В истории порой встречаются персонажи, сквозь которых проглядывают древнейшие мифы. И чем ближе такая личность к архетипическому прообразу, тем разительнее выделяется она на фоне своего окружения. Безусловно архетипическими являются личности многих знаменитых полководцев — от Александра Македонского до Георгия Жукова, архетипичны такие фигуры, как датский конунг Гамлет, чья история задолго до Шекспира была описана Саксоном Грамматиком, или Дон Жуан, проделавший путь от прожженного ловеласа до местночтимого католического святого, архетипичны Жиль де Ре, известный из преданий и литературы под именем Синей Бороды, и Влад Цепеш, граф Дракула, чей образ претерпел колоссальные изменения за несколько веков.
Не менее архетипичным образом, по крайней мере для русского культурного пространства, предстают братья Баташевы, железные заводчики XVIII в., на чьих могучих плечах лежал тогдашний военно-промышленный комплекс. Российская империя побеждала не только благодаря стойкости русского воинского духа, но и благодаря баташевским пушкам.
Однако между историческими и мифическими братьями Баташёвыми существует колоссальный зазор.
В современных культурологии, филологии, антропологии широко используются структуральный и постструктуральный методы, рассматривающие различные феномены культуры в качестве текста. И если исторический «текст» о Баташевых давно явлен в виде разного рода исследований и очерков, то «текст» мифический только еще нуждается в своей структурной деконструкции.
Еще раз повторимся, история Баташёвых довольно прилично описана не только местными краеведами, например, гусевским исследователем А.М. Мишаковым в очерке «Гусь-Железный», но и профессиональными историками, начиная еще с XIX в. Поэтому нас интересует не столько история братьев Баташёвых, сколько поэтика Баташёвых, миф Баташёвых, в конечном итоге бренд Баташёвых, что может быть небезынтересно для современных выксунских предпринимателей самого разного ранга и статуса. Итак, мы не ставим перед собой задачу выяснить «как было на самом деле», а чисто феноменологически описываем народный миф, сказку.
Как мы знаем, за услуги, оказанные Российской Империи, братья Баташёвы — Андрей и Иван Родионовичи — получили под завод обширные владения. Баташевский Гусевской завод впоследствии оказался родовым гнездом Баташёвых, ведущих свой род от Андрея Родионовича, первоначально поселившегося в Выксе, где он делил кров со своим братом Иваном, а позже разъехался с ним по причине несходства характеров. До сих пор жители Выксы — от именитых предпринимателей до самых заурядных горожан — воспевают и благословляют братьев-заводчиков, тогда как жители Гуся-Железного без содрогания не могут вспомнить имя Андрея Родионовича (причем в случае Гуся-Железного Баташёв всегда в единственном числе!). Итак, в Выксе царит едва ли не культ Баташёвых — им поставлен памятник, причем не один, существует баташевская премия, и даже один из местных магазинов носит название баташевского, тогда как в Гусе-Железном о Баташёве ходят мрачные легенды. Часть из них попала и в Выксу. Это легенды об обширных подземельях в барском саду и грандиозных подземных ходах — например, в Досчатом, где находился охотничий домик братьев.
