Миражи многополярного мира

После начала СВО в России много говорят о многополярном мире ближайшего будущего. Иногда такой мир даже полагают одной из первостепенных геополитических целей России. Я не уверен, что такое развитие событий вероятно, и ещё меньше убеждён в том, что оно желательно.

Колесо миров

Схем мироустройства не так уж много, они периодически повторяются. Чаще всего — и в жизни, и даже в фэнтезийных романах реконструкциях — встречается биполярный мир[1]. Как правило, это диалектическое противоречие двух примерно равных по силе держав. Эти державы являются военными противниками и торговыми конкурентами, как правило, у них содержательно различаются онтологии, не совпадают трансценденции (хотя в языческие времена пантеоны богов могли пересекаться). Египет и Хеттское царство. Греческий и Персидский миры. Римская и пунийская (карфагенская) цивилизация. Рим и Парфия. Византия и Иран.

Биполярный мир вариативен (рис. 1). Например, две сверхдержавы и какое‑то количество нейтральных стран, которые «ни за белых и ни за красных». Или две сверхдержавы возглавляют примерно равные по своему потенциалу военнополитические блоки (в этой модели возможно «движение неприсоединения», но оно обычно недотягивает до статуса «третьей силы»). Наконец, «Изгой»: сверхдержаве, обычно возглавляемой Тёмным властелином, противостоит союз всех или почти всех остальных стран. Союз не слишком прочный, между любыми его членами найдутся противоречия, но конфликт любого из членов союза с Изгоем носит гораздо более острый характер, чем внутренние разногласия.

Биполярный мир развивается по законам классической диалектики: конфликт разрешается через войну, после чего на руинах предыдущего противоречия возникает новое, структурно эквивалентное. Таковы последние 500 лет европейской истории. Испания и Британия. Франция и Британия. Германия и Британия. Германия и СССР. СССР и США. Разумеется, за эти столетия реализовались все возможные версии — и борьба сверхдержав, и столкновение блоков, и структура «Изгой».

Широкая представленность биполярного мира в человеческой истории объясняется отчасти его «сюжетностью», отчасти — законами динамики систем с законом «аккреции» многих мелких конфликтов в один крупный, отчасти — наличием «стратегического барьера», когда сверхдержавы разделены пустыней, морем или горами. Барьером также может стать ядерное оружие, делающее открытый военный конфликт слишком рискованным. В результате вместо горячей войны возникает холодная, а противостояние пары сверхдержав растягивается на столетие[2].

Монополярный («глобальный») мир возникает очень редко, существует недолго — однодва поколения — и всегда заканчивается катастрофой. Монополярный мир всегда возникает из биполярного. Как это происходит?

Вопервых, одна из культур может превзойти по военным и экономическим возможностям все остальные, взятые вместе. В чистой форме это Египет Древнего царства, в несколько ослабленной — Римская империя эпохи расцвета.

Вовторых, одна из сверхдержав в вековом конфликте может банально «слить» свою позицию из‑за внутренних причин, культурного или экономического кризиса, предательства элит (СССР в 1980‑е).

Наконец, сверхдержавы могут договориться между собой («серебряный мир» Египта и Хеттов).

Монополярный мир некоторыми влиятельными социальными группами воспринимается как «золотой век», в качестве такового он и остаётся в истории — на контрасте с последующей катастрофической эпохой. В условиях глобализации мир открыт, международная торговля хорошо развита, военные расходы минимальны. Всё это должно обеспечить высокий уровень жизни, но в действительности лишь приводит к катастрофическому социальному расслоению[3].

Здесь нужно учесть, что державагегемон получает в условиях глобализации значительную геоэкономическую ренту, поэтому в ней уровень жизни много выше, чем на периферии глобального мира. Кроме того, гегемону нужны квалифицированные кадры для управления миром, поэтому в эпоху глобализации, по крайней мере, на начальном её этапе, благоденствует средний класс профессиональных управленцев. Именно эти люди пишут историю, отсюда и представление о «золотом веке» глобализации.

