История — это не выстроенные во времени события, именуемые историческими. Это не последовательность царств, не череда царей, великих полководцев, не перечень побед, крушений, возведений дворцов и храмов. История — это таинственная сущность, имеющая своё глубинное, божественное, таинственное Я, которое движется промыслом, создаёт и сокрушает царства, выводит на свет великих философов, полководцев, поэтов, а также великих злодеев и палачей. Она побуждает человечество к творчеству, требует от человечества великих проектов, которые роют русла для исторического времени, рождает творцов, способных своими открытиями менять ход истории. История — это ковчег, на который поднимаются и с которого сходят великие люди, проповедники, а вместе с ними исторические эпохи, грандиозные периоды огня, железа, меди, бронзы, рунических тайн, наскальных рисунков, магических текстов, великих поэм и романов.
Можно ли управлять этим ковчегом, менять его пути? Человечеству всегда хотелось управлять историей, управлять своей судьбой. История — это человечество, управляющее своей судьбой.
Человечество воздействует на историю грандиозными проектами, которыми создаются империи, уклады, философские и религиозные школы. Россия пережила великие имперские проекты, будь то деяния великого князя Владимира Святого, московского царя Ивана Васильевича Грозного или Петра Великого. Россия пережила красный коммунистический проект, родоначальником которого был Ленин, а воплотил его в полной мере Сталин.
Россия пережила либеральный проект, который захлебнулся в эпоху Керенского, воскрес в эру Ельцина, Гайдара и Чубайса и снова скрылся в выхлопных газах русских танков под Мариуполем и Донецком.
Теперь осуществляется новый — путинский проект, контуры которого обнаружили себя во второй чеченской войне, восстановлении армии и оборонных заводов, в возвращении Крыма, в восстании Донбасса.
Но наряду с этими грандиозными проектами, исполнителями которых являются тысячи одарённых людей, армия тружеников и солдат, открывателей и подвижников, наряду с этими проектами, куда вовлекаются миллионы людей, существуют проекты одного отдельно взятого человека. Он своим страстным чувством, ненавистью или любовью, своей волей способен пронзать невероятные преграды и препятствия, способен менять историю. Волей и молитвою Иисус Навин останавливал солнце. Волей Магомед передвигал горы. Тибетские монахи волей прекращают пустынные бури. Волшебники и шаманы волей вызывают дождь, преодолевают засухи, воскрешают умерших.
В моей жизни был период, когда все отпущенные мне жизненные силы, вся моя воля и страсть, каждая кровяная частица были сконцентрированы в огненный луч, в котором слились две силы — ненависть и любовь. Я ненавидел тех, кто сокрушил мою великую красную державу, растоптал её святыни и флаги и попрал могилы моих героев. И я любил эту державу, я не давал ей умирать. Я верил в её воскрешение, верил в воскрешение её святынь и флагов. Тогда была написана мной "Поэма о флаге". Теперь, спустя тридцать лет, перечитывая её, я, исполненный гордыни, верю, что моя отдельная воля оказалась способной разрушить ельцинские твердыни, изгнать из Кремля нетопырей и подземных ящериц и вернуть на Родину попранный в 1991 году алый флаг Победы. Таковыми были слова, заключившие в себя луч, исходящий из моего сердца.
Смертелен приговор, ужасна плата.
На трон в Кремле предатели воссели.
Вселились в Грановитую палату
И там своё справляют новоселье.
Они мою страну колесовали.
Ужасной казни жуткое виденье.
Кровавые обрубки разбросали
Воронам и собакам на съеденье.
Попрятались в чуланы командиры.
Былых вождей испуганные лица.
Потухших глаз бессмысленные дыры.
Я пистолет искал, чтоб застрелиться.
Но перед тем, как с пулей целоваться —
Что может быть заманчивей и проще? —
Я вышел в ночь, чтоб молча попрощаться
С моей святыней. Я пошёл на Площадь.
Она была прекрасной и священной.
Всё тех же звёзд волшебные рубины.
Всё те же башни и седые стены.
Над ней небес бездонные глубины.
Брусчатка — богатырская кольчуга.
Сияет под ногой метеорит.