Из компаративного религиоведения хорошо известна типология мифов. Существуют, например, космогонические мифы, солярные, лунарные, календарные, земледельческие и т.д. Среди всех этих типов мы находим так называемый близнечный миф. Миф о двух братьях-героях, совершающих невероятные подвиги. Это, например, Ашвины индуистской традиции, или, если взять классический образец, — Диоскуры, воины-герои Кастор и Полидевк греческой олимпийской традиции. Но существует и такая мифологическая модель, где два брата противопоставляются, как полярные противоположности: один добрый, другой злой, один творит, другой разрушает. С этой моделью мы сталкиваемся, в частности, в иранской мифологии, где светлому божеству Ахура-Мазде противостоит его темный брат Ангра-Майнью. В конечном итоге, в точности соответствуют этой модели не только Ромул и Рем в римской традиции, но и ветхозаветные Каин и Авель. Разбирая миф о Баташёвых, нужно понимать, что перед нами так называемый палимпсест, в переводе с греческого — «пергамент». В древности пергаменты были так дороги, что часто предыдущий текст за ненадобностью соскабливали и наносили новый, но с помощью современных технических средств старшие слои стали доступны. Что касается культурного палимпсеста, то мы с ним сталкиваемся практически каждый день. Говоря просторечно, это старая сказка на новый лад. Мифологические структуры столь устойчивы в коллективном бессознательном, согласно психологу Карлу-Густаву Юнгу, что реальные исторические события, персонажи и антураж эпохи надеваются на костяк архетипа как чулок на ногу, приобретая его форму, да, пожалуй, и содержание. Народная память всегда будет в плену у мифологического Пушкина, у мифологического Моцарта, мифологического Ивана Грозного. История как подлинные факты, как то, что произошло на самом деле, всегда будет если и познаваема, то лишь учеными. Народ знает миф, явленный в фольклоре и авторских произведениях искусств. Это же касается и Баташёвых.
Еще в XIX в. братья Баташёвы притягивали внимание литераторов. Начало здесь положил, как ни странно, Пушкин. Именно с Андрея Родионовича Баташёва писал Александр Сергеевич, бывший проездом в тех местах, и образ Дубровского, и образ Троекурова. Два несовместных, казалось бы, характера в действительности уживались в одном человеке. Одновременно помещик-тиран и бунтарь-разбойник. Образ одновременно и отталкивающий и обаятельный диапазоном своего великодушия. Персонаж из 90-х, — сказали бы мы теперь. И подобно недавним «браткам», также замаливал свои грехи, строя величественные храмы и творя дела богоугодные. Чисто типологически здесь просматривается также параллелизм с такими поэтическими образами народной культуры, как Стенька Разин, Влад Цепеш, Иван Грозный, Жиль де Ре. Меж тем, фигура Баташева гораздо более таинственная и сложная, нежели все перечисленные персонажи. Пушкина волновала в поздний период проблема народа и власти. Он решал ее в «Медном всаднике» («Ужо тебе!») и в «Борисе Годунове» («народ безмолвствует») и, наконец, в «Дубровском», где он расколол реального исторического персонажа надвое, чтобы получить две оппозиционные фигуры, предвосхитив в этом психологизм Достоевского. Мельников-Печерский, автор очерка «Семейство Баташёвых», вывел Андрея Родионовича Баташёва под именем Поташов в своем романе «На горах», чтобы опять-таки показать единство и противостояние русской власти и русского народа. Знаменитой стала сцена, где А.Р. Баташёв прислал Потёмкину ананас из своей оранжереи с такой запиской: «Сии ананасы тамо родятся, где дров в изобилии, а у меня лесу не занимать, потому и сей дряни довольно». На что Потёмкин закричал на весь пиршественный стол: «Ай, да Баташов! Ай, удружил! Захотел бы он сейчас, чтоб я из своей спины ремень вырезал, я б и то сделал». Характерно, что Поташов у Мельникова-Печерского — старообрядец. А как на самом деле было доподлинно неизвестно. Образ Ивана Родионовича как идеального грозного хозяина выведен в романе графа Салиаса «Владимирские мономахи». Здесь перед автором стояла несколько иная задача. Он хотел показать, что когда сильная личность стареет и становится немощной, особенно если она поддается страстям, дело всей жизни гибнет и в этот водоворот устремляются все окружающие. Если образы Баташёва, выведенные в литературе до отмены крепостного права, напоминают феодала, этакого рыцаря, прозревающего пространство и время, то у Куприна в его «Молохе» мы уже видем скорее акулу капитализма, как их живописует ранний советский плакат. Однако в очерке Чекиной «Орлиное гнездо», написанном в 20-е гг. прошлого века происходит откат в мифологическое пространство. Это классическая народная страшилка, тем не менее более симпатичная, нежели образ, представленный Куприным.
Чекина, сама недалеко уйдя от народного мифического сознания, обобщила народные предания об Андрее Родионовиче Баташёве. Нам лишь остается пересказать этот миф, добавив те чисто народные детали, которые нам удалось добыть в ходе многолетней этнографической работы, начатой еще в 2000 г.