Монополярный мир неустойчив. В нём «заметены под ковёр» десятки жёстких межгосударственных противоречий, которые ждут удобного момента, чтобы неожиданно актуализироваться. На периферии нарастает напряжение между преданными гегемону компрадорскими элитами и массами. В самой метрополии обостряется борьба фракций внутри элиты, и страна оказывается на пороге гражданской войны[4].

Наиболее существенной причиной является потеря управления. Качество его непрерывно снижается, прежде всего — из‑за желания элит контролировать средний слой (в результате управленцами становятся исполнительные посредственности). Кроме того, задача управления миром из одного центра исключительно сложна сама по себе и, по‑видимому, превосходит возможности как отдельного человека, так и государственного аппарата одной страны.

Монополярный мир всегда находится в кризисе и неизменно заканчивает своё существование в войне. Гражданской часто, но не всегда соединённой с варварскими вторжениями (Египет, Рим, Поднебесная империя). Или предельной, когда единственным результатом оказывается разрушение всех устоявшихся организованностей с последующими Тёмными веками.

Как выглядит кризис монополярного глобального мира? Хорошей моделью является Россия 1990‑х годов: «берите столько суверенитета, сколько сможете…», власть криминалитета, распад логистических связей и разрушение промышленности. Но в 1990‑е это случилось хотя и на большой, но ограниченной территории, управление не развалилось окончательно, и была продовольственная помощь из‑за рубежа. Здесь же никакого зарубежья не будет, кризис коснётся всех одинаково.

Фазовый кризис заканчивается миром, в котором нет ни силы, ни центров силы. В это состояние — Тёмные века — можно упасть сразу а можно — через мир макрорегионов. Сейчас как будто реализуется этот вариант.

Все пытаются построить макрорегионы. Очевидные региональные лидеры — США, Китай и Индия. Бывшие империи — Россия, Великобритания, Турция. Европа, всё ещё полагающая себя Игроком. Укажем для полноты возможность, скорее теоретическую, создания макрорегионов на географически изолированных территориях Южной Америки или Южной Африки.

Проблема в том, что ни один из проектируемых макрорегионов не является замкнутым. Кому‑то не хватает технологий, кому‑то промышленных предприятий, у кого‑то недостаточно высок военный потенциал или отсутствует самообеспечение по воде и продовольствию. Поэтому ядра макрорегионов принуждены к войне за периферию. И эта война уже идёт на территории Украины. Не представляет большого труда перечислить другие земли, на которых сталкиваются интересы нарождающихся макрорегионов: Средняя и Центральная Азия, Бангладеш — Мьянма, Корейский полуостров, Тайвань, Индонезия…

В принципе, мир макрорегионов может рассматриваться как одна из версий политической многополярности. Такая многополярность всегда является промежуточной ступенью — или при распаде глобализации и переходе к Тёмным векам (рис. 2), или при выходе из Тёмных веков. Если Тёмные века короткие (это возможно и на практике реализовалось, например, в XIV столетии), эти версии накладываются друг на друга. При длинных Тёмных веках между многополярными мирами находится политическая пустыня, где центров силы вообще нет или же, если хотите, их неопределённо много.

В политической пустыне ничего не происходит. В этом сама сущность Тёмных веков, времени без истории.

«Осенью 1953‑го Величайшая война близи‑ лась к концу. Не было армий. Оккупационные войска, чаще всего отрезанные от тыла, ре‑ дели и исчезали куда‑то, словно вода в песке. Генералысамозванцы брели от города к городу, вернее, от одних руин к другим, во главе горстки солдат, среди которых был один барабанщик, один мародёр, один гимназист, один запевала и ещё один непонятный человек, которого никто и не старался узнать поближе. Они брали выкуп за то, что не устраивали поджогов, или давали благотворительные концерты «в пользу инва‑ лидов, их вдов и сирот».

Сколько стран участвует в войне, теперь никто точно не знал.

