Российская внешняя политика, в отличие от внутренней, пользуется очевидными симпатиями как в нашей стране, так и за рубежом. Но насколько они прочны и долговечны? Что осталось, например, от широкой популярности сначала Горбачёва, а затем Ельцина? И где их заоблачные рейтинги? Конечно, во внешнеполитической сфере провалы и просчёты, в силу её специфики, не так очевидны, как в экономике, но рано или поздно их пагубные последствия станут явными даже для далёких от политики людей. Правда, на фоне высокомерно-гегемонистской политики США и их союзников по НАТО, грубо попирающих нормы международного права и законные интересы других стран, российская дипломатия выглядит куда более реалистичной, широкие симпатии вызывает и её миротворчески-переговорная активность, безбоязненное и хлёсткое обличение двойных стандартов Запада. Но конечная эффективность её действий определяется не этой активностью и обличениями, а их "сухим остатком", то есть реальными результатами. И здесь картина совсем иная.
Всего три с небольшим года назад соседняя Украина была вполне лояльным России государством, несмотря на периодически возникавшие конфликты и разногласия, Сегодня она стала самой враждебной ей страной в мире и послушным инструментом русофобских кругов на Западе, стремящихся подорвать и расчленить ненавистное им в течение уже многих веков государство. Это очевидный факт. Совсем недавно мирная Сирия, единственный оставшийся надёжный союзник России на Ближнем Востоке, в результате гражданской войны сильно ослаблена и раздроблена, да и саму эту войну, несмотря на периодические перемирия и создание зон безопасности, нельзя считать завершённой. Это тоже очевидный факт. Пять-шесть лет назад Запад, мягко говоря, всегда недружественно относившийся к России, не распространял свою враждебность на сферу экономических связей. Сегодня в дополнение к уже введённым санкциям вводятся всё новые, причём со стороны США, где их новоизбранный президент совсем недавно давал понять, что изменит к лучшему отношение к России. И это тоже, увы, очевидный факт. Налицо не просто серьёзное, а провальное ухудшение стратегических позиций нашей страны на ключевых рубежах. Какова же реальная итоговая цена активизации миротворчески-переговорных усилий российской дипломатии в последние годы и высокого рейтинга тех, кто эти усилия определяет и направляет? Оправдано ли возведённое чуть ли не в аксиому даже в оппозиционной печати противопоставление "разумной" и "реалистичной" внешней политики российского руководства проводимому им же прозападному либеральному экономическому курсу, вызывающему, как показала недавняя прямая линия с президентом, уже не протесты, а открытое возмущение большинства россиян? Не идёт ли здесь речь о разных ипостасях одной и той же политики, ведущей к прогрессирующему ухудшению как экономических, так и внешнеполитических позиций страны?
На это сразу же возразят, что такое ухудшение было неизбежным в условиях, когда Россия, покончив с наследием горбачёвско-ельцинского периода, встала на путь активной защиты своих национальных интересов, что, естественно, вызвало ответную враждебную реакцию Запада, прежде всего США. Однако по поводу этой неизбежности, так же как и активности (реальной, конечно, а не показной), возникают большие сомнения. В политике, как и в повседневной жизни, важно не только то, что делается, но и как делается. Любое правильное решение можно скомпрометировать, а то и полностью провалить неправильным выполнением, превратив потенциальные плюсы в реальные минусы. Что, к сожалению, и происходит.
Не только нейтрализовать, но и обратить в пользу России спровоцированный западными спецслужбами майданный переворот в Киеве можно было, по крайней мере, дважды. Активной поддержкой состоявшегося в конце февраля 2014 года в Харькове всеобщего депутатского съезда юго-востока Украины. Съезд был готов "отмежевать" этот самый промышленно развитый регион "незалежной", дающий более чем 80% её бюджетных доходов, от захвативших власть в Киеве в результате государственного переворота русофобски настроенных ставленников Запада. Пресечь наглое попрание волеизъявления проживающих на юго-востоке Украины людей (которое они выразили на предыдущих президентских выборах), можно было и вводом на Украину по просьбе законного правительства Януковича ограниченных контингентов российских войск. Подобные действия, направленные на прекращение анархии и бандеровского террора, развязанного националистическими бандами при фактической поддержке марионеточных киевских властей, также полностью соответствовали нормам международного права и отвечали жизненным интересам большинства украинского народа.
