Правительство внесло в Госдуму проект повышения пенсионного возраста. Согласно этому проекту, мужчины будут отправляться на пенсию на пять лет позже, а женщины — на целых восемь. Само собой, этот проект вызвал необыкновенно жесткую общественную реакцию. Судя по всему, эта реакция будет нарастать, и даже трудно предположить, чем закончится дело.
Оно и не удивительно. Потому что правительство де-факто приговаривает к смерти или к нищенскому существованию миллионы и миллионы российских граждан. Особенно это касается самых незащищенных: больных, одиноких, жителей деревни и маленьких городов, жителей регионов с самой небольшой продолжительностью жизни по стране, людей, которые не смогли в свое время получить образование и занимаются неквалифицированным трудом. Именно поэтому многие аналитики сразу же начали сравнивать эту реформу с печально известной шоковой терапией Егора Тимуровича Гайдара.
По первым же опросам выяснилось, что против реформы выступает 90% опрошенных, тогда как поддерживает её всего лишь 8%. Опрос этот проводил холдинг «Ромир». Интересно, что наибольшее понимание реформа встретила у респондентов 18–24 лет. Казалось бы, понятно, почему. На деле же, именно эта группа пострадает от реформы самой первой. Не старики, а именно молодёжь. И даже не потому, что молодые родители из-за реформы лишатся бабушек и вынуждены будут прибегать к услугам детских садиков, на которые нужны деньги и которых попросту часто не хватает. Но прежде всего потому, что реформа пенсионного возраста резко увеличивает уровень молодёжной безработицы. Особенно страдают самые высокооплачиваемые места, требующие наибольшей квалификации. Работодатель не станет ждать, пока молодой человек после института набьет себе все шишки, совершит все привычные ошибки.
Зачем?
Ведь теперь у работодателя есть широкий выбор классных специалистов, вынужденных работать лишние пять лет. Эта проблема отчетливо видна в тех западных странах, на опыт которых так любит ссылаться теперь и наше правительство.
Но все плюсы и минусы предстоящей реформы пусть обсуждают экономисты. Конечно, они должны были это делать до того, как реформа поступила в Думу. Однако, теперь чего уж.
Меня же в данном случае интересует совсем другой вопрос. Он куда глубже и серьезнее, чем любая отдельно взятая реформа, чем любое отдельно взятое повышение налогов. Это вопрос о коммуникациях между властью и обществом. Вопрос о том, как общество воспринимает свою власть и о том, как власть воспринимает свое общество.
На моей памяти (а я родилась в 1968-м году) общество всегда относилось к власть имущим с нескрываемой смесью презрения и неприязни. Никто не ждал от власти ничего хорошего. Никто и никогда на деле на поддержку государства не рассчитывал. Так было и при позднем Брежневе, и при коротко промелькнувших Андропове с Черненко, и при Горбачёве. Сегодня почему-то принято считать, что раннего Горбачёва у нас в народе любили. Не знаю, откуда взялось это странное мнение.
Исходя из всего этого, совершенно мне непонятно, откуда в медийном пространстве взялся стойкий миф о якобы патернализме русского народа. Глядя на карту нашего Отечества и поражаясь ее размерам, мы должны помнить, что люди, которые покоряли все эти невообразимые пространства, находились вне какой-либо досягаемости от любой официальной российской власти. Они были сами по себе, сами принимали решения, они были вольны выбирать тот или иной путь. И даже флаг, который им водружать на новых землях, — тоже могли выбирать себе спокойно.
Откуда взялось привычно-либеральное мнение о том, что Российскую Империю строили люди с рабской психологией, я не знаю. Отчасти, видимо, это западное влияние и труды разных польских историков, вроде недавно почившего мистера Пайпса. Отчасти, генезис русского интеллигента, который в Санкт-Петербурге сам заискивал перед властями, ненавидя при этом и презирая свой собственный народ (но старательно делая вид, будто ему сочувствует — так как в моде на тот момент был европейский социализм).
И так, выдавая свою собственную лакейскую сущность за общенародную, нашей творческой интеллигенции во многом удалось и нашу современную власть убедить в том, что это правда.
На деле же русский народ совершенно не таков. Наши люди — это свободные люди. А со своим государством даже в тот период, когда у власти и общества установились более-менее нормальные отношения, люди предпочитали не сталкиваться. Они контактировали с чиновниками лишь тогда, когда деться им было некуда.
Но при этом, официальная пропаганда продолжала дудеть в ту же дуду, что и неофициальные либералы. Вот, мол, наш народ, он такой. Он любит царя-батюшку. Но если либералы этому факту ужасались, то официальная пропаганда преподносила его как нечто положительное и традиционное. Прямую линию с президентом вообще преподносили как некий Новый год, когда Дед Мороз раздаёт некие подарки. По этому поводу трудно сказать что-нибудь цензурное. «Пожалуйста, не закрывайте нашу школу!» «Пожалуйста, не закрывайте нашу больницу!» «Пожалуйста, заставьте чиновников на местах выполнять их и без того несложную работу!» Это что, просьбы о подарках? Вообще-то, это вежливо выраженное требование к властям выполнять уже взятые на себя обязательства.