Угнездившись на Гусе, Андрей Родионович завел «зверства». Подчинив себе вольницу, рыскавшую до того в мещерских и муромских лесах, он составил из нее регулярное войско, едва ли не благословленное Императрицей и Потемкиным, но, тем не менее, наносившее визиты беспокойствия не только мимоезжим купцам, но и помещикам, живущим наокрест. Согласно архивным данным, «егерей было — числом 800, да дворовых людишек — 175 человек, кои в барской усадьбе жительство свое имели». Жили за крепостной стеной с настоящими башнями. Совершали налеты на купеческие обозы с пищалями и в образинах — мешках с прорезями для глаз и рта. Андрей Баташёв дважды венчался от живой жены. Своих ни в чем не ущемляемых и ни в чем не нуждающихся прежних жен с детьми отселял в глухое крыло необъятного по размерам дома-сундука, от которого осталось не так уж и много. Сейчас там детский (!) санаторий (!!). Жуткие железные колонны коринфского стиля, символизирующие мощь империи Баташёва, разрисованы под березку... Какие сны снятся живущим там детям? Хотел бы посмотреть.
Дом стоял, по преданию, на границе Рязанской и Владимирской губерний. Поэтому-де Андрей Родионович легко уходил от преследований губернских властей. Одного дознавателя самолично столкнул в домну, сказав, что тот «оступился». Другому прислал блюдо с фруктами, на дне — конверт с деньгами и лаконичной запиской: «Деньги возьми, фрукты съешь и убирайся, пока цел». В округе систематически начали пропадать люди. Причем самых разных сословий — от крепостных до касимовских князей.
Один помещик, отъехав из родовой усадьбы, по приезде не обнаружил ни людишек своих, ни особняка: баташевская злыдота полностью снесла все постройки, собрала тамошний люд на распашку, а затем угнала на баташевский завод. И это не единожды!
Судя по тому, что по одним источникам он был старообрядцем, а по другим принимал таинства господствующей Церкви, он скорее всего принадлежал к так называемому Спасову согласию, радикальной беспоповской нетовщине. При этом, как утверждает ряд авторов, был масоном. Чекина добавляет, что при реконструкции баташевского дома была обнаружена потайная комнатка с масонскими регалиями — фартуком, молоточком, циркулем и наугольником, а также другими, не менее примечательными предметами. Существует смутные указания на то, что масонское посвящение и Андрей, и его брат Иван прошли в Петербургской провинциальной ложе, руководимой Великим Мастером Иваном Перфильевичем Елагиным, автором и редактором ряда стихов из комедий, написанных Императрицей, в шутку подписывавшейся «канцлер господина Елагина». Елагина крайне волновал тема алхимии. Он безуспешно пытался получить Философский Камень. В одной из комедий Екатерины он делает добавление: вводит образ алхимика Калифалкжерстона, пытающегося сварить в котле Философский Камень в компании мартышек (так Екатерина издевательски называла мартинистов, членов тайного общества Сен-Мартена). Екатерина, как известно, крайне не любила масонов. Но почему-то терпела Елагина, который даже не был ее любовником. При этом Екатерина без меры восхищалась им. Кстати сказать, Елагин писал порою почти по-церковнославянски и по своим воззрениям был протославянофилом. Вот такой вот славянофил-масон и посвятил старообрядца Баташёва в секреты трансформации металлов. Сам Елагин в своих записках честно написал, что Камень он так и не получил.
Как металлурга, алхимия, влекущая к бессмертию, власти и богатству заинтересовала Баташёва. Об этом мы, конечно, можем разве что догадываться. Но сохранились баташевские постройки, покрытые масонской и герметической символикой. Это, во-первых, колокольня в Погосте, сельце под Гусем-Железным, во-вторых, дом Ивана Баташёва в Москве на Яузской 10, в-третьих, символика заслонок печей в Досчатом. За 10 лет мы объездили почти все дома, где жили братья Баташовы — в Туле, Москве, Выксе, Досчатом, Гусе-Железном. И везде, за исключением Тулы, где прошло детство и отрочество братьев, были обнаружены следы герметического ведения.