Историки ведут нескончаемые спо‑ ры о том, какая из битв знаменовала собой разрешение и окончание мирового конфликта. Коекто (Дюрих, Асбридж и особенно Морони) склоняются к выводу, что такой битвой явилась битва под Линцем. В этой довольно крупной операции участвовали шестьдесят солдат, пред‑ ставлявших различные враждующие страны». (К. Чапек «Фабрика Абсолюта».)

Что же касается собственно эпохи многополярности, то в ней уже есть центры силы, они стратифицированы тем или иным способом на первый, второй и третий мир, причём игроков в «высшей лиге» достаточно много. Хорошим примером служит Двуречье Ранней древности или Китай эпохи Сражающихся царств.

Вся суть многополярности заключается в непрекращающейся игре в «царя горы»: каждый из центров силы стремится стать главным, а ещё лучше — единственным. В результате многополярный мир достаточно быстро эволюционирует в биполярный.

Теоретически возможна ещё одна — и очень интересная — конфигурация: «триумвират», баланс трёх примерно равных по своим возможностям сверхдержав. Такая социальная пиктограмма регулярно встречается на внутриполитическом уровне или в масштабе военнополитического блока, но мне не удалось найти её проявления на уровне рассмотрения «мир». Сугубо формально такая картина могла возникнуть во время возвышения Рима (Римский мир, Пунийский мир, Азиатский мир), но, во‑первых, были и другие центры силы, а во‑вторых, Карфаген практически не взаимодействовал с Востоком и, во всяком случае, не имел с ним непреодолимых противоречий.

Это, конечно, не означает, что в современном мире глобальный «триумвират» невозможен. Он может возникнуть, если прогнозируемый конфликт США — Китай будет управляться третьей силой, в качестве которой может, при некоторых обстоятельствах, выступить Россия.

В любом случае «триумвират» можно рассматривать как редко встречающуюся (просто из‑за заведомо большей сложности) замену биполярного мира.

Получаем вполне понятный цикл, коррелирующий и с семисотлетней периодичностью «цивилизационной усталости»[5] (рис. 3), и с «Европейским колесом»[6]: политическая пустыня — полицентрический мир — биполярный мир (или — теоретически — мир«триумвират») — глобализация — катастрофа — пустыня… (рис. 4).

Становление и кризис индустриальной фазы: таймлайн

Конечно, такие рассуждения носят слишком общий характер, чтобы их можно было принять без возражений. В конце концов, человечество развивается, и современный мир лишь в отдельных аспектах похож на Римскую империю, поскольку относится к другой фазе развития. Европа давно овладела понятием линейного времени. Это означает, что все её циклы квазизамкнуты: что‑то, конечно, повторяется, но многое ощутимо меняется. Кроме того, любая цикличность в линейном времени имеет свойство заканчиваться.

Посмотрим более пристально.

Начало индустриальной фазы развития связывается с кризисом феодализма в XIV столетии. Из этого кризиса Европа вышла очень быстро, чему способствовало завершение Столетней войны с созданием новой формы организованности — национального государства, сборка схоластического Знания в «Сумме теологии» и эпоха географических открытий. Три человека — Жанна Д'Арк, Фома Аквинский и Энрике Мореплаватель — сократили эпоху Тёмных веков до минимума, хотя начиналось она, «как все». Голодом, чумой и колоссальной войной.

Географические открытия расширили мир и обеспечили Европу пространством экспансии и колониальными товарами. Начинается быстрый экономический рост, возникает промышленность (пока в форме мануфактур). Происходят буржуазные революции в Нидерландах, Англии, на американском континенте, во Франции. Критическое изобретение — паровая машина Уатта. Далее — мануфактуры паровых машин, создание фабрик и рождение миратехнологии «стимпанк».

Это — уже индустриальная фаза развития в её полноте. В индустриально пустом мире. Кровью индустрии являются энергоносители, их очень много, они доступны и дёшевы. Создаётся сеть железных дорог, пароходы связывают между собой континенты. Столетие устойчивого развития, которое переходит в столетие мировых войн и заканчивается фазовым кризисом.

