Мы живём в историческое время. Время, когда происходит История. По большому счету, Истории не было в России уже лет 30, в Европе и того больше — лет 50.
Смещение исторических пластов все переживают по-разному. Неожиданно включили телевизоры и открыли новостные сводки те, кто 8 лет призывал «выключить телевизор — и война прекратится». Они теперь чем-то напоминают людей, внезапно попавших из начала XX века сразу в 1945-й и увидевших, как русские берут Рейхстаг: «Ах, какой позор — русские на немцев напали!» Политическую позицию заняли даже те, кто 8 лет на вопрос о Донбассе отвечал, что политика — занятие грязное, и не хочется об неё пачкаться. Вот так: Донбасс — это политика, а Киев, оказывается, — боль сердца.
Есть и забавное. Например, недавно попался на глаза пост со ссылкой на бесплатный курс медитации для жителей Украины. Мощная поддержка. А вот кто-то уже целиком и полностью на стороне республик. Николай Басков даже дал благотворительный концерт для беженцев в Воронеже. Дима Билан выразил поддержку Родине на концерте.
И хотя всё это, конечно, не плохо и, может быть, они действительно — всей душой за Родину, а все годы просто тщательно это скрывали, но нужно быть достойным тех идеалов, которые решил поддерживать, чтобы не опошлять их. А потому право «быть за Родину» сейчас есть далеко не у всех: его заслужили только те, кто все эти годы болел за Донбасс. Например, такие как Марина Ахмедова, Семён Пегов, Александр Сладков, Юлия Чичерина, Владимир Бортко, Владимир Стеклов...
Потому что в большинстве своем мы жили в счастливом информационном неведении.
Так или иначе наши СМИ в какой-то момент просто вычеркнули Донбасс из информационной повестки, а значит, вычеркнули его из жизни. И только малотысячные донецкие паблики методично из месяца в месяц писали сводку погибших защитников: 20 человек... потом 30 человек... потом 10... потом 45... Ничего не скажу о столичных СМИ, но в региональных упоминание имён ополченцев или лиц, связанных с ними (например, Захара Прилепина) было табу. Просто «чтобы не взвинчивать ситуацию». Вот мы и не взвинчивали до того, что большинство людей про сам факт ситуации забыли.
Мы сами отменили Донбасс и утвердили Малахова и Бузову с прочими, нам это и менять.
Даже парад Победы на 9 мая из Донецка транслировался лишь в формате маленького квадратика на экране среди других городов России. Со смыслом: вот Донецк тоже празднует с нами. Хотя это не Донецк тоже, а мы — тоже праздновали с ним. Потому что по их улицам шла боевая техника, принимающая участие в настоящих боях, и маршировали солдаты, уходящие с парада на фронт. Это они — наследники победителей. А мы тоже к ним присоединялись. В празднике. А спустя 8 лет присоединились и в войне.
Но скольких мы за это время потеряли… Больно признаться, но все-таки нацисты смогли на одном из фронтов добиться желаемого результата. Они уничтожили тех, кто по точному определению Александра Проханова, были «светоносными носителями самой идеи Новороссии». Посмотрите, в первых рядах на ликвидацию в списке "Миротворца" были Арсен Павлов, Михаил Толстых, Алексей Мозговой, Павел Дрёмов, Александр Захарченко, Олег Мамиев. И все они были убиты в диверсионных актах...
Сама идея Русской весны в итоге победила, но те, кто её первые провозгласил — пали смертью храбрых.
Тем другим, по ту сторону фронта, было легче — у них героев и не было. У них песен написать не о ком. А у нас были.
Мы следили за судьбой наших героев подобно тому, как сельчане в песне "Баллада о матери" смотрели в кино на своего земляка Алёшу и всей душой просили его выжить. Алеша должен был добежать, потому что он — родня этим сельчанам, потому что в нем одном соединились все русские солдаты сразу… Вся боль и надежда сконцентрировались на нем. И Алёша в том кадре «остался жить», а вот кого знали мы — погибли. Может быть, слишком мало было нас, тех, кто просил: «Доживи!»
И сейчас мы досматриваем кадры нашего фильма в реальном времени просто потому, что теперь не победить — нельзя. Просто невозможно представить, чтобы их гибель была напрасна. Они столько сделали для этой земли, что я не верю, что Господь Бог оставит их в стороне от этих великих событий. Даже там — они должны знать, что происходит здесь. Они должны увидеть, как освободят Славянск, Мариуполь, они должны знать, что их именами назовут улицы в этих городах.
Недавно хоронили Владимира Жогу, по позывному «Воха» — комбата легендарной "Спарты". Он погиб на девятый день военной операции, отстояв на посту командира после гибели Моторолы целых 6 лет.
И большинство людей узнало о комбате "Спарты" только 5 марта в день гибели. В википедии даже появилась страница с его биографией. Страница появилась, а человека не стало — парадокс нашего времени.
Я его помню по видео военкоров, еще совсем юным, когда в небольшой промежуток между боем он собирал еще недозревшие сливы и угощал ими оператора. Еще он рассказывал, что пошёл в ополчение, уведомив об этом отца лишь в последний момент. Отец поехал на мотоцикле с ним в "Спарту", отогнал сына в сторонку и просил Мотора о том, чтоб он «присмотрел за сыном». Он стал комбатом в 23 года после гибели Арсена Павлова даже без голосования — это было очевидно. Один из соратников ещё при жизни Владимира рассказывал, что почувствовал в нём силу и надежную опору, когда, заменяя Моторолу, Воха не покидал бой, не убедившись, что все бойцы вышли из него. Он проверял всё лично, хотя сам уже получил ранение и еле мог идти.
После ранения по утрам уезжал из больницы на фронт, чтобы координировать ситуацию, а по вечерам бойцы привозили его обратно под капельницы. При этом он никогда не совершал необдуманных поступков и говорил, что главное — это взвешенные решения, а не пустые риски. А сам рисковал постоянно, но только собой и всегда осознанно. Он не случайно шел по краю пропасти, он выбрал этот путь.
И вот этого Вохи больше нет — его убили. Он больше не будет давать интервью Семёну Пегову и красиво держать руку у козырька во время парада Победы. Остался с нами герой Владимир Артёмович Жога — командир легендарного разведывательного батальона, имя которого будет вписано на страницы истории. Нужно, чтобы оно было вписано. За непрожитую жизнь, оборванную автоматной очередью в самом начале, его имя должно остаться в веках.
Воха, когда его спросили, боится ли он смерти, сказал, что для него главное — «чтоб мне не было стыдно перед Мотором, Гиви, Батей, когда встречусь с ними».
Вот и наша задача сейчас только в одном — быть достойными памяти наших героев. Чтоб нам не было стыдно. Они должны видеть, что всё — не зря.
Ничего не зря.