Баташёвский Страшный Сад, именуемый в народе также Садом Ужасов, до сих пор помнит звуки рассекающего кожу бича и крики вздымаемых на дыбу. По преданию, сад от того невысок, что под ним подземелья, где «окаянец» заставлял «переделывать» монету. Многие краеведческие «страшилки» пестрят сообщениями о том, что Андрей Родионович печатал в потаенных клетях «золотую монету». Ну, не печатали об то время золотую монету! И всё же этот миф достоен пристальнейшего рассмотрения. Речь, на наш взгляд, идет об иносказательном упоминании трансмутации основных металлов, а если точнее, хризопеи — златоделия.
Подземные «карбонарии» Баташёва работали двусменно. Одна смена выходила, другая заходила. Категорически было запрещенно распространяться относительно работ в баташевском имении. Разболтавшихся, а также их конфидентов, предварительно упаковав в мешок с парой валунов для сообщения веса в обществе карасей, спускали в реку — точнее, гигантское водохранилище-море, в каковое Баташев превратил мелководную прежде реку Гусь.
Существует предание, что подземный «монетный двор» был затоплен Баташёвым, когда на престол взошел Император Павел и мрачные дела гусевского властителя уже не могли быть покрыты заступничеством прежних всесильных временщиков, покровительствовавших Андрею Родионовичу в годы правления Императрицы Екатерины. В конце одной из смен Баташев приказал не выпускать бывших внизу 150 рабочих, объявив, что собирает обе смены для нужного дела. Когда же вторая смена — еще 150 человек — сошла под землю, выходы оказались забаррикадированы снаружи. Рабочие почувствовали неладное и попытались вырваться из каменного силка, но внезапно хлынувший поток воды скоро пресек напрасные старания. Трудно сказать, насколько легенда точна. Во всяком случае, нечто подобное рассказывают и про Акинфия Демидова. А баташевская Страшная Башня до крайности напоминает Невьянскую, где Акинфий Никитич, вроде бы, не то печатал фальшивую монету, не то выплавлял тайком от государства золото и серебро, добытые на его алтайских рудниках. По заверениям жителей Гуся-Железного, весь их город внутри полый. То там, то сям у сáмой земли и впрямь попадаются на территории завода небольшие воздуходувы-окошки, а вот что там находится — уж никому невестимо.
В Гусе было несколько экспедиций. Существует даже мнение, согласно которому одна из экспедиций за баташевскими загадками, еще в позапрошлом веке обрушила все входы в вертеп тайны. Местные подростки показывают несколько уходящих под землю засыпанных лазов с кирпичной кладкой свода. Один из ходов ведет неизвестно куда из так называемой Страшной Башни.
Баташёв, якобы, заводил сюда комиссии, расследовавшие его преступления, после чего с помощью потайной педали отправлял их в подземелье, где, по одной версии, они попадали на прокорм баташовскому зверинцу, а по другой, просто тихо умирали в темноте. Впрочем, существует краеведческая версия, согласно которой только потомок Баташёва, внучатая сноха его, прозванная в народе Баташихой, завела здесь упомянутый зверинец. По преданию, она водила на поводке медведя, рвавшего всех ей неугодных. Она же, якобы, во всем безумствии своем, простоволосая, с искаженным ликом, плеща коней хлыстом, врывалась на тройке из подземного хода, выкопанного, по преданию, рабочими Андрея Родионовича, в город Касимов, оскверняя окрестность многими хулами и ругательствами. Это при том, что от Гуся-Железного до Касимова 18 км. Где тот кинематографист, что снимет это?
Мы приезжали несколько лет назад на могилу Баташёва, обнаружив там усеченную пирамиду с несколькими ступенями и колонной наверху. Разумеется, есть соблазн сказать, что раз уж ступеней было несколько, то их, скорее всего, было три, а значит, покойный был «мастером» в масонской иерархии. Но не так всё однозначно. Масонская система сложна, достаточно заглянуть для этого хотя бы в краткий справочник Папюса. Увы и ах! к нашему прискорбному сожалению, баташевское захоронение было переустроено. Камни переложили таким образом, что их изначальное положение определить уже не представляется возможным. Теперь мы никогда не сможем узнать, сколько ступеней вело к той колонне, что ныне стоит на могиле Баташева.