Таймлайн выглядит следующим образом:

— XIII век. Высокое Средневековье. Схоластика. Вершина традиционной фазы.

— XIV век. Кризис Традиционной фазы развития. Климатическая катастрофа. Чума. Столетняя война.

— XV век. Географические открытия.

— XVI век. Кругосветное путешествие. Начало колониальной эпохи. Реформация и войны Реформации. Буржуазная революция в Голландии.

— XVII век. Экспансия и колониальная борьба. Мануфактурное производство. Буржуазная революция в Англии. Тридцатилетняя война и формирование Вестфальского миропорядка. Создание эмпирической когнитивной парадигмы (научного метода познания).

— XVIII век. Век философии, развития научного познания. Буржуазные революции во Франции и в Северной Америке (Война за независимость США). Изобретение паровой машины. Мануфактура Уатта по производству паровых машин. Начало массового строительства каналов в Европе. Формирование колониальных империй.

— XIX век. Миртехнология «паровая машина». Миртехнология «электричество». Индустриальный мир. Фабрики. «Нулевая» мировая война, Крымская. Ранняя глобализация в формате «блестящей изоляции» Великобритании.

— ХХ век. Первая, Вторая, Третья (холодная) мировые войны. Крах кайзеровской Германии. Крах гитлеровской Германии. Крах Японии. Крах Британской империи. Крах Советского Союза. Разрушение биполярного мира и создание американского глобального государства.

— XXI век. Кризис индустриальной фазы развития. Разрушение глобального мира. Предельная война и переход к мирусаванне, политической пустыне. Или?..

Двадцатый век и Октябрьская революция

Здесь обращают на себя внимание два момента.

Сама логика индустриальной фазы с её машинным производством и механическими двигателями приводит к очень быстрому фазовому развитию. Практически за девятнадцатое столетие индустриальные технологии охватывают весь мир. Это и приводит к первой глобализации, к викторианскому «золотому веку». Происходит очень быстрый рост численности людей на Земле — с 1775 по 1914 год (длинный XIX век) население растет приблизительно втрое. Уровень жизни впервые «зашкаливает» по сравнению с «золотым веком» Рима.

Двадцатый век выглядит загадкой. Вместо фазового кризиса и быстрого краха глобализации с переходом к политической пустыне возникает и почти столетие существует биполярный мир. Многолетнее существование на грани ядерной войны, при этом уровень и качество жизни продолжают расти, как и население Земли. Атомно-космический мир-технология, который все ожидали в 1960‑е годы, не случился, зато к концу века формируется ИКТ-мир[7], никак не менее фантастический.

Собственно, информационная революция, создание персонального компьютера и сети Интернет — несомненная «дикая карта», маловероятное, но значимое событие. Но, вероятно, была реализована ещё одна значимая «дикая карта».

Анализируя ХХ век, трудно не заметить выдающейся роли России в странной истории этого столетия. Участник и едва ли не структурообразующий фактор Первой мировой войны, несомненный и неоспоримый победитель Второй мировой, сторона Третьей, космическая сверхдержава… В конце концов, и глобальный миропорядок возник вследствие перестройки в СССР и «слива» советской верхушкой мирового конфликта в начале 1990‑х.

Вероятно, «дикой картой» стала Октябрьская революция.

Эта революция решила несколько групп задач. Выход России из Первой мировой войны (которую страна проиграла ещё в 1915 году), проведение догоняющей индустриализации, завершение «застрявших» реформ 1860‑х годов. Всё это — обычные задачи буржуазной революции, и любая партия, пришедшая к власти в 1917 году, попыталась бы их решить — другой вопрос, насколько успешно. Но у революции было ещё одно измерение — коммунистическое. Да, попытка создать общество с убывающей социальной энтропией[8] на технологической базе 1920‑х годов напоминала эксперименты Дедала с восковыми крыльями, но очень похоже, что это — необходимое условие фазового перехода. Не случайно постиндустриальный мир мы называем Кфазой, имея в виду не то «космическое», не то «когнитивное», не то «коммунистическое» общество.

