Владислав ШУРЫГИН. Александр Владимирович, первый вопрос, естественно, о Минских соглашениях. Насколько они сегодня жизнеспособны и насколько они выполняются? Совсем недавно президент Украины Порошенко заявил, что собирается восстановить суверенитет Украины над Донбассом. Что это значит?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Обещание Порошенко восстановить суверенитет Украины на всей её бывшей территории, включая Донбасс, я воспринимаю как обещание выполнить все пункты комплекса мер, принятого в Минске почти год назад. Порошенко даже сказал о "последовательности и логике" минского процесса. Это хорошее обещание. Теперь осталось его выполнить. Пункт за пунктом, начиная с первого и второго, то есть с прекращения огня и отведения тяжёлых вооружений от линии соприкосновения.
А наша задача — следить за тем, чтобы Киев не занимался шулерством и не представлял всякие имитации в качестве реальных шагов.
Вот, например, Киев вроде как принимает некие поправки к Конституции. Открываем текст Комплекса мер по реализации Минских соглашений и читаем: во-первых, речь не о поправках, а о "конституционной реформе" (пункт 9), в результате которой должна появиться "новая Конституция" (пункт 11); а во-вторых, всё это должно приниматься "в консультациях и по согласованию" с представителями наших республик. Никаких попыток согласовать с нами конституционные новшества со стороны Киева не было.
Следовательно, если Киев примет поправки, которые не приведут к конституционной реформе, и при этом не предпримет попыток выйти на согласование этих документов с нами, то мы будем свидетелями политического шулерства.
Если Порошенко таким образом собирается выполнять свои обещания, то мы не увидим ни исполнения Киевом Минских соглашений, ни, соответственно, восстановления суверенитета.
И, наконец, в своём выступлении Порошенко рассказал о том, что должен сделать Киев, о том, что должна сделать Россия, о том, какова позиция западного сообщества. И только о том, что должны сделать наши республики, Порошенко не сказал ни слова. Означает ли это, что мы ничего не должны предпринимать? Или это означает, что Порошенко по-прежнему воюет с Россией, только Россия до сих пор не в курсе этого? Я бы посоветовал Петру Порошенко всё‑таки поменять оптику, чтобы начать различать черты реальности. Тогда, возможно, он увидит, что его войска и карательные батальоны стоят под Донецком, а не под Москвой. Может быть, после смены оптики Порошенко станет большим реалистом, и тогда между нами начнётся реальный политический диалог об урегулировании конфликта.
Владислав ШУРЫГИН. А что тяжелее: воевать или, всё-таки, строить мирную жизнь?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Конечно, строить. Воевать проще, потому что там понятно: там враг, тут друг, тут белое, там чёрное, тут свои, там чужие. На войне всё просто. Ты стреляешь — в тебя стреляют. И только от твоего умения, знаний, духа, силы воли и храбрости зависит, победил ты или проиграл. А в мирной жизни не получается делить на чёрное и белое, тут масса оттенков, тут нет простых решений и нет деления на "своих" и "чужих". Тут все "свои", в смысле граждане твоей республики. Но они все разные. Есть простой народ — шахтёры, крестьяне, рабочие, есть госслужащие — врачи, учителя, военные, есть бизнес, есть пенсионеры. И у каждой категории — свои интересы, свои проблемы, которые надо решать. И этому надо учиться, и мы учимся на ходу. К сожалению, иногда мы учимся на своих же ошибках. Поэтому строительство мирной жизни — это настоящая академия управления!
