Ковалева В.В. Зона доступа. М.: Редакция журнала «Москва», 2023. – 152 с.
Первая книга стихов Василисы Ковалёвой уже получила положительные отклики читателей и литературных критиков. Прежде всего, отмечу чёткость, цельность и продуманность в компоновке. Всё то, что не вписывалось в авторскую концепцию (в интернете можно найти и другие стихи этого автора), отодвинуто в сторону. Такой подход придал небольшой по объему книге «концентрированную» смысловую насыщенность.
Настрой сразу задает стихотворение «Пиши», фрагмент из которого помещен на последней странице обложки. Это призыв автора к себе, к читателю, ко всем, кому есть о чем поведать urbi et orbi. Нет сил молчать? Тогда пиши:
По следам
Искореженных гильз,
Пока не остыли
Где-то там
По местам,
По ручьям этих слез,
Этих слов,
Что казались простыми.
По мотивам
Берез и забытых стихов,
И по песням волхвов,
И по бреду верхов…
Пиши «на воске свечи / и на лоскуте простыни», не надеясь на признание и понимая, что «нас не встретит парад». Пиши:
Если только готов
На суму и тюрьму,
На войну, на вину,
На махорку одну
Возле дома в глуши —
Пиши.
Мария Седова точно озаглавила отклик на книгу в «Литературной газете»: «Параллельная реальность Василисы Ковалёвой». Действительно «в этом мире очень странном / несусветном, неизбежном» все очень зыбко, но вместе с тем предельно обнажено. Это не свет и не тьма, а полумгла: в которой «тишина по окнам, нишам… мрак вдали, седеют крыши». Оттуда, «где жизнь втридорога / и за око — два ока» автор спрашивает:
Что ты знаешь о хаосе
Здесь на краю,
где не водится лето?
Мы нигде,
Это место давно называется «где-то».
Герои книги — alter ego автора. Это «метафизические бродяги», вечные скитальцы в поисках своего пути, Бога и Дома. Точка бифуркации ими уже пройдена, а место их пребывания — «запредел». Но, и побывав «за пределом», пройдя неизведанными путями, беспощадные к своим ошибкам, они не навязывают читателю личного опыта, мыслей и чувств, не предлагают универсальных ответов:
Главное что?
Не отчаяться
На антресоли у Бога.
Герои стихов могут без надрыва и пафоса поговорить за рюмкой коньяка о жизни с добрым «чумным доктором». А если надо, то найдут общий язык с юными «слепыми котятами», которым «очень нужны, чтобы идти / твои ориентиры в пути». Оставят «котятам»:
…свои дорожные знаки,
Чтобы не сбились с пути, не загрызли собаки,
И не сбылись сюжеты трагикартин…
Что же дает им силы и помогает выжить «за пределом», где «себя не спалить бы ни словом, ни делом». Несомненно, это вера в Бога, когда гамлетовское сомнение «быть или не быть» даже в самых жестоких ситуациях однозначно решается в пользу «быть» («Я люблю свою жизнь»). Это и движение вперед, ведь нельзя жить только прошлым, оставившим «кровавые шрамы на коже». Прошлого не вернуть, как бы этого не хотелось («2007»). Не случайно появляется в стихах образ безымянного персонажа Библии:
И теперь, обернувшись назад,
Не застыть бы женою Лота.
Что еще может помочь выжить «за пределом»? Обращу внимание на то, что во многих стихах Ковалёвой заметна ирония и самоирония (цикл стихотворений «Шапито» и др.). Это не случайно, ведь «это невежливо — выдать свои бесконечные боли», а на вопрос о том, как идут дела, лучше отшутиться, чем жаловаться («Как дела?»).
Книга написана женщиной с твердым характером, здесь нет, и не может быть, «розовых пони» или декадентской нервной рефлексии. Есть честность и почти телеграфная четкость фраз:
Если хочешь домой — забудь.
Если веет весной — забудь.
Если помнишь добро — забудь.
Собирай чемодан — и в путь.
***
Непростая зима северов —
Лучше криво, но все же домой —
Пахнет гирями люберов,
Магаданом и Колымой.
Во многих стихах звучит тема свободы («По искристо-блестящим лежалым снегам») и давления, сравнимого с грузом толщи воды («Океан»); звучит тема России (наиболее сильное, на мой взгляд, в этом отношении стихотворение «Русским быть тяжело»); присутствует тема севера, но не в географическом, а, скорее, в метафизическом или экзистенциальном плане:
За белой стеной ледяного преддверья
Останутся те, кто не вынесет льда
А мы осторожно, по знакам поверья
Найдем заповедные наши места.
Через всю книгу красной нитью проходит тема дороги к Дому. В песне к известному фильму, раскрывающему тяжелую атмосферу России 90-х годов ХХ века, прошедший свою «точку невозврата» герой стремился обрести покой в «городе, которого нет»:
Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин…
Для Василисы город все же не самое симпатичное место. «Город пропах деньгами», в нем живут «человечки» и «люди-букашечки», которых хочется эпатировать («Город», «Осколки»). Лучше «стать индейцем» или раствориться в тишине русской природы, где:
…до одури хочется жить,
И летать, как ни тянет земля,
И чужим, как родным, услужить,
И с конем прогуляться в поля.
У каждого — свой путь, своя цель, свои взлеты и падения. Есть люди, которые долго ищут свое место в жизни и свой путь:
За белесой, как смоль, стеной
Не надейся найти покой.
Не отыщешь там дом чужой
И навряд ли построишь свой.
***
А домой я вернусь потом —
На щите? С щитом?...
Я, конечно вернусь.
Только где же
Теперь
Мой дом?
Главное — пройдя, через сто путей, через сто дорог не потерять себя. Даже если ты обрел в итоге дом, понял и принял себя со всеми противоречиями, бывает сложно примирить/смирить живущие в тебе крайности. Ведь иногда безумно «хочется трэша» и панкрока, а порой, «запутавшись напрочь в раздумьях / о вечном и конченом», хочется:
туда где пальцы дрожали и губы синели,
Лететь, как Тотошка и Элли,
Захлебываясь чувством, что ждут…
В предисловии к книге отмечается «вольное обращение с поэтической формой». Я не филолог, но на мой взгляд, это придает текстам дополнительную убедительность, когда автор обращается к читателю-собеседнику:
Русский воздух — он, знаешь, — пьянит.
***
Я люблю свою Родину — пусть и звучит пошловато.
Без хрипот и надрыва, без пламенных
надписей кровью.
А так…Знаете… Как подобрать бы слова-то…
С ощущением свежести от вечеров в Подмосковье.
Завершая рецензию, отмечу достойное оформление книги: обложку, форзац, иллюстрации самой Ковалёвой, сопровождающие тексты. Это, действительно, авторская книга: пережитая, выстраданная и очень личная:
Мы не забытые Богом,
Мы просто слишком верны
Сугробам, станицам, острогам
Суровой и властной страны…