Стоит сказать, что А.Р. Баташёв был вдохновителем и финансовым поощрителем сооружения целого ряда православных церковных зданий. Готический собор, который до сих пор ассоциируется с именем Баташёва, украшает созданный им топос. Было много споров о том, кто автор Троицкого собора. Называли и Баженова, и Казакова, и местного, касимовского архитектора И.С. Гагина. Мы склоняемся как раз-таки к последнему варианту, учитывая то, что Иван Гагин, гениальный автор застройки Касимова, «интересовался химией», по многочисленным замечаниям краеведов. О химии ли шла речь, справедливо спросим мы? Или, скорее, о той мракобесной стороне знатья материалов, которую даже наши не столь далекие предки предпочитали относить к области «местных обычаев». Это, разумеется, были «местные обычаи» обработки металлов, «местные обычаи» постройки церквей, «местные обычаи» замеса глины. Эта простая, обычная глина — согласно герметическому философу Киприану Пикольпасси — представляет собой отнюдь не простой «раствор». Ведь и наш прапредок Адам, согласно преданию, был сотворен Богом из «красной глины» (на иврите «Адам» собственно и означает «красная глина»).
Баташёв также распорядился обустроить Погост, близлежайшее сельцо. От тех времен до наших дней дошел совершенно разнородный, но при этом живописный храмовый ансамбль. В ансамбле Гусевского Погоста особо красуется колокольня 1796–1829 гг. Колоннада, ведущая в Никольский храм, украшенный кампостельскими мереллами, поистине волшебна. Она больше напоминает античные руины, нежели развалины деревенской церкви. Крайне любопытна колокольня, украшенная 14 скульптурами «местночтимых святых», как утверждают иные из местных старожилов.
14 — число неслучайное. Это удвоенная седмица, hebdomas hebdomadum. Речь идет не только о Божественном Шестодневе и Дне Седьмом, в каковой Творец почил от забот. Вторая седмица — это Шестоднев алхимика, в каковой он подражает Всевышнему в творении герметического микрокосма и взыскует собственного Дня Седьмого, когда он сможет вкусить от плодов Сада Гесперид и светло почить в Бозе.
Об авторстве колокольни единого мнения нет. Называют всё тех же именитых Баженова, Казакова и др. Но мы убеждены в том, что архитектором был Иван Гагин, спагирик и естествоиспытатель. Вряд ли Баташёв стал бы доверять алхимические тайны столь именитым столичным персонам, бывшим у всех на виду. Гораздо проще было доверить какие-либо секреты неизвестному архитектору, не имевшему покровителей при дворе и в тоже время очень талантливому. Вы не верите в талант Ивана Гагина? Поезжайте в Касимов!
Закончено строительство колокольни было только в 1829 г., когда Андрей Родионович, как принято считать, уже 30 лет как покоился под пирамидой с возвышающимся над ней столпом. Впрочем, иногда датой смерти Андрея Родионовича Баташёва называют не 1799 г., но 1825 г., что весьма показательно.
В начале 90-х гг. московские спелестологи под руководством Андрея Кувичинского, всемирно известного спелестолога и спелеолога, совершившего ряд мировых рекордов, производили раскопки в Гусе-Железном и, в том числе, на кладбище, когда пирамида и колонна находились еще на прежнем месте. Гроб с телом Андрея Родионовича Баташёва так и не был обнаружен, из чего можно сделать вывод, что он никогда не был похоронен в Гусе-Железном.
А несколькими месяцами позже спелеологический клуб ограбили. Как ни странно, многие ценные вещи остались. Исчезли только негативы и фотографии. А сами члены клуба утверждали, что во время их гусевской экспедиции, а подобных экспедиций было и прежде не мало, постоянно видели следующий за ними газик.
Такова народная мифология вокруг Баташёвых и конкретно Андрея Родионовича.