Владислав ШУРЫГИН. Что было самым сложным в этом строительстве?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Самое сложное было поломать менталитет чиновничьего сословия! Это самое сложное, и до сих пор ещё не получилось это сделать до конца. После окончания активных боевых действий мы начали восстанавливать функционирование различных управленческих структур, стали создавать министерства. Начали приём на работу специалистов, тех, кто раньше занимался управлением — чиновников, таможенников, обэповцев, налоговиков и прочих. И почти сразу столкнулись с тем, что они тут же начали формировать ту реальность, против которой мы боролись. Пошла информация о взятках, откатах, "распилах". Чиновники тут же взялись строить ту Украину, в которой они прожили двадцать пять лет! Они не хотят, да и, наверное, уже не могут воспринимать государство и власть не как средство личного обогащения, а как своё государство, свою власть, которая должна позволить всем гражданам жить лучше и достойнее, а не только себе и своему начальнику. Приходится расставаться с такими людьми, жёстко их контролировать и иногда принимать не самые популярные решения…
Владислав ШУРЫГИН. И какие пути выхода вы видите из этого кадрового тупика?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Только формирование новой элиты и замена старой. И тут есть свой алгоритм. Невозможно создать новую элиту, скрещивая её со старой. Если самого лучшего и преданного делу энтузиаста посадить в окружение привыкших к старой системе управления чиновников, то через полгода он станет таким же! "Система" его переварит. Получается, что, с одной стороны, всё держится на профессионалах, но, с другой стороны, к сожалению, у многих из них с идейностью и честностью проблемы. Поэтому сегодня мы начинаем формировать новые структуры управления, набирать в них молодёжь, со студенческой скамьи, чтобы они сразу начинали готовиться быть управленцами, но не встраивались в структуры, которые уже поражены коррупционной чиновничьей "ржавчиной", чтобы перенимали у них профессионализм, но формировали собственную духовную и интеллектуальную среду.
Владислав ШУРЫГИН. Фактически, у вас в республике 1918-й год? Старые "спецы" и матросы Железняки?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. В какой-то мере. Но не совсем. В 1918 году был главный инструмент — продпаёк, который был отличным стимулом для работы в голодной стране, в том числе для "спецов". Сегодня, несмотря на все лишения, связанные с войной и неопределённым статусом, жизнь совсем иная. Чиновник, специалист, возвращаясь на работу, сразу пытается вернуться к привычной ему системе, в которой он состоялся и вырос. И он не боится, образно говоря, потерять паёк. А наши лучшие "революционные матросы", те, на кого мы можем положиться, энтузиасты, бывшие рядом с первого дня, по большей части сегодня вынуждены заниматься безопасностью республики. Война ещё не закончена, она лишь заморожена, и на наших границах развёрнуты мощные ударные группировки ВСУ. Мы вынуждены учитывать это. И потому в государственном строительстве есть ощутимый кадровый голод. Те, у кого зачастую по два высших образования, и кто мог бы работать в наших вновь созданных министерствах и департаментах, те, в честности которых мы уверены, вынуждены сегодня командовать бригадами и батальонами. Поэтому нам и нужна молодёжь. Неиспорченная и мотивированная на честность. Это сегодня самые важные качества, а профессионализм к ним придёт…
Владислав ШУРЫГИН. Фактически с нуля вам приходится решать огромное количество проблем. И если мы заговорили о молодёжи, то впереди весна, экзамены. Сегодня смотрел новости по республиканскому ТВ. Узнал, что в ДНР организуются пункты проведения ЕГЭ по российским стандартам. Каким видится будущее вашего образования? Какие аттестаты и дипломы получат ваши студенты?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Сегодня мы выдаём свои дипломы, но эти дипломы признаются в России, там их можно защитить и получить уже российский диплом. Мы заключили соответствующие договора с несколькими десятками российских вузов. И получается, что в республике выпускник пользуется дипломом Донецкой народной республики, а за границей — дипломом России. Так же и со школьными аттестатами. Теперь, после открытия центров ЕГЭ, наши выпускники имеют возможность обучаться в российских вузах. Но сегодня мы наблюдаем другую интересную тенденцию. Совершенно неожиданно прошедшим летом у нас резко выросло число абитуриентов с Украины. Более того, к нам и из России приехали учиться ребята. А со следующего года будет набор и иностранных студентов. Ведь престиж и уровень обучения в донецких вузах всегда был очень высок и ценился во всём мире.
Вообще мы обрастаем своими документами, и наши документы начинают признаваться в России. На сегодня есть уже пять документов, которые Россия признаёт: это свидетельство о рождении, свидетельство о браке, школьные аттестаты и дипломы. К сожалению, непонятно по каким причинам, российская ГИБДД начала, а потом перестала признавать наши водительские права, техпаспорта и номера. Но мы ведём переговоры на эту тему.
Катастрофически не хватает времени, я вам скажу откровенно. Если бы в сутки можно было засунуть 48 часов, и в месяце было не 30, а 60 дней, это всё бы быстрее шло.
Владислав ШУРЫГИН. А какова сегодня криминогенная ситуация в республике? Республику довольно долго пытались выставить некой зоной "беспредела", где уголовники разбежались из тюрем и терроризируют мирное население.