Собор Блаженного, как сказочное чудо,
Ночными самоцветами горит.
И я стоял на площади безлюдной.
Сияли на груди моей награды.
Передо мной таинственно и чудно
Текли в ночи военные парады.
Тот, незабвенный, в мокром снегопаде,
Когда полки прошли во мгле метельной.
Они ещё шагали на параде,
И вот уже вступали в бой смертельный.
И тот, второй, навеки знаменитый,
Победный, ярким солнцем озарённый,
Когда к подножью красного гранита
Врагов летели рваные знамёна.
И там, где стены царственно алели,
Сквозь брызги хладного осеннего дождя,
Я видел на трибуне Мавзолея
Лицо победоносного Вождя.
Так я с любимой площадью прощался.
Прощаясь, пистолет я сжал в кулак.
И в чёрном небе ветряно плескался
Разгромленной державы красный флаг.
Вдруг я увидел на дворцовой кровле
Людей, их лица в радостном оскале.
Они мой флаг священный, цвета крови,
С весёлым гоготом со шпиля опускали.
Он вырывался, пламенный и алый.
Он был живой, из света и огня.
Терзанье флага мне напоминало
В ночи убийство красного коня.
Они его кромсали и срывали.
Они его тащили под уздцы.
Я слышал, как в могилах зарыдали
Убитые в сражениях отцы.
Флаг унесли. Мне было тошно, больно.
Я был за этот флаг один в ответе.
Мне рано умирать. Ещё обойма
Заряженной осталась в пистолете.
Я не скажу, как я прошёл ворота.
В разведке все — волшебники, творцы.
Нас не тому ещё учили в разведроте,
Когда мы брали президентские дворцы.
И вот стою в Палате Грановитой.
Здесь, что ни гость, то мой заклятый враг.
Пирует демонов разнузданная свита,
Как скатерть, постелив мой красный флаг.
Повсюду клювы, спутанные гривы.
Здесь каждый адской серою пропах.
Вот самка, гузку выставив игриво,
К самцу когтистой лапкой лезет в пах.
Там жабы квакают какой-то тост победный.
Их кожа скользкая синей, чем купорос.
Там кровосос от наслажденья бледный.
Там клювами целуются взасос.
Там две змеи сплелись в совокупленье.
Там извергает семя нетопырь.
Могильный червь разносит запах тленья.
Кровавой пеной хлюпает упырь.
Они на флаг плюют, кидают корки.
Им вытирают чресла и носы.
И флаг дымит от сатанинских оргий,
Лишён былого цвета и красы.
Я прислонился к фреске золочёной.
Я долго ждал, когда погаснут свечи.
Когда замрут блудливые ручонки,
И в мёртвом сне угомонится нечисть.
Застыл в объятьях устрицы кузнечик.
Упырь во сне кричал и хохотал,
Вонзив в клопа свой острый наконечник.
Тогда мой пистолет загрохотал.
Я разбивал их черепа и клювы.
Их мозг летел, как мерзкие фонтаны.
Мне их прыжки и корчи были любы.
И я стрелял в них точно, непрестанно.
Когда клубки лягушек и тритонов,
Комки химер и жужелиц ужасных
Лежали ниц, не издавая стонов,
Я отряхнул от них мой флаг прекрасный.
Я целовал его священный шёлк.
Я обмотал его вкруг тела, под рубахой.
И на меня Дух Божий снизошёл.
Я вышел из Кремля, не зная страха.
Я флаг сберёг. Он жив, мой флаг священный.
Он в моём сердце верящем полощет.
Я знаю, будет день благословенный,
Когда я вместе с ним приду на площадь.
И он опять вернётся в небеса.
Его никто и никогда не снимет.
А я уйду за горы и леса,
Туда, где меня матушка обнимет.
Теперь, когда я вижу военные парады на Красной площади и бесподобных знаменосцев, несущих среди сверкающих сабель алое победное знамя с серпом и молотом, я восхищаюсь и думаю: «Господи, прости мою гордыню». Я знаю, что это знамя вернулось в Россию не одной моей молитвой и волей, а волей оскорблённого, попранного народа, который сегодня водрузил это знамя на танке, идущем в атаку под Николаевом и Одессой.