Когда модель фаз развития и фазовых кризисов только создавалась, считалось, что кризис или приводит к созданию новой фазы, или же провоцирует откат на несколько десятилетий или столетий с восстановлением предыдущей фазы и новой попыткой развития. При этом для того, чтобы преодолеть фазовый барьер, нужно просто накопить достаточный потенциал развития в формате критических технологий и ресурсов, необходимых для инсталляции этих технологий.

Всё оказалось сложнее.

Прежде всего, воссоздать после отката фазу развития в её исходной версии не удаётся из‑за банальной исчерпанности критического ресурса. Земля устала или засолена. Или её просто не хватает на всех. Кончились дешёвые энергоносители (для того чтобы добыть и доставить на предприятие 1000 баррелей топлива, нужно потратить 800 и более баррелей). Нет людей с необходимой квалификацией, и их неоткуда взять.

Поэтому в случае отката, более или менее глубокого, возникает не фазовый переход, а фазовая пересборка. Создаётся другая версия предыдущей фазы, более «продвинутая». Ранняя древность — это технологии письменности, государства, армии — и очень много дешёвой плодородной земли. Классическая древность — севооборот, высокоинтенсивное сельское хозяйство, развитая торговля. Потому что земли мало, приходится использовать не слишком плодородные пустоши, а для выращивания урожая на таких землях нужны совсем другие умения. И железо вместо меди и бронзы. При феодализме интенсивность сельского хозяйства быстро доходит до предела, используются любые доступные земли, вырубается европейский лес, в феодах с натуральным хозяйством минимизируются расходы на оборону.

Вполне возможно, что текущий фазовый кризис закончится не фазовым переходом, а созданием «продвинутой» индустриальной фазы с ядерной энергией вместо нефти. Но это — ненадолго. По тем же причинам, что и в XIX веке. Вновь игра в «царя горы», вновь биполярный мир, вновь война, глобализация и её распад. В условиях, когда «глобализация» и в самом деле подразумевает «глобус», то есть всю Землю целиком, разумной альтернативы фазовому переходу, по‑видимому, всё же нет.

Видимо, критические ускоряющие технологии Кфазы — это ядерная энергетика, космонавтика и искусственный интеллект. Эти технологии в целом созданы, хотя и не на том уровне, как нужно, в особенности это касается космонавтики. Но нужны и управляющие технологии. В конечном счёте, нужен особый антропотип человека фазового перехода. И возникает ощущение, что 1917 год породил такое Революционное поколение. Оно погибло в Отечественную войну, но создало следующее переходное поколение по обычной для России схеме передачи ценностей от дедов к внукам. Космическое поколение родившихся в 1950–1960 годы было истрачено в перестройку, но также сумело передать свои ценности внукам.

Каждое следующее поколение перехода знает и умеет больше, чем предыдущее.

Многополярный мир и задачи России

Итак, многополярный мир возможен. Есть высокая вероятность его возникновения в ходе распада глобализации на макрорегионы. Но эти макрорегионы не самодостаточны, поэтому обречены на войну, в ходе которой сложится — и очень быстро — привычная всем биполярная структура.

Это может быть структура США против Китая.

В принципе, это может быть и Россия против США/Запада, хотя для этого необходимо, чтобы Китай сам, по своей воле отказался от цивилизационного лидерства, за которое он борется, по крайней мере, с начала 1990‑х годов. Да, когда распался СССР, Китай не был конкурентом Запада — ни военным, ни технологическим, ни культурным. И здесь мы касаемся очень тонкой и сложной «материи».

Когда говорят о многополярном мире, обычно имеют в виду политический и военный потенциал. Иногда его дополняют экономическим. Что же — и кайзеровская Германия, и Рейх, и СССР, по крайней мере, не уступали по геопланетарному потенциалу мировым гегемонам.