Александр ЗАХАРЧЕНКО. У нас в настоящее время в тюрьмах и колониях находится около 9 тысяч осужденных, из них 150 женщин. Большая часть — это те, у кого срока от 10 и более лет. То есть сидят ещё с довоенного времени. Для осуждённых у нас есть зоны всех режимов. В том числе одна для "пожизненных" и одна туберкулёзная. То есть хозяйство большое, и никто тут никуда не разбежался.
За прошедший год судами было осуждено около 350 человек, так что рассказы о том, что у нас тут некий "беспредел" и отсутствие законности — это просто вымыслы. Закон работает! И работает эффективно! Хотя Украина в своё время сделала всё, чтобы максимально криминализовать Донбасс. Достаточно вспомнить приказ украинского МВД 2014 года, требующего от сотрудников полиции и прокуратуры покинуть Донбасс и прибыть на территории, контролируемые Киевом. Это была целенаправленная акция по дестабилизации ситуации в республике. Но мы всё это преодолели. Большая часть сотрудников МВД осталась верна своему народу, а на место тех, кто уехал, мы набрали новых сотрудников. Сегодня мы ведём обучение в нашей академии МВД по всем специальностям. Буквально на днях новый набор курсантов принял присягу. Вообще, криминогенная ситуация в республике стабилизировалась. Преступления, конечно, есть этого никто и не скрывает, но полиция, прокуратура, следствие работают эффективно. Хотя, конечно, есть и своя специфика, когда нетрезвый индивидуум идёт к ларьку за водкой, но денег у него на "сорокаградусную" уже нет, и он суёт в окошко гранату как средство убеждения, а оттуда высовывается пистолет: "Плати деньги". Такая "бытовуха"…
Владислав ШУРЫГИН. Я много гулял по Донецку. Видно, что город оживает. Открываются магазины, кафе, булочные, работают рынки, крупные сетевые гипермаркеты. То есть экономика республики оживает. Как вы оцениваете экономическую ситуацию?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Нам в наследство от Советского Союза досталась мощная промышленная база. Развитая угольная промышленность, обрабатывающая промышленность, машиностроение, сельское хозяйство. И этот ресурс — наша главная опора. Основная проблема сегодня — это непризнанность республики. Если бы мы сейчас были признаны, то уверенно и в кратчайшие сроки восстановили бы Донбасс и сделали его самым процветающим регионом. Но, к сожалению, нас по рукам и ногам вяжет непризнанный статус. Украина в нарушение всех подписанных в Минске соглашений организовала глухую блокаду Донбасса, и главным нашим спасением является граница с Россией. Благодаря ранее заключённым межправительственным соглашениям, мы можем более-менее уверенно организовывать торговлю и поставки всего необходимого из России, но в любом случае — граница есть граница. Это таможня, пошлины, ограничения. А мы нуждаемся в свободной торговле. Мы богатейший регион, который всегда был регионом‑донором.
С другой стороны, трудности заставляют нас искать нестандартные решения, действовать энергично. Сейчас одна из главных задач — обеспечить продовольственную безопасность республики. В России это называется импортозамещением, и идёт этот процесс ни шатко ни валко. У нас же, в условиях войны, времени на раскачку просто нет! И агитировать тут никого не надо. Люди отлично понимают, что это вопрос выживания, и потому задача эта решается впечатляющими темпами. Открываются пищевые производства, разбиваются тепличные хозяйства, республика готовится к весеннему севу. В перспективе я вижу сельское хозяйство как экспортную отрасль. Рядом Россия, огромный рынок сбыта, где у нашей продукции есть преимущество в цене при высоком качестве.
Вторая задача — добиться, чтобы наша машиностроительная продукция попала на рынок России. И этот вопрос мы сейчас решаем.