Наконец, третий, вполне реальный и, кстати, не утративший своей актуальности вариант, кардинально укреплявший позиции России в жизненно важном для неё соседнем регионе. Раз уж официально заявили на весь мир об активной поддержке русскоязычного населения Новороссии и недопустимости расправ с ним бандеровских националистов, так надо было и оказать ему такую решительную поддержку. И не скрытно-боязливо, с оглядкой на Вашингтон, Лондон или Париж, а прямо и открыто, вплоть до официального признания результатов свободного волеизъявления населения областей юго-востока. Не ограничиваясь, как это происходит сейчас, половинчато-нерешительной поддержкой восставшего Донбасса. Ну, а для того, чтобы это волеизъявление было действительно свободным и защищённым от административного произвола и бандеровского террора, надо было ввести на территорию этих областей российский воинский контингент. Естественно, лишь в случае необходимости и временно, до формирования новых органов власти. "Замахнулся — бей!". "Начал — доводи до конца". Колебания и нерешительность воспринимаются западными державами как слабость, а со слабыми в политике не церемонятся — наоборот, начинают давить сильней и предъявлять всё новые требования, что, кстати, и происходит.
Однако ни один из перечисленных выше вариантов не был реализован. Хотя любой из них не только восстанавливал геополитические позиции России на важнейшем направлении, но и способствовал развитию её экономики — как-никак, кооперационные связи с украинскими предприятиями, особенно в сфере ВПК, складывались десятилетиями, их разрыв сильно вредит обеим странам. Почему же это не было сделано? Верх взяли, судя по всему, опасения неизбежного развязывания гражданской войны в случае решительных действий России и ответных "жёстких" санкций против неё Запада. Но в итоге получили и гражданскую войну, и те же санкции, причём в гораздо худшем варианте. Что и понятно: сопротивление раненого, недобитого зверя, в данном случае — бандеровского национализма, куда опасней. Что же касается вроде бы "миротворческих" минских соглашений, то они, не принеся никакого мира, не говоря уже о справедливом урегулировании, стали всего лишь формой легитимации преступного и по своей сути русофобского киевского режима. Поневоле согласишься с лондонским журналом "Экономист", заметившим как-то, что характерной чертой "новой" внешней политики России, в отличие от политики Советского Союза, стало неумение воспользоваться благоприятными для неё обстоятельствами. Тут остаётся лишь добавить, что это неумение ведёт к возникновению новых, куда более опасных проблем, которые затем тому же российскому руководству героическими усилиями придётся преодолевать…
Ссылаются, правда, на риск мировой войны, если Россия, проявляя решимость и волю в защите своих соотечественников на Украине, открыто поведёт дело к свержению русофобского, а по сути своей — и антиукраинского режима в Киеве. Однако ни США, ни Западная Европа не пойдут на большой конфликт с Россией ради презираемых ими киевских марионеток — тем более что проблем у них и без того, как говорится, выше крыши. Да и сама Украина им нужна лишь как инструмент ослабления российского государства. Как только такая возможность исчезнет, сколько-нибудь серьёзный интерес к "незалежной" будет потерян.
Что касается решимости бандеровских политиков и боевиков защищать националистический режим, то она во многом показушная, сами же они представляют реальную силу лишь в условиях полной безнаказанности и массовой утраты доверия к бездарному и коррумпированному киевскому режиму. Всю эту распоясавшуюся банду быстро скрутили и пересажали бы местные власти и силовики при активной помощи населения, уставшего от тотального бардака и произвола, да ещё на фоне падающего уровня жизни. Власть и спецслужбы всегда становятся на сторону реальной силы, тем более в условиях симпатии к ней большинства населения. Крым показал это вполне убедительно, а настроения большинства людей на юго-востоке Украины мало чем отличаются от отношения к бандеровскому режиму жителей полуострова.