По-хорошему, президент после каждой такой просьбы должен начинать свой ответ с извинений. По-хорошему, после каждой такой просьбы должны были следовать громкие отставки. С волчьим билетом и запретом заниматься государственной службой в дальнейшем.
Ничего похожего мы не видели.
Огромной ошибкой было бы воспринимать спокойствие и терпение нашего народа как слабость, отсутствие гражданской солидарности и некую «рабскую психологию». Миф о нашем патернализме всего лишь миф.
А на фоне медийного сопровождения пенсионной реформы складывается совсем удручающее впечатление. Такое ощущение, что у нас в высоких кабинетах позанимали себе в подручные украинских политтехнологов — из тех, которые до 14-го года консультировали «Партию Регионов» и г-на Януковича, а после этого все оказались в Москве, предлагая свои услуги направо и налево по демпинговым ценам. Идея приурочить информацию о пенсионной реформе и повышении налогов к началу ЧМ по футболу — она такая очень типично украинская. Такая хитрая хитрость, которая вызывает восторг у того, кто её придумал и натуральную ярость с бесконечным изумлением у тех, кто смотрит на происходящее со стороны.
Долгое общение с украинскими гостями в студиях сыграло с нашими пропагандистами дурную роль. Они, что называется, оторвались от почвы.
Если бы грядущая реформа была преподнесена как очень трудное, необыкновенно тяжёлое, но единственно верное решение в сложившейся международной обстановке, если бы у людей попросили понимания и поддержки, то, возможно, имидж наших пропагандистов удалось бы сохранить.
Чтобы получить реальную поддержку, требовалось бы, конечно, чуть больше. Ну, к примеру, ввести налог на роскошь. Ввести какие-нибудь законы об утечке капиталов из страны.
Если бы да кабы.
Был выбран самый дурной метод преподнесения реформы в СМИ. С одной стороны, народу рассказывали, что всё это делается для его же, народа, блага. С другой стороны, людей упрекали в лени, в нежелании работать, в отсутствии трудолюбия. Причём, упрекали люди, вся работа которых состоит в бесконечном трёпе и попойках. С третьей стороны, наблюдалась явная попытка стравить тех людей, которые уже вышли на пенсию и получат за счет реформы копеечную подачку и тех людей, за счет которых это будет сделано. Наш президент зарабатывал уважение к себе годами. Во многом это уважение строилось именно на взрослой интонации при общении с народом. Кстати, так он себя вёл и на международной сцене. Поэтому как раз Запад, вечно изображающий из себя всеобщего родителя (училку — по словам Трампа), был не в состоянии найти с нами нужный язык.
Теперь все многолетние наработки под угрозой. Повторю, наши люди — взрослые и умные. Они терпеть не могут манипуляций, тем более, таких грубых, какие нам сегодня демонстрируются. Более того, многие такие манипуляции люди просчитывают заранее. К примеру, некоторые ожидают, что сейчас президент сыграет в «хорошего следователя» и смягчит параметры реформы. Скинет пару годков и для мужчин, и для женщин. Пусть, мол, будет как в Белоруссии.
Увы, но это не поможет. Восстановить прежнее доверие не поможет уже ничего. Но некий статус-кво может восстановить полный отказ от реформы вместе с отставкой всего кабинета (плюс Кудрин, конечно).
К сожалению, на такое надеяться глупо. Боюсь, что и смягчения реформы никакого не будет. Потому что решение о ней было принято задолго до выборов.
Что же будет дальше?
Дальше продолжится размытие любых связей между обществом и государством. Сгорели все очки. Все основные постулаты нашей пропаганды рухнули. «Посмотрите на Украину. Там был майдан и вот к чему они пришли. Они подчиняются МВФ, из несчастных людей выжимают все соки».
В России не было никакого майдана. И что? Правительство подчиняется МВФ, из людей выжимают все соки.
«Вспомните о проклятых 90-х. Как всё тогда происходило».
У нас прекрасно помнят о проклятых 90-х. Именно поэтому видят, что правительство следует тем же губительным курсом.
«Посмотрите на гостей на той скамеечке. Видите, какие у них отвратительные людоедские взгляды». Зачем же нам смотреть на гостей на той скамеечке? Мы же знаем, для чего вы их пригласили. Но в реальности у вас взгляды на всех скамеечках одинаковые и они совпадают со взглядами нашего правительства.
Некоторые граждане предсказывают буквально взрыв народного негодования из-за первых шагов нашего правительства. Однако, думаю, что наверху у нас не дураки сидят.
Возможные степени реакции просчитаны.
За 18 лет общество своей власти привыкло доверять, и сейчас оно будет переживать все обычные стадии до принятия: отрицание, гнев, торги, депрессия. Что будет после принятия, сказать сложно. Вряд ли люди отправятся на площадь. Наш народ социально очень устал.
Однако же, вновь у нас само государство под угрозой. Начнется его коррозия, коррозия его институтов. Наши люди поверили Ельцину и получили одно из самых худших десятилетий в истории. Наши люди массово голосовали за Путина и получили либеральнейшее правительство в награду. Боюсь, доверие к власти утрачено на долгие десятилетия вперед.
Но наши люди, как я уже говорила несколько раз, взрослые, самостоятельные. Они выживут. Выживет ли политически нынешняя власть — вот это большой вопрос.