Сейчас мы понимаем, что Россия — при всех недостатках своего управления и хронической технологической недостаточности — способна противостоять западной коалиции, даже без заметной помощи со стороны Китая. И Россия пытается спроектировать миропорядок, который позволит ей реализовать свой потенциал.

Только вот всё это уже было! Конечно, нынешний Запад не тот, что прежде, но и Россия, которая, напомню, воюет с Украиной, очень далека от возможностей бывшего СССР.

Да, у России есть основания для борьбы. В конечном итоге не столько усилиями российской дипломатии, сколько стараниями противника сложилась ситуация, в которой Россия защищает традиционные христианские ценности и, между прочим, одновременно ценности европейского модерна от языческого и людоедского «инклюзивного капитализма», готового обречь на смерть от голода пять или шесть миллиардов людей во имя спасения экологии[9]. Но ведь и Советский Союз имел образ будущего, за который было не страшно умереть.

Поэтому целью России в конфликте должен стать именно фазовый переход, создание космической цивилизации, владеющей Солнечной системой, мечтающей о звёздах и способной предложить иные правила игры, нежели те, по которым человечество живёт со времени изобретения письменности.

Это, увы, много сложнее создания своего макрорегиона и многополярного «регионального» мира.

Что для этого нужно?

Да, конечно, сначала победа в войне с Украиной и формирование макрорегиона, приблизительно совпадающего с границами СССР, формирование соответствующего военнополитического блока[10] и экономического пространства. Включение в это пространство Ирана и некоторых других территорий, что особенно важно в условиях прогнозируемого распада ЕС. Оформление собственного образа будущего и своих цивилизационных принципов.

Кроме этого, потребуется интеллектуальный суверенитет.

Интеллектуальный суверенитет предполагает:

1. Безопасность страны — военную, ресурсную, инженерную, технологическую, демографическую, онтологическую…

2. Собственный концепт мира, а именно:

2.1. Собственный формат связи с Небом — трансценденцию;

2.2. Собственную онтологию, хотя бы в формате идеологии;

2.3. Собственный образ будущего.

3. Собственный когнитивный код и основанные на этом коде собственные линии мышления:

3.1. Упоминание науки/познания данной страны в школьных учебниках других стран. Россия уже представлена через спутник, формулу Циолковского, уравнение Мещерского;

3.2. Создание собственной, общеизвестной, неотменяемой когнитивной техники. Для России — техники сборки разнородного в схему (Менделеев, Бутлеров);

3.3. «Чудо света» в познании — общеизвестное, неотменяемое когнитивное достижение. Для России: таблица Менделеева, модель расширяющейся Вселенной А. Фридмана, спутник, полёт Гагарина, первая АЭС (Обнинск), первая промышленная АЭС на быстрых нейтронах (БН600, Белоярская АЭС);

3.4. Создание собственного, общеизвестного, неотменяемого научного направления. Для России — например, обобщённые функции (шире — почти вся матфизика ХХ века);

3.5. Создание собственной, общеизвестной, неотменяемой научной дисциплины. Для России, например, тафономия И. Ефремова, геометрия Лобачевского;

3.6. Наличие собственной уникальной научной или научнообразовательной инфраструктуры. Для России — «шарашки», Академгородки, физматшколы;

3.7. Создание/наличие собственной интерпретации квантовой механики. Для России — Блохинцев, Фок;

3.8. Создание/наличие собственной научной фантастики. Российская фантастика 1960‑х.

4. Полноту поля НИРов или же возможность эмулировать такое поле.

5. Собственный полный технологический пакет «Мышление» (в крайнем случае, «Знания», в самом крайнем случае — «Наука»).

6. Собственные представления о методологии исследования, включая понимание предмета, метода и инструмента исследования, собственную когнитивную парадигму или, по крайней мере, собственную версию такой парадигмы.

7. Собственные неотменяемые интеллектуальные результаты.

