузит", "отбивается от рук", надо что-то делать. А я в "Литроссии" ещё при Эрнсте Ивановиче Софронове активно печатался, меня там знали. Я к Ерёменко пришёл, объяснил ситуацию, что не хочу быть "комиссаром СП", — он всё понял, сделал меня своим замом, и мы с ним девять лет, не без конфликтов, но более-менее плодотворно проработали… И потом, когда ему уже пришлось уходить, пост главного редактора, при полном согласии трудового коллектива, перешёл ко мне.
"ЗАВТРА". В чём была суть вашего конфликта с руководством Союза писателей России?
Вячеслав ОГРЫЗКО. Да не было там никакого особого конфликта. Была разница в понимании того, какие процессы происходят в нашей литературе и как необходимо на них реагировать. Не хочу здесь переходить на личности, но в Союзе писателей России была сформирована такая установка, что вот это — "наши", "патриоты", а все, кто с ними не согласен — "чужие", "враги", "демократы", "либералы", с которыми нельзя иметь ничего общего. И все попытки доказать, что такая "чёрно-белая" картина мира не имеет ничего общего с действительностью, что жизнь богаче наших представлений о ней, оказывались абсолютно бессмысленными. Так было раньше, так, увы, во многом остаётся и сегодня. А такое разделение даже в Москве и Питере плохо работало, не говоря уже про другие регионы России, особенно — национальные и многонациональные субъекты Федерации, где существовали свои особенности и свои закономерности. Особенно хорошо я знаю это по Крайнему Северу и Дальнему Востоку — и у меня есть все основания полагать, что и в Поволжье, и на Северном Кавказе ситуация принципиально ничем не отличается…
"ЗАВТРА". Насколько тяжело сейчас приходится выживать литературной газете, которая по факту находится в автономном плавании?
Вячеслав ОГРЫЗКО. А кому сегодня легко? Если у нас не отберут это наше помещение на Цветном бульваре — а желающих, конечно, немало, если не перекроют полностью доступ к сетям распространения, особенно — в Москве, то мы, конечно, выживем и даже сможем развиваться. Но для этого, конечно, нужно будет не только самим "впахивать", но и защищать свои права и интересы вместе с другими изданиями "малой прессы", потому что выжить в одиночку становится всё труднее. Так что могу сказать, мы открыты для любого взаимовыгодного сотрудничества. Это реклама или нет?
"ЗАВТРА". Это — беседа "юбилейная", поэтому какая-то доля рекламы, наверное, в ней допустима. В любом случае, Вячеслав Вячеславович, желаем вам здоровья, долгих лет жизни, новых творческих успехов и достижений!