И это не апология "силового" варианта — это констатация сложившейся на сегодня объективной реальности. В современном мире, где правят бал своекорыстные интересы влиятельных олигархических группировок, готовых на всё ради своих прибылей и выгод, зацикленность российской дипломатии на переговорной говорильне, на бесконечных призывах к "разуму" и "реализму" там, где давно надо было применить решительность и силу, воспринимается западными политиками как слабость и мягкотелость с неизбежным ужесточением своих позиций. И наоборот: именно использование в необходимых случаях вооружённой силы создаёт твёрдую почву для последующего мирного урегулирования и достижения конкретных соглашений. Военная сила в этом случае куда эффективней дипломатической. Те же самые хвалёные и якобы "безальтернативные" минские договорённости стали возможны лишь после военного поражения киевского режима, пытавшегося вооружённой силой вернуть Донбасс.
О Сирии даже говорить нечего. Без военной поддержки России режим Асада не сумел бы выдержать напора исламских боевиков, поддержанных Западом. И сегодня там российские военные вполне успешно ведут переговоры, выполняя роль посредников между правительством и вооружённой оппозицией. В то же время деятельность самой российской дипломатии здесь вряд ли можно назвать продуктивной. Сирийские правительственные войска в своё время вполне могли добить разрозненные и слабые отряды вооружённой оппозиции. Однако "миротворческие" передышки и переговоры с ней, а фактически с её западными покровителями, поддержанные российской дипломатией, постоянно давали бандитам передышку и возможность нарастить свои силы, что, по сути, повторяется и до сих пор.
"За один возврат Крыма надо поставить памятник", — прозвучало на одном из популярных телевизионных ток-шоу, посвящённых российской внешней политике. С памятником, однако, стоит повременить. Если оценивать ситуацию с геополитических позиций, то ещё не ясно, перевешивают ли пока не очень-то ощутимые плюсы от присоединения Крыма весьма болезненные минусы долговременной, судя по всему, враждебности к России со стороны Украины с её пробандеровски настроенными руководителями. Скорее всего, минусов будет побольше.
Есть тут и другой аспект. С военно-технической точки зрения присоединение Крыма действительно было проведено "вежливыми людьми" безупречно, тут спору нет. А вот политически… Исконно российский полуостров в создавшихся после бандеровского переворота условиях можно и нужно было возвращать с сохранением систем его жизнеобеспечения, для чего вполне достаточно было разместить для их охраны в соседних украинских областях ограниченные российские воинские контингенты. Естественно, с их выводом после подписания конкретных международно-правовых соглашений, гарантированных как самим киевским режимом, так и его западными покровителями. Представить эту чисто гуманитарную проблему, касающуюся жизни сотни тысяч людей, как проявление российской агрессивности было бы затруднительно даже для русофобских западных СМИ. Ничего подобного, однако, сделано не было. В результате восстановление таких систем тяжёлым бременем легло на российский бюджет, а населению полуострова пришлось столкнуться со всевозможными неурядицами, не преодолёнными до сих пор.
Словом, куда ни кинь — всюду клин. Всюду очевидные тактические преимущества сводятся на нет, а то и оборачиваются куда более ощутимыми минусами — неизбежное следствие того, что они не были подчинены продуманной долгосрочной стратегии. Она отсутствует до сих пор. Как и идеология современного российского государства, которая должна вобрать в себя все его геополитические, духовные, исторические, культурные и иные особенности и которая, в конечном счёте, и должна определять эту стратегию. Когда она появится, тогда и начнутся реальные крупные, а не эфемерные, во многом показные успехи и рейтинги. Эти успехи и рейтинги во многом основываются на пиар-активности, энергии и уверенных монологах российских переговорщиков, постоянно воспроизводимых ведущими телеканалами. Но политика куда сложнее бизнеса; хватки и "эффективных менеджеров", способных лишь решать конъюнктурные вопросы, но не умеющих хоть немного заглянуть вперёд, тут явно недостаточно.
Давление на внутреннюю и внешнюю политику со стороны прозападно настроенной олигархической элиты — вот что тормозит развитие страны и восстановление её позиций на международной арене. Она, эта элита — точнее, большая часть таковой — давно уже не верит в свою страну и связывает своё будущее с Западом, куда, естественно, сразу же переберётся, как только почувствует реальную угрозу своим интересам. И если первое всё чаще маскируется обильной "патриотической" фразеологией, то второе находит открытое выражение в столь же постоянно выражаемых, сколь и утопичных надеждах на то, что этот русофобски настроенный Запад рано или поздно образумится, поймёт выгоды от взаимодействия с Россией и встанет на путь равноправного сотрудничества с ней.