То есть России сегодня недостаточно выиграть войну. Она должна создать научную парадигму следующей фазы развития, подобно тому, как Ф. Бэкону, а затем И. Ньютону удалось создать эмпирическую парадигму, которая открыла путь к научному познанию и превратила Англию в «мастерскую мира» и основу индустриальной фазы развития.

Примечания:

1. Речь, конечно, идёт о связанных землях, о территориях «национального общежития». Если между Римской империей и Поднебесной прямые военные, политические и экономические связи полностью отсутствуют, а косвенные близки к нулю и не рефлексируются ни элитами, ни населением, — это не биполярный мир, а два монополярных.

2. «Вековые конфликты». В Ранней древности они могли носить и тысячелетний характер.

3. Теорема Сципиона-младшего утверждает, что приток любого значимого ресурса повышает расслоение общества по данному ресурсу. Сам Сципион установил это после того, как в им хлынул поток Пергамского золота, что привело к появлению слоя сверхбогачей и массовому разорению римских граждан.

4. Нынешние Соединённые Штаты. Республиканцы и демократы опираются на разные социальные и национальные группы, у них различные экономические модели и взаимоисключающие образы будущего. Гражданская война уже началась в юридическом и политическом поле, выборы 2024 года приведут к острому внутриполитическому кризису и, скорее всего, к сецессии и гражданской войне по традиционному сценарию «Север против Юга».

5. Приблизительно раз в 700 лет поступательное развитие любой культуры сменяется тем, что в истории Египта названо «переходным периодом». Цивилизация устаёт от себя, от лицемерия и несправедливости, от накопления и окостенения обязательных для всех культурных норм, от необходимости противостоять окружающему хаосу, от предопределённости жизни в условиях предельной социальной стратификации и остановки социальных лифтов.

6. В сущности, та же самая схема, применённая к развитию европейской культуры: Империя — арваризация (переселение народов, антропоток) — Катастрофа — Тёмные века — Схоластика — озрождение — бъединение — Империя. Между 2008 и 2014 годами начался четвёртый цикл. Можно довольно точно отследить последний (третий) цикл: VI–XX века (Средневековье, овое время). Начало второго цикла (Классическая Древность) лежит между VIII и X веками до н. э. Первый цикл (анняя Древность) связан с Критом и Микенской Грецией. н почти полностью легендарен.

7. ИКТ — информационно-коммуникативные технологии. (Прим. редакции.)

8. Понятие «социальная энтропия» введено писателем-фантастом Иваном фремовым под названием «инферно»: мера страдания человека в обществе. Индустриальные, да и более ранние общества развиваются за счёт создания социальных машин, работающих по разомкнутому циклу. Эти машины производят большую полезную работу ценой роста инферно. Результатом является снижение пассионарности социума и его замена мигрантами. «Европейское колесо» можно рассматривать как предельный пример социальной машины.

9. Всё очень просто. Ликвидация крупного рогатого скота, что поставлено как основная цель инклюзивного капитализма в горизонте 20 лет, приведёт к отсутствию органических удобрений. имические же удобрения являются превращенной формой электроэнергии, и их массовое производство в условиях перехода к зеленой энергетике тоже невозможно — в связи с низкой плотностью возобновляемой энергии и, следовательно, с её высокой ценой. В результате происходит резкое падение урожайности зерновых и разрушение мирового рынка продовольствия с неизбежным глобальным голодом, масштабы которого можно оценить по аналогии с голодом в Казахстане в 1930-е годы. Вопрос заключается лишь в том, произойдёт ли падение населения катастрофически быстро, за 20 лет, или сравнительно медленно, за 200 лет. Собственно, вероятно именно голодомор и является подлинной целью инклюзивного капитализма, борьба же с глобальным потеплением служит лишь формальным обоснованием принимаемых решений.

10. Собственно, причиной конфликта Россия — Запад была попытка оссии обеспечить свою безопасность через создание блока постсоветских государств в блоковой би- или многополярной логике и отказ Запада признать за оссией такое право в рамках логики глобализации, где право на создание пояса безопасности имеет только лишь держава-гегемон, но никак не окраина.