Конечно, необходимо наращивать и поставки нашего угля. Но в перспективе я не хочу, чтобы ДНР превратилась в сырьевой придаток. Если продавать, то не зерно, а муку, если продавать, то не уголь, а кокс. А связка уголь-кокс упирается в металл. Мы можем стать крупным металлургическим центром, а металл — это уже продукция: прокат, трубы. В общем — перспективы большие, но пока на их пути мёртвым камнем лежит наша непризнанность…
Владислав ШУРЫГИН. Что сегодня тормозит "вход" вашей продукции в Россию и обратные потоки: таможенные ограничения, российские законы или общее непонимание того, что делать с Донбассом вообще?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Наверное, все три фактора. И, причём, каждый по-своему. Главное, наверное, то, что в России далеко не все представляют, как нелегко нам приходится. Чиновники действуют по закону и инструкции — они и должны так поступать, как люди государственные! Всё должно быть согласовано и утверждено. Но для нас — это месяцы очень непростого выживания и борьбы. При этом ограничивать и запрещать, очевидно, легче, чем разрешать. Каждое решение — сложный и растянутый во времени процесс согласований и бюрократических процедур. К примеру, ещё в годы президентства Дмитрия Анатольевича Медведева им и Януковичем был подписан документ объявляющий Донбасс особой экономической зоной с упрощённым режимом торговли с РФ. Соглашение было подписано, но оно, как тогда не работало, так и сейчас, к сожалению, не работает, потому, что чиновники не смогли подготовить пакет законов, определяющий режим упрощённой торговли, а сегодня Киев, понятное дело, костьми ляжет, но не подпишет ни один такой документ. Но все вопросы постепенно решаются в прямом диалоге…
Владислав ШУРЫГИН. Не могу не задать главный вопрос, который волнует в России всех, кто следит за событиями на востоке Украины. Любимая тема российских либералов и пессимистов, что "Россия сдала Донбасс", что Донбасс вот-вот оккупирует Украина, что Россия прекратила помощь, что всех героев выгоняют и готовят сдачу Донбасса.
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Знаете, сама по себе мысль, что Донбасс можно взять и "сдать" Украине, глубоко ущербна. Как будто Донбасс — это некая квартира, с которой можно делать, что хочешь, — продать, сдать. Недавно у меня было совещание с моими боевыми товарищами, с кем я прошёл долгий путь от первых митингов и протестов, до тяжелейших боёв за Дебальцево. С кем мне пришлось воевать, прикрывать друг друга, хоронить боевых друзей, разделять радость побед. Мне повезло, что я воевал практически на всех направлениях. Мы прошли здесь все этапы войны. Лисичанск, Снежное, Дмитриевка, Шахтёрск, Дебальцево, Енакиево, Нижняя Крынка, Докучаевск, Марьинка, Волноваха, Новоазовск. Весь юг тоже наш был. Так вот, мы собрались, много говорили о будущем, вспоминали прошлое и как-то сошлись на одной общей мысли — единственное право, которое у нас никто никогда не сможет отобрать, — это право жить и умереть на своей земле. И нас так просто не возьмёшь! Тот опыт, который мы получили за эти два года, то вооружение, которое мы имеем и которым мы в совершенстве научились владеть, станут непреодолимой стеной на пути врага. У нас действительно прекрасная современная армия, которая способна защитить нашу республику.
Владислав ШУРЫГИН. Вы заговорили о своих боевых товарищах. Как вы сейчас вообще оцениваете свою армию?
Александр ЗАХАРЧЕНКО. Проблем масса в любом армейском подразделении. Но я скажу откровенно. Те люди, которые сейчас в строю, те, кто выжили, те, кто не получили увечий, несовместимых со службой, — это уже настоящие воины. И по боевому духу, и по умению, и по отваге, и по профессионализму. И пусть это вчерашние шахтёры, но я уже в них шахтёров не вижу. Я вижу в них артиллеристов, танкистов, пехотинцев, разведчиков. И тот огонь, который в них горит, — это, поверьте, дорогого стоит. Бывший дальнобойщик, который всю жизнь, двадцать с лишним лет, просидел за баранкой, — теперь один из самых опытных командиров бригады, причём механизированной, другой — шахтёр, командует военным училищем, опытнейший боевой офицер.
Но я хочу вернуться к спору о том, сдаёт нас или нет Россия. Нет смысла окунаться в экономические и финансовые нюансы, перечислять всю ту помощь, которую мы получили и получаем… Цифры мало что скажут скептикам. Суть совершенно в ином. Мы строим республику. И это процесс, который правильнее было бы назвать экзаменом на зрелость. Только если мы сами научимся самостоятельно стоять на ногах, сможем доказать свою политическую зрелость, отстоять независимость — только тогда мы действительно сможем рассчитывать на будущее.
Выйдите на улицу и первого же встречного спросите — он скажет: мы русские. Всё! Неважно, что у многих из нас украинская национальность. Я — украинец, но это не значит, что я не русский. Для меня моя страна одна — Россия. Россия — это наша мать, которая бережно поддерживает нас, как ребёнка, который учится ходить. И мы всегда ощущаем за спиной её мощную поддержку и внимание.