"Думаю, что и в США, и в России есть достаточно здравых людей, которые смогут отделить зёрна от плевел и руководствоваться коренными, неконъюнктурными интересами наших народов, наших стран и всего международного сообщества". Знакомая погудка, её на разные лады повторяли "перестройщики" Горбачёв с Шеварнадзе, а затем "реформаторы" Ельцин с Козыревым. Ещё десять лет назад в своей известной мюнхенской речи В. Путин убедительно показал иллюзорность этих расчётов. И события всех этих лет служат сплошным подтверждением его оценок. Однако вышеприведённое высказывание, принадлежащее нынешнему министру иностранных дел России С. Лаврову и относящееся к возможностям налаживания сотрудничества с новым американским президентом Д. Трампом, показывает, что до отказа на практике от этих либеральных иллюзий ещё далеко и что они, эти иллюзии, по-прежнему во многом определяют действия российского внешнеполитического ведомства с соответствующими практическими результатами.
"Мы не нарушаем суверенитета и не вмешиваемся во внутренние дела Украины, как и других независимых государств", — гордо заявляли и до сих пор заявляют с высоких трибун российские политики и дипломаты. Но Украина — это не Бельгия, не Голландия и даже не Литва с Польшей. Она — неотъемлемая часть русского мира, подходить к ней с позиций "чистого суверенитета" было бы полным разрывом с объективной реальностью.
Совсем недавно Россия была вместе с Украиной в составе единого государства. Оба славянских народа связывает не только многовековое прошлое, но и тысячи сегодняшних экономических, гуманитарных, культурных и иных уз. Российские политики обязаны были сделать всё, чтобы сохранить эти отношения, отвести нависшую над братским народом угрозу нацистско-бандеровского порабощения. А их волновали только доходы от газовой "трубы". Было просто необходимо, если уж на то пошло, вмешиваться в украинские дела: готовить своих людей, работать с русскоязычной диаспорой, усиливать своё культурно-идеологическое влияние… Но подобной работой, как это ни парадоксально, занимались американцы и их западные союзники, не обращавшие никакого внимания на священные и неприкасаемые для российских политиков и дипломатов нормы международного права. Они бесцеремонно вмешивались во внутренние украинские дела, давили по всем направлениям, не жалея ни денег, ни средств на разжигание русофобских настроений, а главное — продвигали на высшие посты своих людей. Результат очевиден всем. Сегодня через своих ставленников Вашингтон фактически управляет далёкой и чуждой ему страной, натравливая её на своего геополитического соперника, получив при минимальных расходах позиции, которые завоёвываются в результате многолетних кровопролитных войн. А близкая и братская Россия, у которой, казалось, в руках были все козыри, чтобы не допустить этого, стала для киевских властей смертельным врагом. За либеральные иллюзии во внешней политике приходится платить ещё большую цену, чем за такие же иллюзии во внутриэкономической. Теми же десятками миллиардов народных средств, которых так не хватает для решения обостряющихся экономических и социальных проблем. И эти и без того огромные суммы возрастают. Как оценить после этого работу российского внешнеполитического ведомства?
И трудно понять тех, кто определяет его деятельность, когда вместо реальных подходов к урегулированию острейших конфликтов они с каким-то непостижимым упорством создают дополнительные преграды и трудности на пути их урегулирования. Например, привлекают для решения проблем единого русского мира "генетически" враждебных ему чужаков — ту же Германию и Францию, не говоря уже о согласии присоединить к ним ещё и США. Зачем предоставлять нацистскому киевскому режиму дополнительные подпорки, создавая себе лишние осложнения? Подыграть Трампу? Но он, как жёсткий прагматик, считается лишь с силой и любую одностороннюю уступку воспринимает как слабость, пытаясь выторговать у "слабака" новые. Разве отсутствие зеркальной реакции России на высылку её дипломатов из США и ареста её собственности не говорит об этом? Была бы зеркальная реакция — и собственность бы давно отдали, и новых дипломатов приняли. Это не говоря уже о том, что не благородные авансы, а жёсткость и твёрдость по отношению к Трампу укрепят его позиции в самих США, поскольку выбьют почву из-под обвинений в "подозрительных" симпатиях к нему со стороны России. В российском МИДе, однако, продолжают руководствоваться горбачёвско-козыревской логикой задабривания и умасливания своих якобы потенциально дружественных партнёров. Жадно ловя любые их "тёплые" высказывания в адрес российского руководства…
Насколько "объективным" и "честным" посредником может быть в урегулировании украинской проблемы Вашингтон, организовавший "майданный" переворот? Такой подход является оскорблением и унижением нашей страны, да и всего русского мира. Россия же не лезет со своими посредническими миротворческими услугами на Корсику, в Северную Ирландию, Каталонию, другие регионы зарубежных стран, где возникают аналогичные конфликты. А Украина нам не менее близка, чем Корсика французам, или Северная Ирландия англичанам. В нашей стране чуть ли не каждый второй связан с Украиной родственными, приятельскими, служебными и иными связями. Кстати, это серьёзный, без всякого преувеличения, политический ресурс, который, к сожалению, до сих никак не использует российская дипломатия, буквально зацикленная на заведомо бесплодных контактах с западными "партнёрами" и "друзьями".
Или взять те же минские договорённости. Развитие событий показало, что в силу "генетической" противоположности позиций сторон и особенно — вызывающе обструкционистской позиции Киева они не работали, не работают и не будут работать вообще. Тем не менее в Кремле и на Смоленской площади по-прежнему уверяют, что их соблюдение — единственный путь урегулирования острейшего конфликта. Нет ли здесь параллелей с уникальной по зашоренности и оторванности от реальной жизни позицией российских либералов, твердящих о "безальтернативности" своего обанкротившегося "макроэкономического" курса?
Ставка на заведомо бесплодные уговоры, призывы и увещевания в рамках "минского процесса" отвлекает от действительно эффективных для решения затянувшегося и крайне опасного для России конфликта шагов. Узколобо-националистический курс киевского руководства настраивает против него поляков, венгров, румын, другие национальные меньшинства, проживающие на западе страны. Почему бы не объединить усилия с дипломатией соседних с Украиной стран в отстаивании их неотъемлемого права на автономию, а если потребуется — и на присоединение к государствам своих соотечественников на основе соответствующего волеизъявления? Имея в виду поддержку этими государствами той же позиции по отношению к населению юго-востока Украины. Увы, такое направление действий также считается российскими политиками недопустимым в силу пресловутой "легитимности", то есть непоколебимой святости норм международного права, которые Россия в любых ситуациях и обстоятельствах обязана соблюдать. А почему по отношению к нелегитимному киевскому режиму, постоянно и грубо нарушающему общепризнанные права нацменьшинств, возможны только легитимные подходы? И соблюдают ли общепризнанные нормы США, Великобритания, да и другие западные державы, когда речь идёт об их стратегических интересах? Ведь это факт, что соблюдение Россией этих норм в ущерб своим интересам воспринимается ими не как свидетельство принципиальности и силы, а как проявление уступчивости и слабости, что позволяет Западу ужесточать свои позиции.
Правящая элита практически любой страны, привыкшая к устоявшейся ситуации, к связанным с ней привычным выгодам и преимуществам, с настороженностью, а то и с враждебностью относится к радикальным переменам и реформам, даже когда те отвечают её интересам. Отчаянное сопротивление нынешнему главе Белого Дома, защищающему стратегические интересы американского бизнеса — сродни такой же обструкции Рузвельту, Кеннеди, Черчиллю, де Голлю, да и другим западным политикам, осмелившимся пойти против течения ради укрепления краеугольных позиций истеблишмента своих стран. В России, похоже, то же самое. Нужны незаурядная решимость и воля, чтобы выйти из устоявшегося, привычного, но блокирующего развитие страны "макроэкономического" курса внутри страны и окончательно избавиться от либеральных иллюзий во внешней политике, ослабляющих и подрывающих её геополитические позиции. Но выходить всё равно придётся. Без этого колёса внешнеполитического ведомства России так и будут прокручиваться на холостом ходу.
На фото: Усадьба в Пайонир-Пойнт, штат Мэриленд (США) — собственность России, отнятая Бараком Обамой и до сих пор не возвращённая Дональдом Трампом
